Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

27 февраля командованием войсками было принято решение оставить Екатеринодар. Членам рады и правительства было предложено прибыть в этот день к вечеру на сборный пункт во двор Кубанского войскового реального училища и быть готовыми к выступлению.

До этого рада все законодательствовала. Делала это она отчасти по инерции, отчасти же из нежелания давать повод к кривотолкам и паническим умозаключениям в среде городского населения.

Только теперь члены рады бросились на базар в «азиатский ряд» покупать амуницию и подходящую для похода одежду. Из приведенных во двор лошадей брали кому какая попалась, но их для всех недоставало. Некоторые члены рады и правительства выступили в поход по пешему

хождению, ориентируясь на обозные повозки. Стариков это как будто больше даже устраивало. Только ненадолго.

Как я лично был благодарен одному – тогда незнаемому – другу, который позаботился обо мне и прислал, когда уже стемнело, к воротам реального училища здорового коня, заседланного хорошим седлом. Вызвал меня к воротам незнакомый бородач и передал мне лошадь, а сам тотчас же скрылся в темноте.

Большинство членов рады иногородней фракции на сборный пункт не явились, не явился и член правительства Турутин.

Зато на сборный пункт прибыли все члены Кубанского комитета зашиты Учредительного собрания, городской голова с председателем городской думы, члены Союза казачьих войск, незадолго то того выпущенные большевиками из-под ареста, и др.

Рада без отказа принимала этих пришельцев в свой отряд, потому что попали они в это сложное положение в силу того же выборного начала, как и сама рада. Кроме того, была надежда, что офицеры из их состава в трудную минуту могут сослужить службу в качестве руководителей боя. На самом деле, такая надежда оправдалась только частично.

Безошибочно можно сказать, что из всех групп, выступивших тогда в этот так называемый Ледяной поход радянская часть оказалась и более разношерстной, и наименее подготовленной: никакого намека не было на запас продовольствия и снабжения теплой и другой одеждой, обувью и пр. Вышли с тем, кто и что успел и смог захватить на скорую руку в последние часы перед выступлением.

Всего выступило в поход 45–50 членов рады, что составляло законный кворум Законодательной (малой) рады.

День 28 февраля 1918 года выдался теплый, солнечный. На сборный пункт приходили к семейным близкие родные прощаться. И замечательно – незаметно было особо унылых.

На заходе солнца тронулись в путь. Двуколка за двуколкой выехал наш обоз со двора реального училища и взял направление к железнодорожному мосту через Кубань. Члены рады и правительства, те, которые раздобыли себе верховых лошадей, выехали за обозом в том же направлении.

Так начался Первый Кубанский – Ледяной – поход.

За подписью войскового атамана, председателя рады и председателя правительства было выпущено обращение к населению по поводу вынужденного оставления Екатеринодара – «столицы Края». В нем, между прочим, говорилось:

«Мы не хотели допустить, чтобы жестокость большевистских банд, подогретая азартом борьбы, обрушилась бы на головы неповинного населения».

«Мы вышли из Екатеринодара. Но это не означает, что борьба кончена».

«Мы вдохновлены идеей защиты республики Российской и нашего Края от гибели, которую несут с собой захватчики власти, которые называют себя большевиками».

«Мы вас звали к борьбе с анархией и позором, но вы (обращение к населению), одураченные красивыми, но лживыми словами фанатиков и продажных людей, вы не дали нам надлежащей поддержки в святой борьбе за Учредительное собрание, за спасение Отечества и за наше право самостоятельно устраивать долю родного края».

«Мы знаем, что вы скоро поймете свою ошибку… Тогда идите в наши отряды… Общими усилиями мы победим (растопчем) насильников и вернем свободу для всех граждан Кубани».

Датировано было это воззвание 1 марта 1918 года. Вместе с Филимоновым его подписали Быч и Рябовол, да и автором его был, насколько помнится, Быч, взгляды которого потом эволюционировали, как известно, несколько в другую сторону.

Глава XVI

В литературе о кубанских походах тенденциозно, иногда карикатурно описана роль и положение Кубанской рады в походе, «доморощенного» «Кубанского парламента на лошадях».

Так писали братья Суворины – Борис и Алексей, писали и другие писатели – сателлиты добровольческой группы в кубанских походах.

Неоднократно к той же теме обращался и генерал А. И. Деникин, и он не нашел в своем богатом оттенками спектре ремарок необходимого беспристрастия в отношении рады, существовавшей в течение ряда месяцев именно в виде «парламента на лошадях», при нем исполнительная краевая власть со своим возглавлением атаманом, – единственная группа власти тогда, в последнем своем оформлении всенародно избранная и преемственно законопризнанная всероссийским законным правительством.

В ауле Шенджий, на расстоянии одного ночного перехода от Екатеринодара, войска переформировались. На это потребовалось два дня.

Рада и правительство расположились в обширном черкесском дворе. Председатели, а также и те, что к ним поближе, разместились в сакле, неуютной, но все же под кровлей. Большинство же нашло приют под стогом сена поближе к своим лошадям. В этот период похода за ними нужно было смотреть в оба, иначе они могли стать добычей безлошадных.

Ночи были ветреные и прохладные, но сухие. На сон грядущий пели песни, балагурили.

Днем решено было использовать досуг для подготовки к возможным боевым действиям.

Под руководством своих офицеров учились производить манипуляции с затвором винтовки, учились делать перебежку, действовать сомкнутым и разомкнутым строем и т. и.

В станицу Пензенскую, первую после аула Шенджий, рада въехала с песнями:

Як во лузi, та те при бepeзiЧервона калина…

В станице обнаружилось, что все молодые казаки – фронтовики – покинули свои дома и скрылись в лесу. Но старики и женщины нас встретили ласково; мы ночевали под кровлей в казачьих хатах. Наутро хозяйка нашей хаты испекла свежих хлебов и, после экзерциций на голодный желудок в Шенджие, было приятно напитаться теплым пшеничным хлебом с разведенным на квасу тертым хреном, а на обед – борщ с курицей.

В станичном правлении был созван сбор стариков, и атаман А. П. Филимонов обращался к старикам с речью о гибельных последствиях для казачества поведения их детей:

– Вспомнят они наши слова, но будет поздно… Нужно взяться за ум. Нужно прекратить игру с огнем…

О своем уходе из Екатеринодара атаман говорил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});