Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза

Рис. 9. Численность промышленно-производственного персонала в России, млн.

Резкое ухудшение демографических и квалификационных характеристик рабочего класса России – один из важнейших результатов реформы, который будет иметь долгосрочные последствия.

В разгар реформы Н. П. Шмелев пишет (1995), что в России якобы имеется огромный избыток занятых в промышленности работников: «Сегодня в нашей промышленности 1/3 рабочей силы является излишней по нашим же техническим нормам, а в ряде отраслей, городов и районов все занятые – излишни абсолютно».

Вдумаемся в эти слова: «в ряде отраслей, городов и районов все занятые – излишни абсолютно». Как это понимать? Что значит «в этой отрасли все занятые – излишни абсолютно»? Что значит «быть излишним абсолютно»? Что это за отрасль? А ведь Шмелев утверждает, что таких отраслей в России не одна, а целый ряд. А что значит «в городе N* все занятые – излишни абсолютно»? Что это за города и районы?

Рис. 10. Численность рабочих в промышленности России, млн.

Все это печатается в социологическом журнале Российской Академии наук! И ведь эта мысль о лишних работниках России очень устойчива. В 2003 г. Шмелев написал: «Если бы сейчас экономика развивалась по-коммерчески жестко, без оглядки на социальные потрясения, нам бы пришлось высвободить треть страны. И это при том, что у нас и сейчас уже 12–13 % безработных. Тут мы впереди Европы. Добавьте к этому, что заводы-гиганты ближайшие несколько десятилетий обречены выплескивать рабочих, поскольку не могут справиться с этим огромным количеством лишних» [67].

Рис. 11. Выпуск квалифицированных рабочих в системе начального профессионального обучения в России, тыс.

Какие «заводы-гиганты» увидел Шмелев в 2003 году, какое там «огромное количество лишних», которых якобы заводы «обречены выплескивать ближайшие несколько десятилетий»! Академик-экономист может молоть такую чепуху и продолжает входить в число высших авторитетов российской экономической науки. Как тут не быть кризису!

Как пишут социологи, рабочий класс «исчез из общественного поля зрения». Значительная часть выброшенных с предприятий рабочих опустилась на «социальное дно». Но даже чисто прагматической оценки этой стороны реформ не было дано.

На деле рабочий класс исчез также из поля зрения социологии. Предпочтительными объектами социологии стали предприниматели, элита, преступники и наркоманы. Обществоведение практически ушло от этой проблемы, хотя задачей обществоведения как раз является анализ общества как системы, получение достоверного представления о структуре этой системы, какими бы терминами ни обозначались разные структурные единицы в зависимости от идеологической доктрины, положенной в основу методологии (классы, сословия, страты, социальные групп и пр.).

Деиндустриализация и деклассирование рабочих – социальные явления, которых не переживала ни одна индустриальная страна в истории, колоссальный эксперимент, который мог дать общественным наукам большой объем знания, недоступного в стабильные периоды жизни общества. Это фундаментальное изменение социальной системы, в общем, не стало предметом исследований, а научное знание об этих изменениях и в малой степени не было доведено до общества.

Что произошло с 10 миллионами рабочих, в среднем весьма высокой квалификации, которых «выплеснули» с заводов? Что произошло с социальным укладом предприятий в ходе такого изменения? Как изменился социальный статус промышленного рабочего в России, престиж рабочих профессий в массовом сознании и в среде молодежи? Что произошло с системой профессионального обучения в промышленности? По всему кругу этих вопросов имелись лишь отрывочные и «фольклорные» сведения.

Сегодня ни общество, ни государство не имеет ясного представления о том, какие угрозы представляет для страны утрата промышленных рабочих как профессиональной общности, соединенной определенным типом знания и мышления, социального самосознания, мотивации и трудовой этики.

Не менее очевидно было и то, что разрушение крупных механизированных предприятий, которые были центрами жизнеустройства деревни, будет означать колоссальный регресс и даже архаизацию жизни 40 миллионов сельских жителей России. За годы реформы Россия утратила свой золотой капитал – 7 миллионов организованных в колхозы и совхозы квалифицированных работников сельского хозяйства. Их осталось 1,9 млн. и еще 0,3 млн. фермеров (рис. 12). И темп сокращения этой общности не снижается (как и темп сокращения тракторного парка, потребления электричества в сельском производстве и т. п.).

Рис. 12. Число работников в сельскохозяйственных организациях России, млн.

И до сих пор этот странный провал в сознании не вызвал никакой рефлексии. Общество его не замечает и сегодня.

Мы видим, как быстро деградирует системообразующая для России большая специфическая общность – интеллигенция. Она замещается «средним классом» – новым социокультурным типом с «полугуманитарным» образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок. Высшее образование сейчас ежегодно поставляет на рынок труда около 600 тыс. таких суррогатных интеллигентов – при численности выпускников вузов по физико-математическим и естественно-научным специальностям 26 тыс. (см. рис. 13).

Рис. 13. Динамика выпуска специалистов высшими учебными заведениями России, тыс. человек: 1 – физико-математические и естественно-научные специальности; 2 – гуманитарно-социальные специальности, экономика и управление

Непосредственную угрозу для экономики России представляет деградация инженерного корпуса – самой массовой общности технической интеллигенции. Эта общность в новых социально-экономических условиях теряет свои системные качества – профессиональную этику, социальные нормы и санкции за их нарушение.

Красноречивым свидетельством этого процесса стала авария на Саяно-Шушенской ГЭС в августе 2009 г. Работавшие на ГЭС инженеры высокой технической квалификации приняли в апреле из ремонта гидроагрегат, который нельзя было вводить в эксплуатацию. Новый статус инженеров в системе управления предприятием не давал им возможности прямо повлиять на решение менеджмента, но если бы они следовали нормам профессиональной этики и представляли собой сообщество, а не группу индивидов, то нашли бы способ противодействия. Затем с апреля до момента катастрофы эти инженеры наблюдали, как растет уровень вибрации агрегата, который уже в мае превысил допустимые пределы. Инженеры понимали, что дело идет к катастрофе – и молчали. Их бездействие ставило под угрозу и ГЭС, и жизни работников, и их собственные жизни, но они, уже не обладая разумом, волей и коллективной ответственностью профессионального сообщества, каждый в одиночку, боялись перечить впавшему в безумие идолопоклонника менеджменту.

В анонимной обзорной статье после аварии, в которой использованы «сообщения с места» (беседы с работниками), говорится: «Технические причины [аварии] начались с момента окончания ремонта ГА-2. С этого момента ГА-2 ни дня не работал в штатном режиме. Специалисты, отказывающиеся принять ГА-2 в эксплуатацию, так или иначе от работ были руководством компании отстранены. Оставшиеся «специалисты» были запуганы менеджментом, т. к. поселок маленький и с работой не разбежишься» [68].

Согласно данным последних вибрационных испытаний после окончания среднего ремонта, приведенных в «Акте Ростехнадзора о причинах аварии», вибрация не выходила за значения разрешенных к эксплуатации уровней и оценивалась как удовлетворительная. При этом «размах горизонтальной вибрации корпуса турбинного подшипника на оборотной частоте был близок к допустимым значениям, при которых длительная работа гидроагрегата не допускается» [125].

Длительная работа гидроагрегата не допускается, но менеджер потребовал – и инженеры допустили. Более того, вибрационные испытания после ремонта проводились только в зонах мощности, благоприятных для работы, в то время как главные риски возникают при переходе из разрешенных зон в неблагоприятные. Именно в эти моменты возникают резонансные колебания, именно здесь надо было испытывать агрегат на вибрацию. Эта уловка руководства СШГЭС и «РусГидро» должна считаться преступной, но ведь она совершалась на глазах квалифицированных инженеров. Как можно выпускать из ремонта агрегат, если вибрация – на грани допустимого! Почти очевидно, что в ходе эксплуатации машины эта грань будет вскоре перейдена – машина разбалансирована.