Собачья сага - Гера Фотич

— Как же я тебя отпущу, если ты девушку изнасиловал? Могу только ходатайствовать о смягчении наказания за чистосердечное признание.

— Нужно мне ваше смягчение, — отмахнулся Трунов, усмехнувшись, — чистосердечное признание смягчает наказание, но увеличивает срок! Пиши, начальник!

Он закурил протянутую Павлом сигарету. Сам Павел не курил, но всегда держал в столе пачку для наведения контакта с собеседником. Достав чистый листок бумаги, стал записывать.

Покуривая, Трунов рассказал, как взялся подвезти незнакомую девушку. В процессе общения у него возникло желание вступить с ней в сексуальные отношения, но поскольку девушка не соглашалась, ему пришлось достать нож. После чего он снял с нее цепочку, браслетик и два кольца с перстнем. Увлекшись рассказом, он описал похищенные вещи, затем перешел к нижнему белью девушки, рассказал про родинку в интимном месте, сообщил, что особенно ему понравился брелок на одной из цепочек. Умолк, как только открылась дверь кабинета.

Зашел Петров и кивнул головой на задержанного.

— Ну, как он?

— Все рассказал, товарищ майор, — недоумевая, произнес Павел.

— Как все? — не понял тот и, подойдя к столу, принялся читать записанное объяснение.

— Все сходится, — подтвердил Петров, — именно так и было и приметы похищенного совпадают, — подписывай!

— Чего подписывать-то, начальничек? — искренне удивился Сашка, словно его только что сюда привели.

— То, что наговорил! — повысил голос Петров.

— Да я ж ему ничего не говорил! — наивно возмутился Сашка. — Это твой оперок сам насочинял, а теперь мне приписывает!

Павла словно вынесло из-за стола. Он потряс бумагой перед сидящим Сашкой.

— Ты же только что мне все это рассказал! Давай расписывайся!

— Не буду я расписываться за ваши сочинения!

И тут, глядя на растерянное лицо Павла и возмущенное лицо его начальника, Трунов расхохотался:

— А вы свое сочинение тому следаку из прокуратуры отнесите, пусть он почитает ваши писульки. Как думаете, арестует меня? А я еще напишу, что били меня, заставляли ее подписать….

Он открыл рот, чтобы снова расхохотаться, но в этот момент нога Петрова с разворота ботинком метнулась в центр черной куртки, прямо в солнечное сплетение Сашки.

Трунов ухватился за живот и вместе со стулом опрокинулся назад. Повалился на бок, пытаясь глотнуть воздуха.

— Мразь! — закричал Петров. — Гнида, ты у меня подпишешь свою писанину!

Павел растерянно стоял посреди кабинета, опустив руки с объяснением. Теперь он понял, почему Трунов так ехидно смотрел на него, готовясь дать показания. Все что он рассказал, объективно подтверждалось показаниями девушки, и уже не было сомнений в том, кто совершил изнасилование. Но без собственноручной подписи Трунова все доказательства рассыпались, превращаясь в прах. Таково уж российское законодательство. Чувство бессилия и обиды закипели в нем, стали бурунами накатывать в душу, разбиваться о сердце.

Лежа на боку, поджав к животу ноги, Трунов снова начал гнусно хихикать:

— Ах, какая девочка была хорошенькая, кожа шершавенькая, упругая, как персик, волосики такие…

Договорить он не успел. Петров ударил его каблуком ботинка в правый бок.

Сашка застонал, но останавливаться не собирался:

— …а ляшечки какие, ляшечки упругие! Вам наверно тоже хочется, вот вы так и злитесь? Так я вас научу….

Павел неожиданно вспомнил свою дочку, которую не видел несколько лет. Как они гуляли с собакой и как потом лечили ее. Как прощались у порога, и Кристина кинулась к нему, называя «папой». И как у него навернулись слезы. Он вдруг подумал, что она тоже могла сесть в машину этого подонка, и сейчас бы в коридоре сидела не Оля, а именно она, его беспомощная добрая девочка в легком платьице с распущенными волосами. Он представил тот нож, с костяной ручкой, приставленный к горлу дочери, и как она сама начинает расстегивать свою кофточку, опускать бретельки лифчика…

Что-то помутилось у Павла в голове, глаза затуманились. Он со всего размаху ударил ногой в лежащее перед ним отвратительное и ненавистное тело, продолжающее бубнить о женской груди, о ямочках подмышками и родинке. Не почувствовав удара, размахнулся и ударил снова, а затем еще раз и еще. Сквозь туман он видел Петрова, стоящего с противоположной стороны от лежащего тела и так же наносящего удары ногой….

Звонок телефона вернул оперов к реальности. Петров оттолкнул Павла к столу и стал за шиворот поднимать Трунова. Тот криво улыбался, не разгибаясь, и держался за живот.

Звонил дежурный и сообщил, что пришел брат задержанного по грабежу и просится на прием.

— Дайте воды, гады! — прохрипел Сашка, пытаясь распрямиться на стуле, куда его усадил Петров. — Съели? Никто меня не сломает! И вы — молокососы еще!

Петров налил воды в стакан и протянул ему:

— Чтоб ты захлебнулся, мразь! Все равно мы тебя достанем и посадим. Не на этот, так на другой раз. Не будет тебе жизни на нашей территории!

Трунов жадными глотками пил воду. После чего протянул стакан.

— Сигаретой на дорожку угостите! — тихо произнес он.

Павел протянул ему сигарету и поджег зажигалкой.

— Пусть здесь передохнет, я с ним посижу, — сказал Петров, — а ты пока разберись с этими братьями. Главное, чтобы глухаря нам не подвесили.

Павел вышел из кабинета.

В коридоре он увидел отпущенного им брата-близнеца. Тот принес кольцо.

Людмила сидела недалеко в углу и смотрела в окно. Свое кольцо она узнала сразу.

Братьев пришлось отпустить.

Людмила написала расписку о том, что ей возвращены все вещи и претензий ни к милиции, ни к братьям она не имеет.

Павел собрался уже возвращаться обратно, но девушка остановила его:

— Живу я в области, в Тосненском районе, — волнуясь, говорила она, — время уже позднее. Можно я здесь у Вас переночую, а утром первым автобусом уеду.

Павел посмотрел на часы. Действительно, было уже около двенадцати, хотя за окном еще светло.

— Пойдемте, — сказал он и повел девушку в пустой кабинет.

Вернувшись к себе, увидел, что Трунов уже оклемался и о чем-то спорит с Петровым. Павел взял из стола записную книжку и вернулся к Людмиле. Посмотрев телефон заведующей общежитием, набрал номер:

— Марья Ивановна, извините за поздний звонок. У нас здесь такое дело. Девушка, потерпевшая по ограблению, живет далеко. Не приютите на ночь, а утром она уедет.

Женщина была не очень довольна поздним звонком и просьбой Павла:

— Вообще-то, у нас запрещено пускать чужих, тем более у нас общежития для учащихся. Но раз уж такое дело, потерпевшая от ограбления, — только ради помощи милиции и на одну ночь.

Людмила сияла. Она вскочила со стула и, обняв Павла, поцеловала его в нос.

«Какая замечательная девушка, — подумал про себя он, — вот бы мне такую жену — ласковая, привлекательная…»

Но вслух пожелал ей удачи и не попадать в аналогичные ситуации. Рассказал, как дойти до общежития.

Через некоторое время Петров вывел Трунова на улицу. Они продолжали о чем-то беседовать. Сашка шел немного скрюченно, прижимая ладони к левому боку.

От усталости домой никто не поехал, выпили по стакану водки, снимая стресс, и заночевали в кабинетах.

На следующее утро телефон на столе у Павла разрывался от звонков. Заведующая общежитием была вне себя. Она сообщила, что ночевавшая девушка стащила деньги у соседок по комнате и утром отбыла в неизвестном направлении и надо немедленно ее отловить.

Положив трубку, Павел нашел заявительский материал и позвонил в Тосно, в адрес прописки девушки. Трубку поднял мужчина.

— Людмила? — сонно спросил он. — Знаю такую. Но она мне представилась другой фамилией. Прожила у меня неделю, стащила деньги и смоталась. Говорила, что она откуда-то с Украины. Пошла она! Знать ее не хочу!

Павел положил трубку.

Это был удар. Его, классного опера, когда-то лучшего по району, обманула простая воровка, воспользовавшись его доверием!

— Сколько она украла? — перезвонил он заведующей.

— Пятьдесят рублей, — ответила та, не задумываясь.

— Я их Вам сегодня занесу, — грустно сообщил Павел, предполагая про себя, у кого из коллег по работе и сколько можно занять.

Через три дня в отделение милиции пришла телефонограмма из больницы, что от внутреннего кровоизлияния умер Трунов.

— Прокуратура начала проверку, — сообщил Петров, — надо написать рапорт о том, что после опроса Трунова в отделении милиции он был благополучно отпущен домой. Никто Трунова не избивал. А поскольку он является лицом криминальным, то, скорее всего, по дороге домой поссорился и подрался с кем-то из своих знакомых. Понял?

Такие же рапорта написали все сотрудники милиции, дежурившие в тот день. По факту убийства Трунова было возбуждено уголовное дело и оперативники долгое время упорно искали убийц, но, как часто бывает, поиски оказались безуспешными. Правда, во время обыска дома у Трунова нашли нож с костяной рукояткой в виде черепа и золотые изделия, похищенные у изнасилованной Ольги, которые та благополучно опознала. Но дело возобновлять не стали. Просто передали все похищенное ей под расписку.