Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лариска смотрит в ноты. Потом на клавиши. Игнатий подошел и передвинул Ларискин палец.
Лариска. Та-а-я. На-а гру-ди-и уте-е-са… Игнатий. Ре.
Лариска смотрит в ноты. Потом на пальцы. Потом в ноты.
Игнатий. Пустите…
Согнал Лариску. Сел на ее место. Стал играть, показывая, глухо напевая верхний голос. Играл он прекрасно. Лариска смотрит на Игнатия не отрываясь, и отсвет его вдохновения ложится на ее лицо.
Игнатий ( холодно ). В следующий раз то же самое. ( Оборачивается к Кире ). Садитесь.
Лариска вросла глазами в его профиль.
Игнатий ( хлопнув в ладоши ). Попробуйте в этом месте сыграть наоборот.
Кира. Как?
Игнатий. Играйте любовь, как смерть. А смерть – нежно. Как любовь.
Кира. Почему?
Игнатий. Потому что любовь всегда сильнее человека. А смерть – иногда – инъекция счастья.Кира перевернула несколько страниц обратно. Стала играть. Игнатий подтащил свой стул к роялю. Стали играть в четыре руки. Казалось, музыкальный класс был наполнен любовью, как смерть, и смертью, как любовь. Лариска сидела потрясенная и отверженная. Зазвенел звонок. Игнатий тут же поднялся и ушел. Кира и Лариска выходят на улицу. Лариска заплакала.
Лариска. Дура.
Кира. Почему?
Лариска. Только в своей музыке и понимаешь… А ты заметила, как он смеется, как будто произносит букву «т». Т-т-т-т…
Кира. Отстань!
Лариска. Виски у него впалые и стройные, как у коня. Он похож на обросшего, выгоревшего за лето беспризорника.
Кира. На императора, на коня и на беспризорника.
Лариска. А как ты думаешь, я ему хоть немножко нравлюсь?
Кира. Нравишься, нравишься…
Лариска. А с чего ты взяла?
Кира. Вижу.
Лариска. А как ты это заметила?
Кира. Он бронзовеет.
Остановились возле памятника старины.
Лариска. Какой молодец!!!
Кира. Кто?
Лариска. Тот, кто это построил. Он ведь его не себе построил, а нам.
Кира. И себе тоже.
Лариска. Себе чуть-чуть…Помолчали. Лариска подняла голову.
Лариска. Смотри… Вон плывут моя нежность и печаль.
Кира. Где?
Лариска. Человеческие чувства и голоса не рассеиваются, а поднимаются в небо. А оттуда передаются в более высокие слои атмосферы. Может быть, сейчас где-нибудь в Галактике бродит голос Есенина?
Представляешь… океан. Ночь. Вода черная. Небо черное. Горизонта не видно, сплошная чернота, будто земной шар на боку. Не поймешь: где вода, где воздух… И вдруг… рарака засветится точечкой, и сразу понятно: вот небо, вот море. Просто сейчас ночь, а будет утро…
Кира. А что это – рарака?
Лариска. Морской светлячок. В море живет.
Кира. А при чем тут светлячок?
Лариска. Игнатий – моя рарака. Если он есть – я обязательно выплыву. Конечно, мне до него, как до Турции. Но я буду плыть к нему всю жизнь, пока не помру где-нибудь на полдороге.
Кира. Счастливая… Знаешь, куда тебе плыть…
Лариска. И ты знаешь. У тебя своя рарака. Талант.
Кира. А что мне с него?
Лариска. Другим хорошо.
Кира. Так ведь это другим.
Лариска. Ты будешь жечь свой костер для людей. В этом твое назначение.
Кира. Значит, я буду жечь костер, а ты около него греться?
Лариска. У меня свой костер. Костер любви…Запела. Кира подхватила второй голос. Поют, глядя друг на друга.
Кира, Лариска. Ночевала ту-чка золотая на груди уте-еса велика-на…
Дом Игнатия. Югославская мебель. Современное понимание красоты и удобства. Никита, семнадцатилетний человек, сидит за швейной машинкой и шьет.
Зоя. Никита, если ты сию минуту не прекратишь это безобразие, я сброшу машинку с седьмого этажа и разобью ее вдребезги.
Никита. А что я делаю?
Зоя. Вместо того чтобы заниматься алгеброй, ты шьешь штаны.
Никита. Не штаны, а джинсы.
Зоя. Это ж стыдно кому-нибудь сказать. Засмеют.
Никита. …Почему я должен ориентироваться на мнение каких-то людей, которых я даже не знаю?
Зоя. Твой дед был музыкант, отец музыкант. А ты куда себя готовишь? В сферу обслуживания?
Никита. Раньше было главное – иметь высшее образование. А сейчас – совсем другое.
Зоя. Что же?
Никита. Хорошо делать то, что ты делаешь. Не то, чем ты занимаешься. А то, как ты делаешь свое дело. Время снобов ушло.
Зоя. Значит, я сноб?
Никита. Я этого не сказал.Появляется Игнатий.
Зоя. Скажи ему!
Игнатий. Что я должен ему сказать?
Зоя. Вместо того чтобы готовиться к экзаменам на аттестат зрелости, он поехал в военторг, купил плащ-палатку и теперь шьет себе штаны…
Никита. Джинсы…
Игнатий. Он хорошо шьет?
Никита. Фирма.
Игнатий. Тогда пусть шьет.
Зоя. Он провалится в институт, и его возьмут в армию.
Игнатий. Армия – не тюрьма.Игнатий пошел из комнаты.
Зоя. Ну скажи же ему!
Игнатий. Что?
Зоя. Он должен делать то, что должен.
Игнатий. А откуда мы знаем, что он должен, а чего нет… Отстаньте от меня. Я устал.
Зоя. Никита, папа должен сейчас заниматься музыкой. Иди в свою комнату.Никита забирает шитье. Уходит. Зоя начинает накрывать на стол.
Зоя. Ты совсем не занимаешься ребенком. Такое впечатление, что тебе все равно.
Игнатий. Что ты хочешь?
Зоя. Я хочу, чтобы ты обратил внимание на своего сына и на себя самого. Ты совсем перестал готовиться к конкурсу. Кончится тем, что ты опять провалишься и останешься преподавателем чтения хоровых партитур.
Игнатий. Ну и что? Я работаю в педагогическом училище, которое готовит учителей пения в общеобразовательной школе. Учителя пения должны уметь читать хоровую партитуру. Что тебя не устраивает?
Зоя. Но ведь твои студенты не собираются быть учителями пения. Они все хотят быть Рихтерами и к твоему предмету относятся как к необязательному. Получается, что ты – необязателен.
Игнатий. Зачем ты это говоришь? Кому я необязателен? Себе? Тебе?
Зоя. Лично мне, клянусь Никитой, совершенно все равно, кем ты работаешь. Но у тебя самого будет плохое настроение. У тебя появится комплекс уходящего времени. Комплекс несостоявшейся личности. Посмотри на Нисневича. Бесслухий гудок. Однако прошел конкурс и теперь, пожалуйста, первая скрипка в оркестре. А ты с твоими данными… Если бы ты занимался хотя бы по четыре часа в день.
Игнатий ( безразлично ). Хорошо…
Зоя. С тобой, по-моему, что-то происходит. Тебе все безразлично. Может быть, ты болен? Может быть, у тебя открылась язва?
Игнатий. Нет, не открылась.
Зоя. Откуда ты знаешь?
Игнатий. Я бы почувствовал.
Зоя. Ты совершенно за собой не следишь. Ешь не по режиму. Посмотри на Нисневича. Он твой ровесник, а выглядит на 20 лет моложе. Ты рядом с ним, как дядя с племянником. Посмотри на себя в зеркало: начинающий старик!
Игнатий. Зачем ты это говоришь?
Зоя. Чтобы ты ел. И занимался.Игнатий подвигает тарелку. Начинает есть.
Игнатий. Ты забыла посолить. Совершенно нет соли.
Зоя. Я не забыла. Соли достаточно в петрушке. Американский доктор Шелтон советует исключить поваренную соль вообще. Назад – к природе. Ведь дикие звери не едят соль.
Игнатий. Я без соли не могу.
Зоя. Привыкнешь.
Игнатий. Но я не хочу привыкать. Почему я должен привыкать к каким-то противоестественным вещам!
Зоя. Человек не собака, ко всему привыкает. Привыкаемость и приспособляемость – это признак высокоразвитой биологической особи!Игнатий начинает есть.
Зоя. Вот видишь – ешь.
Игнатий. Мне легче съесть вот это, чем с тобой спорить. Хлеб…
Зоя. Хлеб съешь отдельно через два часа.
Игнатий. Почему?
Зоя. Доктор Брэг пишет, что не надо есть все вместе, устраивать в желудке свалку. Дикие звери ведь не едят бутербродов.
Игнатий. Потому что им их не дают. И я не зверь, в конце концов.
Зоя. В конце концов, мне это меньше всего надо. Я же для тебя стараюсь.Пауза. Смотрят друг на друга.
Зоя. Извини… Я слишком напориста. Да?
Игнатий. Нет. Ничего. Ты права.
Зоя. Я как потный летний душный трамвай, набитый людьми. Да?
- Муля, кого ты привез? (сборник) - Виктория Токарева - Русская современная проза
- Сказать – не сказать… (сборник) - Виктория Токарева - Русская современная проза
- Дома стоят дольше, чем люди (сборник) - Виктория Токарева - Русская современная проза
- Красота спасет мир, если мир спасет красоту - Лариса Матрос - Русская современная проза
- Антон, надень ботинки! (сборник) - Виктория Токарева - Русская современная проза
- Моцарт в три пополудни - Наталия Соколовская - Русская современная проза
- Сволочей тоже жалко (сборник) - Виктория Токарева - Русская современная проза
- Антон. Мальчик-щенок - Надежда Мирова - Русская современная проза
- Наша девочка - Маша Трауб - Русская современная проза
- Хэппи энд (сборник) - Виктория Токарева - Русская современная проза