Развод. Не жди прощения (СИ) - Роса Алиса

— Саня? Показал ребятам проект? Ага, и сколько сказали? Два месяца?! — его брови стекаются к переносице. — Это никуда не годится. Найми вторую, третью бригаду, твою мать. Тебя что, всему учить надо?! Месяц. Иначе пеняй на себя.

Мурашки бегут от манеры Германа общаться с подчиненными. Тоже морально готовлюсь к прессингу. Хотя как к такому подготовишься? Можно только учиться держать удар, да?

Герман вешает трубку и обращается ко мне.

— Теперь с тобой, — произносит мрачно. Взгляд тяжелый, как каменная плита.

Я ведь знаю, о чем пойдет речь и уже сжимаюсь. Главное не показать, что я уже осведомлена.

33. (Герман)

— Тут такое дело, Виктория, — смягчаю голос. Ей и так нелегко будет услышать, что я скажу. — Тимур заменил тебя. Мне неприятно тебе это сообщать, но он окончательно убрал тебя из своего бизнеса. Твое место на переговорах с французами займет его любовница.

Виктория вперивается в меня немигающим взглядом. Замирает на несколько мгновений, потом оторопело хлопает ресницами. Осмысляет. Да уж, нелегко узнавать, что тебя предали и отобрали чуть ли не самое дорогое.

В красивых глазах выступают бриллианты слез, но она быстро берет себя в руки. Это хорошо. У меня нет никакого желания с ней нянькаться. Напротив, я начал этот разговор, чтобы ее встряхнуть.

— Я понимаю, что тебе грустно, — начинаю доверительным тоном. — Но это не так грустно, насколько плохо. Ты же слышала мой разговор с Саней. Через месяц салон должен быть наполнен.

К концу тирады ожесточаю голос. Виктория обязана поверить, что я с нее шкуру живьем сниму, если она не справится.

— То есть, как — через месяц? — она снова не мигая смотрит на меня. Теперь глаза по пять копеек и брови взмыли на лоб, сморщив кожу у кромки волос.

— У тебя нет времени рефлексировать, Виктория, — не сбавляю тона. Пусть боится. — Мебель нужна через месяц. Бери ноги в руки и ищи.

Она молчит несколько секунд. То ли с мыслями собирается, то ли оправляется от шока.

— Герман, месяц — это ничто! — произносит с расстановкой для весомости, — Даже если я телепортируюсь во Францию, найду новых антикваров или восстановлю связь с текущими, даже если мне удастся набрать нужное количество мебели, она не приедет за месяц! Среднее время прибытия контейнера от девяноста до ста двадцати дней!

В голосе возмущенная решимость. Виктория знает, о чем говорит, но и я знаю, чего хочу. Засматриваюсь на ее губы. Мягкие, сочные, немного пухленькие. Шевелятся в такт ее словам. В штанах вздрагивает член. Перестаю слушать, что она говорит. Я хочу целовать эти губы. Я хочу Викторию. Всю без остатка. Хочу чуть ли не сильнее, чем открыть салон. Но есть проблема — ее принципиальность и вечно влезающий Тимур. Надо ускорить чертов развод!

—... главная сложность в том, что французские антиквары не работают по безналу. У них даже сайтов нет! — договаривает Виктория свою длинную тираду. — Заполнить салон за месяц невозможно, Герман!

Какая же она сексуальная, когда начинает обороняться. Внутренне усмехаюсь. Я сильнее, девочка. Тебе не выстоять.

— Ты, наверное, оговорилась, Виктория, — изгибаю бровь с серьезным видом. — Я не знаю слова «невозможно». Это какой-то диалект проигравших?

Виктория заметно сереет.

— Мне плевать, где ты найдешь антиквариат, — продолжаю стальным голосом. — Хоть у Тимура скупай через подставных лиц. Но так, чтобы по закупочной цене. Через месяц в салоне должна стоять мебель. Уяснила?

Она не двигается. Молчит. По глазам вижу, что не согласна.

— Через тридцать дней мы откроем салон. Ты поняла? — повторяю еще раз с нажимом. Для несговорчивых.

Это на личном фронте я не готов ее насиловать, а по работе буду гонять и в хвост и в гриву, иначе за что я ей плачу?

— Поняла, — Виктория окончательно сникает.

— Мне пора, — жестом прошу счет у официантки. — Я провожу тебя до машины. У тебя день, чтобы придумать, где брать антиквариат. Потрать время с пользой.

Может, это жестковато — так с ней разговаривать, но это необходимо. Надо, чтобы она собралась и сделала все по красоте. Если салон не будет открыт через месяц, все это не имеет смысла. Ничего не имеет смысла.

Срань! Кого я обманываю?

Ничего, кроме одной красивой, сексуальной девчонки, которая уже въелась мне под кожу, и ее просто так не вытравишь.

Нет, была бы Виктория наемной работницей, как та же Анжела, я бы неустойку отсудил за нарушение сроков. Да бог знает, что я мог бы сделать с человеком, который меня подвел. Но с Викторией все сложнее. Я уже не смогу, язык не повернется выставлять ей счет или что-то вроде того. Провал открытия будет просто огромным ударом по моей репутации.

Я прощаюсь с Викторией, сажая ее в машину к Георгию и еду в центральный офис моего строительного холдинга. Работа по основному бизнесу сама себя не сделает.

Выслушиваю отчеты глав департаментов на только что созванном совещании и довольно потираю руки. Все идет по плану. Согласование объекта в Царицыно дошло до финальной фазы. Пора уладить «формальности» с главным архитектором. Нужно будет встретиться с ним и лично в конверте ему все «утрясти».

Остаток дня трачу на деловые переговоры и встречи с нужными людьми. И так почти каждый день. Много знакомых, много встреч, много переговоров. Я уже и не знаю, как жить иначе. Когда-то моя жизнь была другой. Уж точно не такой дерганой, как сейчас. И куда более счастливой.

Когда вечером возвращаюсь домой, Марта встречает меня первой, как всегда с теплой улыбкой. Виктория выходит из кухни с очень виноватым видом. Она выглядит так, будто собирается сказать мне, что возникли сложности.

Передаю Марте пальто и направляюсь мыть руки.

— В чем дело, Виктория? — спрашиваю сходу, не здороваясь.

Она плетется следом за мной, но молчит.

— Выкладывай, — рычу на нее, проходя в столовую, и усаживаюсь за стол в ожидании, когда Марта подаст ужин.

— Я днем забыла сказать. Тимур сменил пароль в моей рабочей почте и адрес резервной для восстановления, — лепечет Виктория. Трясется как осиновый лист. — Я смогла возобновить общение только с двумя антикварами.

Она, бледная, как моль, стоит передо мной, не решаясь сесть. Дышит через раз. Я уже и не рад, что она так меня боится, но у меня сейчас нет ни желания, ни возможности подтирать ей сопли.

— Ты ела? — киваю ей на место напротив меня. — Садись.

— У меня нет аппетита, — отвечает она, но послушно опускается на стул. — У меня всегда пропадает аппетит, когда я нервничаю.

Марта приходит на кухню сервировать стол к ужину. Дожидаюсь, пока она выйдет. Мне тут не нужен междусобойчик женской солидарности.

— А ты не нервничай, — произношу вполголоса. — Просто возьми и сделай так, чтобы через месяц в салоне стояло достаточное количество мебели.

Она вздрагивает, будто хочет что-то возразить, но осекается.

— И не надо рассказывать мне сказки, что это невозможно, — продолжаю давить. — Я нанял профессионала, так соответствуй!

— Ты нанял профессионала, а не волшебника, Герман! — шипит Виктория, злобно сверкая глазами, но потом поправляется: — Я сделаю все, что в моих силах. Можно идти?

Марта ставит на стол тарелки с аппетитным салатом из овощей и соленого лосося. Как же невовремя она появляется!

Виктория, воспользовавшись ее появлением, встает из-за стола и пытается улизнуть.

— Куда ты собралась? — взглядом пригвождаю ее к стене. — Сядь на место. Мы не закончили.

Она сникает и возвращается за стол. Если бы меня самого не поджимали сроки, я бы не стал так лютовать. Но сейчас я просто вынужден вселить в Викторию ощущение, что у нее нет плана «Б». Нет запасного парашюта. Игра идет ва-банк.

Марта наконец покидает столовую и прикрывает дверь.

— Назвалась груздем, полезай в кузов, — отвечаю невозмутимо. — Я тебя предупредил. Через месяц состоится торжественное открытие салона. Это будет фееричное событие, которое уже анонсировано. Если там не окажется мебели, я буду иметь бледный вид. Это репутационные потери, которые измеряются отнюдь не десятком миллионов рублей. В твоих интересах не попадать на такие суммы.