Солнце на парусах - Александр Розов

Упоминаемые в „Саге о гренландцах“ и „Саге об Эйрике“ скрелинги — это, несомненно, североамериканские индейцы».

(Халгар Фенрирссон, «Исландские саги» т.1)

Впрочем, зачем предположения, когда есть вещественные доказательства. Недалеко от Велфорда (штат Массачусетс) есть скала с изображением рыцаря, вооруженного щитом и мечом. Меч образца XIV в., на щите — эмблема шотландских Синклеров. Впрочем, есть и памятники с более точным обозначением времени. Около Кенсингтона (штат Миннесота) существует огромный камень с древнескандинавской надписью (напомним: к несчастью для «официальной» истории, викинги знали грамоту). Надпись повествует об отряде из 30 викингов и снабжена датой: 1362 год. В 1497 г. (всего через 135 лет) эти же местности исследовали англичане под командованием Дж. Кабота. Считается, что викингов к тому времени уже не было. Кем считается? С чего бы вдруг викинги покинули весьма уютные, теплые и богатые всяким добром 40-е широты? Такая бесхозяйственность для них была вовсе не характерна. Впрочем, этой части рассказа — свое время.

В конце XIX века в Бостоне поставили памятник Лейву Эйриксону, по прозвищу Счастливый — как первооткрывателю Америки. Если бы он увидел это — сказал бы наверное: «Я знал, конечно, что влип в историю, но не думал, что так надолго». Влип он в историю, похоже, навсегда, так что будем надеяться, что памятник бы ему, все же, понравился.

ЧАСТЬ 4. НАВЕРХУ

Так неслись они вдаль в решете, в решете,

В решете, словно в гоночной шлюпке.

И на мачте у них трепетал, как живой,

Легкий парус — зеленый платок носовой

На курительной пенковой трубке.

Эдвард Лир, «В страну джамблей»

15. Игра в прятки

Сегодня, с Божьей помощью, мы зажжем в Англии такую свечу, которую, я верю, не погасить во веки.

О. Кромвель

А что же эпоха великих географических и натурофилософских открытий, начавшаяся якобы из приатлантической Европы XV в.? Разве не с нее началась эпоха просвещения и цепь технологических революций, породившая современную информационно-энергетическую цивилизацию? Конечно же все это так — а вот откуда взялись исходные данные для этой эпохи?

Официальная история рассказывает, что все началось с 1-го крестового похода. В 1096 г. крестоносцы вторгаются в Сирию и Палестину. В ходе военной кампании, они соприкасаются с цивилизованными и искушенными в науках арабами, заимствуют у них арабские цифры (разрядную систему счета), алгебру, алхимию и прочие достижения человеческой мысли, включая технологию получения крепких напитков (алкоголя). Как нетрудно заметить, арабский суффикс «al'» присутствует в этих словах по сию пору. Логично?

Увы, не очень.

Во-первых, «al» может быть как арабским «al'» так и англо-германским «all»: например, в работах алхимика Теофаста Парацельса для обозначения некого всепроникающего флюида исходно присутствует термин «all geist» который у переписчиков превращается в квазиарабское «alcahest» (на самом деле такого значащего арабского слова не существует).

Во-вторых, если все эти чудеса техники были заимствованы в XII в., непонятно, чего европейцы ждали 300 лет (до XV в.) если у них уже оказалось все необходимое для научно-технического скачка? Почему самые первые результаты заимствования мы видим только в XIV в. — и то крайне сомнительные: начало товарного производства спирта в Италии.

В-третьих, если уж погрязшим в «темных веках» европейцам так хотелось приобщиться к лучшим образцам науки, то что мешало им сделать это на 200 лет раньше, в эпоху расцвета арабской цивилизации — на рубеже IX–X в.? Никаких географических препятствий к культурному обмену не было: граница между «арабским» и «европейским» миром с VIII по XV в. проходила чуть ли не по середине Испании и отдельные территории то и дело переходили из рук в руки (не говоря уже о постоянном торговом обмене между соседями — арабской Кордовой, Севильей, Валенсией и европейской Кастилией, Каталонией, Арагоном).

И в-четвертых, а у арабов-то откуда взялись все эти чудеса? В конце VIII – начале IX в. мы видим, как Халифат — огромное заведомо-нестабильное государство, созданное бедуинами-кочевниками, не знающими ни письма, ни счета, закономерно разваливается — казалось бы, на этой территории должен царить окончательный хаос — ан нет. На рубеже IX–X в. мы обнаруживаем здесь несколько вполне цивилизованных, процветающих государств, где пишутся научные и философские труды, создается энциклопедия, переписываются истории путешественников (из которых сейчас наиболее известен цикл «1001 ночь»).

Что произошло менее, чем за столетие, с безграмотными и радикально-сухопутными кочевниками, что они стремительно бросились в науку и морские странствия?

Помните четыре мифических талисмана данов: Камень Фал, который издавал крик, когда на него становился законный король; Копье Луга которое приносило победу; Меч Нуаду, от которого не было защиты; Котел Дагда, который сам наполнялся пищей? Меч Нуаду и камень Фал объединятся в «меч в камне» — который может извлечь только истинный король (или Халиф) Артур (или Ар-Рашид соответственно). Копье Луга (солнечное копье) станет в «1001 ночи» копьем волшебного всадника, поражающим врагов на любом расстоянии, а в христианской мифологии — копьем Лонгина, которым была нанесена смертельная рана Иисусу (или Esus'у). Вот и пришла пора поговорить об этом персонаже.

Итак, Езус (Esus), один из героев племен богини Даны. Впоследствии, как уже говорилось выше, он был обожествлен, а его атрибутом стало мировое дерево. Когда кельтские племена одичали и начали практиковать человеческие жертвоприношения, то жертвы Езусу приносили путем повешения человека на дереве. Деградировавший культ Езуса, как и солярный кельтский крест с кругом (исходно — символ солнца на парусе, эмблема морских королей), был импортирован римскими императорами в III–IV в. из Галлии и Британии. Затем, на базе этого культа, с добавлением национальных мифологий и солярных религий, свойственных римским военным, слеплено т.н. «христианство». Более подробно об историческом эксперименте по выведению имперской религии путем гибридизации разнородных верований с последующей ампутацией «лишних» конечностей — в работе автора «Ретроника — прогнозирование прошлого». Но причем здесь добрый странствующий философ Иисус из Галилеи, которого последователи считали Христом, и который учил, что Бог есть любовь? Он-то, разумеется, не при чем, но вот его последователи к началу II в. придумали замечательную вещь, которой только и не хватало, чтобы сделать имперских подданных ПОЛНОСТЬЮ управляемыми и зависимыми от мнения церкви (тоже имперской, разумеется). Послушаем, что пишет современник:

«По их учению выходит, что нечестивца, если он смирится под тяжестью бедствия, бог примет, а праведника, если он, обладая добродетелью с самого начала, обратит свой взор ввысь, он не примет!

...бог, поддавшись жалобам жалующихся, ублажает дурных и отвергает хороших людей, не поступающих таким образом. Христианский учитель говорит: мудрецы отвергают наше учение, потому что мудрость вводит их в заблуждение и сбивает с пути...

Христиане прибегают к простодушным и малолетним невеждам, говоря им: смотрите, чтобы кто-нибудь из вас не коснулся знания, знание — зло, знание отклоняет людей от здоровья души. Христианский учитель поступает подобно тому, как если бы кто в пьяном виде, выступая перед пьяными, стал поносить трезвых за пьянство».

(Цельс, «Правдивое слово»)

Иначе говоря, мало, чтобы подданный не умел отличать хорошее от дурного (и обращался за этим к церкви) — он еще должен считать само это умение — порочным, обладателя такого умения — дурным человеком! Цельс недоумевает — но любому современному политику ясно, что это была блестящая идея: знание — зло, а любой человек исходно является дурным, но может быть назначен хорошим (церковью, разумеется). Идея очень близкая деградировавшему позднему друидизму (культу Езуса), где уже не основанное ни на каких знаниях всевластие священства доходило до того, что друид мог объявлять человека виновным или невиновным вопреки очевидной логике... поскольку логика (как разновидность знания) считалась злом.

Так из доброго философа сделали одноименного злого бога, висящего на дереве и запрещающему людям стремиться к добру и знанию, как они его понимают. А как же бог, который есть любовь? Он сохранился у т.н. христиан-гностиков (т.е. знающих), которых имперская церковь все последующие века вылавливала и сжигала вместе с их книгами.

Теперь, раз уж речь зашла о знании и знающих, то самое время перейти к четвертому магическому предмету детей Даны — котлу Дагда. Этот предмет был известен еще в доантичные времена — Геродот пишет о нем, как о древнем талисмане скифов-сколотов — чаше Колоксаиса (в честь которого, кстати, славянский солярный крест носит название «коло»). Он будет известен в арабских мифах, как чаша Кей-Хосрова (которая могла показывать будущее). В христианских мифах — это чаша Грааля (Holy Grail), за которой, как говорит легенда, охотились еще в начале VI в. рыцари круглого стола, возглавляемые королем Артуром. В более поздних христианских мифах он иногда сливается с камнем Фал и описывается как «сверкающий камень, выпавший из короны Люцифера» (ох уж эти христиане — вечно они эксплуатируют своего Люцифера).