Сентябрьская луна - Констанс О`Бэньон

– Я знаю, ты думаешь, будто я забыл, что вчера у тебя был день рождения, но это не так, – проговорил Сегин, поднимаясь на ноги. – Свой подарок ты найдешь в конюшне, – на миг он запнулся и хмуро взглянул на нее. – Я вспоминаю твою мать, когда ей было шестнадцать…

С этими словами он отвернулся и вышел, не сказав больше ни слова.

С болью в сердце Камилла проводила его глазами. Она любила отца и готова была сделать все, что угодно, лишь бы ему угодить, но он, казалось, даже не замечал ее существования. Ей не нужен был его подарок: лучше бы он хоть разок посмотрел на нее, как на родную дочь!

После завтрака Камилла отправилась на конюшню, где ее уже дожидался Сантос.

– Сеньор Монтес просил меня показать тебе его подарок, – сказал он, сияя широкой улыбкой.

– Спасибо, Сантос, я тебя очень люблю, но лучше бы отец показал мне его сам…

– Поверь мне, девочка, твой отец только кажется суровым человеком. На самом деле он любит тебя больше всех на свете! Просто с ним что-то случилось, когда умерла сеньора Джулинна… Знала бы ты, каким он был до того, как потерял ее! Если бы твоя мать была сегодня здесь, он был бы другим человеком.

– Но ее здесь нет, Сантос. Зато есть я! И я жива… Ты знаешь, иногда мне кажется, что мой отец не может мне этого простить. Ты всегда был мне роднее и ближе. В детстве я даже мечтала о том, чтобы вы с Марианной оказались моими настоящими родителями. Вы так любили своих сыновей… И меня тоже согревало ваше семейное счастье. Не знаю, в чем я провинилась перед отцом, только он меня не любит!

Сантос не стал опровергать ее горьких слов, а лишь нахмурился и покачал головой.

– Разве ты не хочешь взглянуть на подарок?

Камилла последовала за Сантосом к одному из стойл и ахнула, увидев великолепного вороного жеребца с изящной головой, умными печальными глазами и лоснящейся, как шелк, гривой. Она протянула руку, чтобы его погладить, и он сразу ткнулся носом ей в ладонь.

– Ой, Сантос, какой красавец! Он и в самом деле мой?

– Да. И ты не права насчет своего отца, Камилла. Этого коня он выписал для тебя из Испании. Его зовут Каладан. Твой отец хотел, чтобы он был здесь еще вчера, но его доставили только сегодня утром. Отец любит тебя, девочка, просто не умеет это показать… Все два года, пока ты была у тетушки, он жил только твоими письмами.

Камилла зарылась лицом в шелковистую гриву Каладана.

– Почему же он никогда не поговорит со мной? Почему ведет себя так, будто меня не существует?

– Не могу сказать. Твой отец – человек гордый и упрямый, но он все принимает близко к сердцу. Будь с ним терпелива. – Сантос обнял ее и привлек к себе. – У меня тоже есть кое-что для тебя, малышка. Новой лошади нужно новое седло, не так ли?

* * *

Вспоминая тот день, Камилла с новой силой ощутила давнюю боль, которую причиняло ей отцовское равнодушие. Им так и не суждено было познать родственную близость, ибо вскоре сама судьба вмешалась и уничтожила всякую надежду на взаимопонимание между отцом и дочерью. Судьба, принявшая обличье Хантера Кингстона…

Теперь Камилла не могла себе простить, что так и не сумела сблизиться с отцом. Но она так долго терпела его безразличие, что в конце концов смирилась и оставила всякие попытки наладить с ним отношения. К тому же всеми ее мыслями отныне владел другой человек. Хантер так прочно вошел в ее жизнь, что не оставил места никому…

Как же она волновалась в тот день, пока умывалась и наряжалась в новое розовое платье в тонкую белую полоску! Чтобы выглядеть солиднее, она собрала волосы в узел на затылке и завязала их черной бархатной ленточкой.

На свидание к Хантеру Камилла летела как на крыльях. Она нарочно опоздала на полчаса, потому что слышала где-то, что девушки должны немного опаздывать, и каково же было ее разочарование, когда Хантера на месте не оказалось! Она ждала еще несколько часов, но Хантер так и не пришел… Может, он просто подшутил над нею вчера вечером, а сам вовсе и не собирался приходить?

Уже ни на что не надеясь, предаваясь горьким размышлениям о собственной глупости и доверчивости, она просидела на берегу Рио-Эскондида до самого заката. И как это ей в голову взбрело, что Хантер Кингстон намерен с ней встречаться?!

Когда он наконец появился, Камилла не бросилась ему на шею от радости, не стала укорять его за опоздание. Она молча и безучастно смотрела, как он приближается, изо всех сил торопя своего гнедого жеребца.

Вот Хантер поравнялся с ней; седло заскрипело, когда он спешился и сжал ее дрожащую руку.

– Ради Бога, прости, Веснушечка! Я уж думал, что не застану тебя здесь. Бьюсь об заклад, еще ни один мужчина не заставлял тебя ждать так долго.

У него был такой растерянный и виноватый вид, что Камилла наконец пришла в себя.

– Зато у тебя, очевидно, вошло в привычку томить женщин ожиданием! – воскликнула она, высвобождая руку и обжигая его разгневанным взглядом.

Хантер смущенно улыбнулся.

– Ты, конечно, вправе на меня сердиться, но моя лучшая кобыла выбрала именно этот день, чтобы разродиться. Мне пришлось присутствовать при родах. Могу тебя заверить, что и мать, и жеребенок чувствуют себя хорошо.

– Я уж думала, что ты не приедешь, – пробормотала Камилла, чувствуя, что сердце ее оттаивает.

Хантер засмеялся.

– Даже шестерка мулов не смогла бы меня удержать! Так ты прощаешь меня?

Он привлек ее к себе, и Камилла закрыла глаза, спрятав голову у него на плече. От него пахло мылом и седельной кожей. Ей казалось, что это замечательный запах: такой волнующий и мужественный!

– Ладно, Хантер, я тебя прощаю, – вздохнула она.

– Я весь день только о тебе и думал. А ты, Веснушка? Ты об этом догадывалась?

Он наклонил голову и легонько коснулся губами ее губ – не целуя, а лишь обжигая их своим дыханием. У Камиллы возникло ощущение, будто внутри у нее все стянулось в какой-то тугой узел. Его пальцы вплелись ей в волосы, он заставил ее поднять голову, отчего у нее задрожали губы.

– От тебя пахнет свежестью и чистотой, Камилла. Я так люблю смотреть в твои ясные синие глаза! А когда ты улыбаешься, у тебя на щеках появляются чудные ямочки… Знаешь, вчера ночью ты мне снилась!

Глядя ему в глаза, Камилла видела в них отражение угасающего солнца, но ей казалось, что это потаенный душевный огонь горит в их темной глубине.

– Что же тебе снилось? – спросила она робко.

– Пожалуй, не буду рассказывать, а то ты придешь в ужас.

Он обнимал ее за талию, и Камилла ощущала сквозь тонкую ткань платья тепло его руки.

– Давай-ка будем праздновать твой день рождения, – Хантер отпустил ее, достал из седельной сумки толстое мексиканское пончо и корзинку с припасами и разложил все это на траве. – Я велел Норе, нашей кухарке, приготовить для нас что-нибудь вкусненькое. Она даже именинный пирог испекла!