Темные изумрудные волны - Федор Московцев

На вопрос, большой ли коллектив менеджеров, Синельников ответил уклончиво: «трудятся ребята», из чего Андрей сделал вывод, что постоянных «ребят» нет, так как нет мотивации, чтобы их удержать.

Беседуя с директором, Андрей попытался выяснить, на какой ежемесячный доход он может рассчитывать. Это оказалось не так-то просто. Синельников не смог внятно ответить, сколько в среднем получают его работники. Он говорил о будущем; о том, что рынок огромный, а то ли ещё будет, возможности колоссальные, и потолок доходов недосягаем. За сверхдоходами гонятся временщики, а серьёзные люди строят свою карьеру шаг за шагом, постепенно. Для наглядности он двумя пальцами правой руки – указательным и средним – прошёлся по столу:

– Вот так, step a step.

Английский его прихрамывал – так же, как и разные по длине пальцы.

И все-таки Андрею удалось вычислить эту среднюю цифру – доход, на который он может рассчитывать. Это оказалось смешная сумма – половина того, что он зарабатывал за одно дежурство в судебно-медицинской экспертизе. Он терпеливо перенес разочарование перед этим умником, от которого ожидал получить удовлетворение всех своих материальных потребностей. Но, – принялся рассуждать Андрей, – других альтернатив пока что нет. Конечно, тех денег, что удалось заработать в бюро СМЭ, на первое время хватит. Можно отдохнуть, осмотреться, и спокойно приступить к поискам новой работы. Но он не привык просто так сидеть на месте. Начав работать с четырнадцати лет, свыкся с мыслью, что должен быть постоянно чем-то занят. Была другая перспектива – начать свой собственный бизнес. Но он не имел ни малейшего понятия, что и как делать.

Андрей торопливо попрощался с Синельниковым и заверил, что условия его полностью устраивают, и что он готов приступить к работе утром следующего дня. Немного позже, когда Андрей встретился с Трезором в ресторане «Волгоград», то выразил свое неудовольствие в следующих выражениях:

– Что за богадельню ты подогнал?! Тех денег, что мне предложили, не хватит на два комплексных обеда в этом кабаке.

– Как у них там? – поинтересовался Трезор.

Андрей описал, не поскупившись на смелые сравнения.

– Все так же, – покачал головой Трезор, поправляя тяжелую золотую цепь на могучей шее. – Бедненько, но чистенько. Доходы, как обычно, все идут директору в карман.

И он наморщил свой широкий лоб, пытаясь что-то вспомнить.

– Ты не помнишь такого Глеба Гордеева? Такой же дохтур, как ты.

Да, Андрей помнил этого рыхлого, с женоподобным лицом, хлопца. Он был старше на пять лет, а в институте учился тремя курсами старше – из-за армии.

– А что Гордеев… Ходячий студень. Хочешь сказать, он у Синельникова рубит капусту, что твой козел в огороде?!

– Э-э, Разгон, почему такой догадливый сегодня?! Синельников устроил Гордеева в иностранную фирму – это раз. В «Медторге» студень зарабатывать больше тысячи в месяц – это два. Итого получается от полутора до двух тысяч в месяц. Две тысячи, Андрей, две тысячи американских рублей в месяц.

– А ты откуда знаешь? Он тебе декларацию о доходах показывал?

– Мы с ним как-то выпивали, он по синьке мне все выложил. Если ты с ним знаком, то должен знать: ужратый Гордеев болтлив, хуже бабы. Правда, мало что я понял из его рассказа – очень хитрая у него механика, хитрее, чем в твоем морге. Поэтому тебе все как есть, передаю, весь х** до копейки выкладываю. Может, ты разберешься, и у нас там что-нибудь выгорит. Подумай, друг.

– Хрен лысый выгорит. А почему ты сам туда не устраиваешься – раз там так ловко?

В ответ Трезор разразился бурным хохотом.

– Ты шутишь, едрен батон! Я ж там всех распугаю своими манерами!

Немного успокоившись, он добавил:

– Это все от недостатка воспитания. А недостаток воспитания – от бедности.

На сцене разодетый балаган исполнял шансонный тыц-тырыц. Это были шизофренические звуковые нагромождения, поверх которых накладывались стилистически резко сниженные слова, не всегда друг с другом взаимосвязанные. Возле эстрады взрослые, прилично одетые люди, совершали странные телодвижения – кто-то хаотичные, кто-то более или менее упорядоченные. Наверняка они все думали, что им весело, и что они танцуют под музыку, и что завтра им будет что вспомнить.

Так ощущал Андрей окружающую обстановку.

Принесли горячее – мясо по-французски. Мысли о еде навели Андрея на мысли о работе.

– Сколько ж мне придется париться у Синельникова, чтобы выяснить секреты его кухни?!

– Думаю, ты выяснишь все быстро. На что тебе мозги даны?! Это я, неуч, ни хрена не понимаю.

Он отправил в рот большой кусок мяса, запил яблочным соком и грустно вздохнул:

– Это все от бедности.

Благодушное настроение товарища Андрей расценил как верный признак его улучшающегося материального положения.

– Ну а твои дела, Трезор, как они продвигаются? Не пора ли тебе взять меня на буксир?

Трезор в ответ признался: жизнь играет с ним плохие шутки. Каданников работой загружает по полной программе, пахать приходится от зари до зари, а на доходах это не отражается. Чего стоила поимка того зверька, который стрелял в Кондаурова – день и ночь выслеживали его в местах, адреса которых услужливо предоставила милиция. Кто бы что ни говорил, но, когда надо, милиция работает на совесть. Двое суток без сна и отдыха. Ну и что?! Поймали, стали спрашивать: кто послал, зачем. Только все зря: слабый оказался человек, уж слишком впечатлительный. Увидел свои кишки, и оборвалось вдруг его последнее дыхание.

И снова слежка, снова погоня. Сейчас все ищут охранника из «Волгоградского индустриального банка», который пропал в день похорон Кондаурова. Только где ж его искать, если удрал он с деньгами, которые вытащил из сейфа? Наверняка не три копейки Кондауров хранил в своем сейфе, и на эти деньги можно скрываться с комфортом, ни в чем себе не отказывая.

Прервав рассказ, Трезор подозвал официантку, и попросил, чтоб повторили коньяк. Потом он вспомнил про Гордеева:

– Он, кстати, на работе не сидит, все шарахается в пампасах. Тебе бы выяснить, куда он ходит и зачем. Потом расскажешь, мы с тобой разотрем все как следует, и что-нибудь придумаем.

И, опомнившись, спросил:

– Э-э, Андрей, почему такой трезвый сегодня?!

– Да так… у меня типа свидание.

– С кем?

– Так… с девушкой одной.

– Неужели?! – воскликнул Трезор с наигранным удивлением. – А я думал, с парнем.

И снова Андрей отметил про себя, что его товарищ стал вести себя, как человек, уже добившийся в жизни определенных успехов, взявший какую-то новую высоту. И в его голосе вместе с уверенностью появились хозяйские, барские нотки.

Когда прощались, Трезор напомнил про Гордеева:

– Выясни, чем он дышит. Хочешь жить – умей шпионить.

Глава 14

Андрей шел один по широкой улице, в сумраке, усеянном огнями. В освещенных окнах, закрытых занавесками, мелькали тени, у тротуаров хлопали дверцы машин, вспыхивали фары. До встречи оставалось тридцать минут, но все равно он торопился. Во дворе он сразу увидел её, узнал издали по ритму линий и движений, свойственных только ей. Возникнув из темноты, хотел появиться перед ней неожиданно и напугать, как они еще детьми пугали друг друга. Но в последний момент она обернулась.

Он подошел к ней и обнял за плечи.

– Ты все еще любишь меня? – спросила Катя.

– Я? Люблю?! – насмешливо бросил он. – Бог с тобой…

Затянувшись сигаретой, она внимательно посмотрела ему в глаза, потом выдохнула дым.

– Я не просто люблю тебя, – горячо прошептал он, не отрывая взгляда. – Я люблю тебя безумно, я тебя обожаю. Я люблю тебя так, как только мужчина может любить женщину, и даже больше.

– Артист.

– Катюша, бог мой, разве мои мысли и сердце не открыты перед тобой, как книга сказаний?!

На её груди сверкнуло изумрудное ожерелье, словно окаменевшие капли озерной воды.

– Верю. Я тоже люблю тебя. Но ты артист, каких мало.

– Ты вышла раньше времени.

– Я скучала. Я могла находиться только в том месте, где должна была увидеть тебя.

– Ты говоришь, что я – средоточие несерьёзности, – сказал он, играя камушками на её груди. – Соответственно, моих мозговых ресурсов недостаточно, чтобы завоевать тебя. Тут такой вопрос начинается: за что мне такое счастье?

– О, да! – перебила Катя. – То, что надо было сделать, сделала я сама. Не хотела признаваться, но обычно это заслуга девушки. Вот почему, что бы ни случилось, я не буду упрекать тебя.

И она испытующе на него посмотрела. Достаточно легкое испытание.

– Кать… ну в чем дело? Я, ты, твои заслуги, мои – всё это закончилось.

Она промолчала. На её губах заиграла довольная улыбка. Они поняли друг друга. Она взяла его за руку.

– Пойдём.

Ночь, как путник, нашедший золотые монеты, торопливо собирала звезды в невидимый кисет, отчего быстро светлело небо. Млечный путь пересекал черный бархат и манил тронуться в затаенную даль. Душистый запах цветов доносился из палисадника. Там, где раньше шуршали подошвы детских сандалий, теперь цокали каблучки Катиных босоножек. Они прошли под навес.