Тать на ваши головы (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

Я стиснула зубы, слыша, как сквозь них прорываются рыдания. Мир затянуло пеленой слез.

Нет, они уйдут, а я? Мы ведь еще не все сокровищницы обчистили, не все камушки собрали... Я практически смирилась со стезей вора. Гармонично получается: утром — собиратель лавайхи, вечером — белый целитель, ночью — тать. Прекрасный жизненный план, а главное — рабочий. Но кто-то решил меня покинуть.

Как же командная работа?! У меня отдел, знаете, какой сплоченный был? Один за всех, и все против начальства. Я же одна не справлюсь. Да что там говорить! Я одна до Города не доберусь, дом бабули не найду или влипну во что-нибудь, даже щетина не спасет.

И кстати, а кто мне внешность возвращать будет?!

Веревка белела на глазах, покрываясь трухой, плющ темнел, усыхая.

Мне плевать на то, что их хозяин мертв, причем дважды, мне нужна поддержка. Я, может, лучшим вором хочу стать. Должна же быть у меня цель для самореализации в этом долбаном на всю голову мире!

Не позволю уйти... Не пущу.

Ухватила, сжимая в ладони, еще живой кусок веревки, обмотала вокруг запястья. Вытряхнула плющ из одеяла стрел. Добавила к веревке. Переплела уменьшающийся на глазах браслет.

Целитель я или кто?

И застонала, ощущая, как быстро уходят крохи жизни из стражей.

Выхватила, не глядя, из кучи стрел одну. Надавила на кожу ладони, протыкая. Зашипела от боли, но мазохистски — внутри болело сильнее — расковыряла ранку. Хлынувшую кровь старательно размазала по запястью, стараясь не думать о том, что все зря. И вообще — где я, а где ритуалы? Двадцать первый век в гостях у магического средневековья.

Прикрыла второй ладонью пропитанный кровью браслет, молясь о том, чтобы они жили.

Что за глупость уходить вслед за хозяином? А как же я?..

И темнота повторно накрыла сознание.

* * *

— Как исчез? Куда? Почему не остановили?

Дарье с трудом взял себя руки — парни и так еле держались на ногах, так что не дело на них орать.

— Все так быстро случилось, — смущенно пробормотал один из десятка.

— Вспышка, его крик и меч в теле упыря, а потом, — солдат восторженно улыбнулся, стер пальцем сочащуюся из рассеченной брови кровь, — короля порвало.

— Торр взрыва, видать, испугался, ну и понес, а тот наездник никудышный, еле удержался.

— Это был мужчина? — спросил Дарье, понимая, что ничего не понимает.

— Да.

— Точно?

— Будь я проклят, это был настоящий мужик.

«А куда делать сероглазая незнакомка?» — с разочарованием подумал Дарье, ощущая, как рушится выстроенная теория. Откуда взялся мужик, когда это должен быть маг жизни, а ими бывают лишь женщины. Бред какой-то!

— Он что-то сказал? — допытывался Дарье. Рядом топталась догнавшая его недовольная охрана, а вокруг, брезгливо отшвыривая ошметки, расхаживал его высочество. Звуки битвы катились все дальше от эпицентра, постепенно затихая где-то на краю долины. Дарье, даже не зная наверняка, уже предчувствовал победу и сейчас пытался понять, кому они, собственно, ею обязаны.

Солдаты напряглись.

— Срохни, — неуверенно произнес один.

— Нет, сдолни, — поправил другой.

— Понятно, — протянул князь.

Приставил ладонь козырьком ко лбу, оглядывая поле. И где теперь искать героя? Зачем, интересно, его понесло в ту сторону? Решил убрать короля, а потом все-таки податься к своим? Нет, он точно сойдет с ума от догадок.

— Победа!!! — внезапно разнесся над полем радостный, полный восторга крик, который был тут же дружно подхвачен сотней глоток.

— Ваше высочество, — гонец на взмыленном скакуне взволнованно глотал воздух, — задние отряды неприятеля бегут, мертвецы уничтожены по всему полю, еще держится правый фланг, но туда отправились белые.

Дарье хмыкнул — испугались рыцари, что без драки останутся. Ладно, их дело. Главное, что неизвестный парень уничтожил для них мертвецов.

— Как он выглядел хотя бы?

Солдаты переглянулись.

— Волосы темные, неровно стриженные, роста невысокого. Щупловат. Лицо нормальное.

— Одежда? — рыкнул Дарье, понимая, что с таким описанием найти спасителя будет непросто.

— Так в зеленый мундир был одет, да! — радостно проговорил солдат.

Значит, Дарье не показалось и на спасителе была форма зеленых. Надо будет отправить к ним людей поспрашивать, может, выяснится что интересное, а пока...

— Ваше высочество, позвольте?

Дарье наклонился, обернутой в плащ рукой подхватил меч. Пусть побудет у него, а там разберемся, что с ним делать.

* * *

В этот раз я провалялась приличное количество времени. Когда очнулась, сумерки сизыми плотными тенями ложились на дорогу, на небе догорал ало-розовым закат, подсвечивая пару набежавших к вечеру облаков. От земли тянуло холодом, с ручья — промозглой сыростью. Где-то ухнула, срываясь с ветки, ночная птица, намекая на то, что пришло ее время, а вместе с ней и время хищников выходить на охоту.

Я вздрогнула, поежилась, растерла кончик закоченевшего носа, потом со стоном распрямилась, хрустя застывшими от неудобной позы суставами. С ненавистью посмотрела на пригревший меня камушек. Всю спину изломал, сволочь.

Голова гудела, кожу саднило, набегающая волнами тошнота намекала, что у меня сотрясение и надо бы отлежаться пару деньков... Но мечтать о теплой кровати было мучительно больно, так что я сосредоточилась на насущном. Отряхнула плащ. Оглядела его критически. Отодрала пару колючек и решила, что сойдет. Все равно на прием я сейчас не пойду, а для возвращения в Город мой вид в самый раз. Вопрос лишь в одном: а где у нас, собственно, Город?!

В обступивших меня сумерках дорога выглядела одинаково в обе стороны. Я попыталась вспомнить, откуда прилетела головой в кусты, но голова отказывалась работать, послав меня в обоих направлениях.

Отпечатки копыт были едва различимы в темноте, да и внешне они отличались от земных, так что, неуверенно оглядев их по десятому разу, я побрела направо.

Шла пошатываясь, экономя силы и с тревогой прислушиваясь к бухающим ударам сердца в груди. Еще и ребра болели, что позволяло подозревать перелом или трещину.

Мне бы сейчас не помешало полное едкости и такое подбадривающее «Убогая!» от веревки, потому как убогой я себя и чувствовала, но страж молчала. Это молчание вкупе с окружающей меня тишиной безысходностью давило на плечи.

«Ты не дойдешь», — шептал ветер.

«Сдайся, ляг, отдохни», — шуршали деревья.

«Тебе что, больше всех надо?» — изумлялась темнота.

Мысли в ушибленной голове путались, мешая связно думать. Я лихорадочно скакала от битвы, эпичной поездки на быке, убийства короля до бабули и детей. Вернуться жаждало мое сердце. Переступить порог дома, упасть на тюфяк и вырубиться, наслаждаясь безопасностью жилища.

«Безопасностью?» — язвительно хохотнул, скатываясь по склону мне под ноги камушек. Я покрылась ледяным потом, ожидая следом кого угодно — от хищника до человека, но это был просто камень, которому пришло время прокатиться по склону.

Выдохнула, вытирая вспотевшие ладони о плащ. Представила, что было бы, случись мне повстречать двуногих, и... начала раздеваться. Веревка была права — зря я тогда грудь не замотала. Ночью несуразность мало заметна, но кто знает, где я утром окажусь? Все-таки парень со щетиной на подбородке и выделяющимся бюстом вызовет вопросы. Так что я, ежась от холода, сняла лифчик, разодрала рубашку на полосы, замоталась, надела сверху китель, застегнула ремень и побрела дальше, кутаясь в плащ.

Когда вышла на знакомую развилку, на небе уже взошла луна, и дорога предстала передо мной отчетливо залитой ее мертвенным светом. Я победно улыбнулась. Дорога — это хорошо, дорога — это путь в Город. Если буду идти всю ночь, к утру должна увидеть стены. От этой мысли прибавилось сил, я ускорила шаг, пока не наткнулась на суровое:

— Стоять! Кто такой?

А на что я, собственно, надеялась? Что на главном тракте, у которого еще днем бились войска, не будет патрулей? Что никто не станет присматривать за дорогой? Нет же, выперлась, наивная клуша, и почапала, не оглядываясь по сторонам... Дура!