Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ГЛАВА XX,
продолжение рассказа.
Новое суеверие распространилось сначала в Сирии и Африке, потом захватило морские порты, где кишел человеческий сброд, проникло в Италию, где в первую очередь заразило куртизанок и рабов, а затем быстро завоевало успех среди городской черни. Но сельские местности еще долгое время оставались нетронутыми этой заразой. Как и прежде, землепашцы посвящали Диане сосну, которую они каждый год орошали кровью молодого кабана, приносили свинью в жертву ларам, чтобы умилостивить их, а благодетелю людей, Вакху, козленка ослепительной белизны; и даже если это были совсем неимущие люди, у них всегда находилось немного вина и муки для покровителей очага, виноградника и поля. Мы учили их, что достаточно коснуться алтаря чистой рукою и что боги радуются и скромному приношению. Между тем безумства, вспыхивавшие во множестве мест, возвещали царство Ягве. Христиане жгли книги, разрушали храмы, поджигали города, несли с собой разрушение всюду, даже в пустыню. Там тысячи этих несчастных, обратив свою ярость против самих себя, раздирали себе тело железными остриями; и со всех концов земли вопли добровольных жертв возносились к богу, как хвала. Мое тенистое убежище ненадолго избегло бешенства этих одержимых.
На вершине холма, возвышающегося над оливковой рощей, которая каждый день оглашалась звуками моей флейты, стоял с первых дней римского мира маленький мраморный храм, круглый, как хижины предков. У него не было стен. На цоколе высотой в семь ступеней были расположены по кругу шестнадцать колонн с завитками аканта на капителях, поддерживающих купол из белой черепицы. Этот купол прикрывал статую Амура, натягивающего лук, - работу афинского скульптора. Дитя, казалось, дышало; радость сияла на его устах; все части его тела были гармоничны и гибки. Я чтил это изображение могущественнейшего из богов и научил поселян приносить ему в жертву чашу, увитую вербеной и наполненную двухлетним вином.
Однажды, когда я сидел, по обыкновению, у ног божества, обдумывая поучения и песни, к храму приблизился незнакомый человек свирепого вида, с всклокоченной бородой; одним прыжком он перескочил все мраморные ступени и с диким злорадством воскликнул:
- Погибни, отравитель душ, и да погибнут с тобой радость и красота
С этими слонами он выхватил из-за пояса топор и занес его над богом. Я схватил его за руку, повалил на землю и стал топтать своими копытами.
- Демон, - крикнул он мне с злобным бесстрашием, - дай мне сокрушить этого идола и тогда можешь меня убить!
Я не внял его ужасной мольбе, я надавил всей своей тяжестью ему на грудь, которая затрещала под моим коленом, и, схватив его обеими руками за горло, задушил нечестивца.
Потом, оставив его валяться с почерневшим лицом и высунутым языком у ног улыбающегося бога, я пошел омыться в священном источнике. Вслед за тем я покинул эту страну, сделавшуюся добычей христиан. Я прошел всю Галлию и достиг берегов Соны, куда Дионис некогда принес виноградную лозу. Христианский бог еще не был известен этим счастливым народам. Они поклонялись густому буку за его красоту и украшали полосками шерстяной ткани его заповедные ветви, ниспадавшие до самой земли. Они поклонялись еще священному источнику и ставили во влажных гротах глиняных божков. Они приносили в дар нимфам лесов и гор маленькие сыры и кувшины с молоком. Но вскоре апостол скорби был послан новым богом и к ним. Он был суше копченой рыбы, но, несмотря на то, что он был изможден постами и бдениями, он с неиссякаемым жаром проповедовал какие-то темные таинства. Он любил страдание, считал его благом, и с яростью преследовал все светлое, прекрасное и радостное. Священное дерево пало под его топором. Он ненавидел нимф за то, что они прекрасны, а когда по вечерам их круглые бедра сверкали сквозь листву, он осыпал их проклятиями. Такое же отвращение он питал и к моей певучей флейте. Несчастный верил, что существуют заклинания, с помощью которых можно изгнать бессмертных духов, обитающих в прохладных гротах, в чаще лесов и на вершинах гор. Он думал, что может победить нас несколькими каплями воды, над которыми он произносил какие-то слова, сопровождая их странными движениями. Нимфы, в отместку, являлись ему по ночам и будили в нем пламенное желание, которое этот глупец считал греховным, затем они убегали, оглашая поля своим звонким смехом, в то время как их жертва, пылая всем телом, корчилась на своем ложе из листьев. Так смеются божественные нимфы над заклинателями, так издеваются они над злыми и их нечистым целомудрием.
Апостолу не удалось наделать столько зла, сколько ему хотелось, потому что он поучал души простые, послушные природе, а такова уж ограниченность большинства людей, что они не склонны делать выводы из правил, которые им внушают. Маленькая роща, где я жил, принадлежала одному галлу из сенаторского рода, еще сохранившему остатки латинской утонченности. Он любил молодую вольноотпущенницу и делил с нею свое пурпурное ложе, расшитое нарциссами. Рабы обрабатывали его виноградник и сад, а сам он был поэтом и, по примеру Авзония, воспевал Венеру, секущую розами своего сына. Хотя он был христианином, он приносил мне как духу-покровителю здешних мест молоко, плоды и овощи. Я в благодарность услаждал его досуг звуками моей флейты и посылал ему блаженные сны. В сущности эти мирные галлы очень мало знали об Ягве и его сыне.
Но вот горизонт запылал заревом пожара, и пепел, гонимый ветром, посыпался на полянки нашего леса. По дорогам потянулись длинные вереницы возов, крестьяне шли толпами, гоня перед собой скот. Деревни огласились испуганными воплями: "Бургунды!.." И вот показался первый всадник с копьем в руке, весь закованный в сверкающую бронзу, с длинными рыжими волосами, спадающими на плечи двумя косами... А за ним еще два, и еще двадцать, сотни, тысячи всадников, свирепых, забрызганных кровью. Они убивали стариков и детей, насиловали женщин, даже старух, чьи седые волосы прилипали к их подошвам вместе с мозгами новорожденных младенцев. Мой молодой галл и его вольноотпущенница обагрили своей кровью ложе, расшитое нарциссами. Варвары зажигали базилики, чтобы жарить в них целых быков, разбивали амфоры и напивались тут же, в жидкой грязи затопленных подвалов. За ними следом, набившись в походные повозки, ехали их полуголые жены.
После того как сенат, горожане и духовенство погибли в огне, охмелевшие бургунды повалились спать под арками форума, а две недели спустя уже можно было видеть, как один из них улыбался в густую бороду, глядя на ребенка, которого белокурая супруга баюкала на пороге дома, другой разводил огонь в горне и мерно колотил молотом по железу, а тот, усевшись под дубом, пел обступившим его товарищам про богов и героев своего народа, А иные раскладывали для продажи камни, упавшие с неба, рога зубров, амулеты. И прежние обитатели страны, мало-помалу успокаиваясь, выходили из лесов, куда они попрятались, отстраивали свои сожженные жилища и принимались снова возделывать поля и подрезать виноградные лозы. Жизнь вступала в свои права. Но все же это была самая тяжелая пора из всех, какие когда-либо выпадали на долю человечества. Варвары завладели империей. У них были грубые нравы, а так как они кроме того, были мстительны и жадны, то они твердо верили, что можно откупаться от грехов. Басня о Ягве и его сыне пришлась им очень по вкусу и они охотно поверили в нее, тем более что она перешла к ним от римлян, которых они считали ученее себя и втайне восхищались их искусством и обычаями. Увы, Греция и Рим достались в наследство глупцам. Знание утратилось, петь в церковном хоре почиталось доблестью, а люди, которые помнили наизусть несколько изречений из Библии, слыли великими умами. Конечно, и в то время тоже водились поэты, как водятся птицы, но стихи их хромали на каждой стопе. Древние демоны, добрые гении человечества, лишенные почестей, изгнанные, преследуемые, затравленные, укрылись в лесах. Если они иной раз и показывались людям, то, чтобы держать их в страхе, принимали ужасные обличья, - красную, зеленую или черную кожу, огненные глаза, огромную пасть с кабаньими клыками, рога, хвост, иногда человечье лицо на животе. Нимфы по-прежнему оставались прекрасными. Варвары, не зная ни одного из нежных имен, которые они носили раньше, называли их феями, приписывали им капризный нрав, коварные замашки, боялись их и любили. Мы были унижены, мы потеряли свою власть, но не потеряли мужества и, сохранив неизменным веселый нрав и доброе расположение к людям, мы в эти жестокие времена остались их верными друзьями. Заметив, что варвары мало-помалу становятся менее угрюмыми и свирепыми, мы пускались на разные хитрости, чтобы под тем или иным видом вступить с ними в общение. Со всяческими предосторожностями и уловками мы подстрекали их не считать старого Ягве непогрешимым владыкой, не подчиняться слепо его приказаниям, не страшиться его угроз. Иной раз нам даже случалось прибегать к искусству магии. Мы беспрестанно побуждали их изучать природу и искать следы античной мудрости. Эти северные воины, несмотря на все их невежество, знали кое-какие ремесла. Они верили, что на небе происходят битвы, звуки арфы вызывали у них слезы. Возможно даже, что они были более способны духом на великие деяния, чем выродившиеся галлы и римляне, земли которых они захватили. Они не умели ни обтесывать камень, ни шлифовать мрамор. Но они привозили порфир и колонны из Рима и Равенны, а правители их употребляли в качестве печатей геммы, вырезанные греками в эпоху расцвета красоты. Они воздвигали стены из кирпичей, искусно расположенных стрелками, и им удавалось строить не лишенные приятности церкви с карнизами, опирающимися на страшные головы, и с тяжелыми капителями, где они изображали пожирающих друг друга чудовищ. Мы обучали их письменности и наукам. Один из наместников их бога, Герберт, брал у нас уроки физики, арифметики и музыки, и про него говорили, что он продал нам душу. Века шли, а нравы оставались дикими. Мир содрогался в огне и крови. Преемники любознательного Герберта, не довольствуясь тем, что владеют душами, - ибо корысть от этого легковеснее воздуха, - пожелали владеть и телами. Они жаждали установить свое господство над всем миром, опираясь на право, которое они будто бы унаследовали от какого-то рыбака с Тивериадского озера. Один из них возомнил на мгновение, что одержал верх над тупым германцем, преемником Августа, но в конце концов духовным владыкам пришлось поделить свое господство со светскими, и народы были обречены терпеть гнет двух властей-соперниц. Жизнь этих народов складывалась в непрерывной чудовищной смуте. Это были сплошные войны, голод, резня. И все бесконечные бедствия, сыпавшиеся на них, люди приписывали своему богу и за это называли его всеблагим и отнюдь не иносказательно, а потому, что лучшим для них был тот, кто сильнее наносил удары. В этот век насилия я, чтобы разумно употребить свой досуг, принял решение, которое может показаться странным, но на самом деле отличалось глубокой мудростью.
- Человек рождается дважды. Книга 1 - Виктор Вяткин - Проза
- Майор Ватрен - Арман Лану - Проза
- Крах Римской империи, восстание индейцев 1881 года, вторжение Гитлера в Польшу и, наконец, мир сильного ветра - Харуки Мураками - Проза
- Этика - Бенедикт Спиноза - Проза
- Урок анатомии. Пражская оргия - Филип Рот - Проза / Русская классическая проза
- Могикане Парижа - Александр Дюма - Проза
- По поводу одной машины - Джованни Пирелли - Проза
- Время Волка - Юлия Александровна Волкодав - Проза
- Улисс - Джеймс Джойс - Проза
- Дублинцы. Улисс (сборник) - Джеймс Джойс - Проза