Америkа (reload game) - Кирилл Еськов

Ошибку, к тому же такую, не превратишь в торжество.

Для провала - сорок мильонов причин, оправданий - ни одного.

Поменьше слов, побольше труда - на этом вопрос закрыт.

Империя получила урок. Империя благодарит!

Отдельным пунктом Комиссия попеняла ведомству Пальмерстона за "совершенно неудовлетворительный уровень разведданных о Русской Америке, что привело к катастрофической недооценке ее военного и промышленного потенциала". В некоторое оправдание британцев следует заметить, что в Петербурге, похоже, о том "военном и промышленном потенциале" имели столь же смутные представления, как и в Лондоне - даром что личный представитель компаньеро Императора в Конференции Негоциантов, в соответствии с требованиями эпохи, доклады свои писал теперь со строго установленной периодичностью и по строгой отчетной форме; беда лишь в том, что всё это теперь шло по линии Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а именно - Третьего ея отделения, так что доклады те, по поступлении в Петербург, неукоснительно получали гриф "Сов.секретно" и отправлялись в архив на Спец.хранение; там их, надо полагать, и обнаружит лет где-нибудь через триста случайный историк (аккурат после победы в России демократической революции, ха-ха...) В любом случае, никто в столице всерьез не ждал, что на Пацифике дела у русских пойдут лучше, чем на Беломорье, где британские фрегаты, так и не обнаружив сколь-нибудь достойных военных целей, поджигали брандскугелями - единственно чтоб потрафить тем лондонским газетчикам и окормляемой ими пастве - рыбацкие халупы и памятники деревянного зодчества XVI века. Ну, разве что гореть Елизаветинск с Новоиркутском будут подольше и поярче полярных захолустий Колы и Кандалакши...

Представителем же императора был в ту пору недавно присланный в Петроград славянофильствующий дипломат, не чуждый такоже и поэтических устремлений - Федор Тютчев; ну, все вероятно помнят его классическое -

Там, где с землёю обгорелой

Слился, как дым, небесный свод, -

Там рядом с чахлой чапарелой

Безумье жалкое живёт!

Понятно, что для человека, видевшего "Русскую географию" как вполне неметафорические "Семь внутренних морей и семь великих рек... От Нила до Невы, от Эльбы до Китая, От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная... Вот царство русское... и не прейдет вовек" служба в русскоязычной Калифорнии - с ее даже не враждебным, а чисто издевательским отношением к любого рода мечтаниям о Третьем Риме и с устоявшейся привычкой мерить достоинства и недостатки Метрополии самым что ни есть "общим аршином" - сама по себе уже была чем-то вроде сурового монашеского послушания. Однако послушание то отправлялось им с положенным смирением, а обязанности свои перед компаньерос поэт-дипломат исполнял как дОлжно, и даже сверх того.

По ходу исторического заседания Конференции от 12 марта 1853 года Негоцианты, суммировав отчеты европейских представительств Компании и независимые доклады разведслужб всех семи Больших Домов, констатировали неизбежность грядущей войны между Россией и англо-французской коалицией и крайне высокую вероятность того, что Колония, вопреки уверениям Метрополии, окажется втянутой в военные действия и подвергнется нападению Морских держав; соответственно, пора готовиться к обороне, срочно и со всей серьезностью. В рамках введенных тем заседанием "на предвоенный и военный периоды" Особых податей Негоцианты, подавая личный пример всем прочим компаньерос по части затягивания поясов, отказались от большей части причитающихся им дивидендов - ибо хороший командир, в отличие от посредственного, говорит не "Делай, как я велел", а "Делай, как я". Тютчев тогда, на свой страх и риск, поступил так же и с императорской долей прибылей, передав ее в Фонд обороны Колонии (за что удостоился впоследствии от Николая краткой сухой похвалы) и, что куда важнее, согласился с товарищами по Конференции в том, что "Прощение получить легче, чем разрешение" и не стал излагать в своих письмах-отчетах никаких подробностей тех военных приготовлений (которые, благодаря тем умолчаниям, стали известны в Петербурге лишь постфактум).

Более того: представители Императора были, по официальному своему статусу, осведомлены лишь о происходящем на уровне всей Компании, и выходить за эти рамки Тютчев демонстративно избегал - отлично зная при этом, что наиболее важные решения принимаются в Колонии в форме "горизонтальных" соглашений между отдельными Домами. Он, конечно, доложил в Петербург, что долей Фонда обороны, предназначенной на производство и закупки вооружения, станут полновластно распоряжаться металлурги Калашниковы (целовавшие крест на том, что за полтора года сумеют подготовить Калифорнию к современной войне, а нет - так ответят всем имуществом Дома); но вот кому и на что они, в рамках полученного ими "подряда на оборону отечества", раздадут субподряды и как именно организуют тайные закупки в Европе, в обход весьма вероятного эмбарго, он не знал, да и знать не хотел: коммерческая тайна - это святое! Что в устав Компании внесен пункт, утверждающий президента Главнокомандующим всеми вооруженными силами Колонии - с правом управлять теми силами без резолюций Конференции, Петербург был извещен немедленно; а вот что Главнокомандующий, по соглашению между Большими Домами, получил право отдавать прямые приказы главам разведслужб тех Домов (каковые разведслужбы тем самым фактически превращались на время войны в подразделения единой Секретной службы Компании - традиционно сохраняющие, впрочем, полную оперативную автономность) - это всё были смутные и ничем не подтвержденные слухи, которыми и почту-то загружать не стоило. Не особо вникал Тютчев и в деятельность Военно-Промышленной Комиссии при Президенте: да и что, собственно, может смыслить поэт в обуховской литой тигельной стали, зининском флегматизированном нитроглицерине и прочих смертоубийственных технических новшествах?

А ведь именно на эти новшества и делала основную свою ставку Колония: никаких иных шансов в противостоянии с Морскими державами - военным союзом двух ведущих экономик мира - просто не существовало. Так что европейские представительства Компании покупали не торгуясь всё, что продается, а разведслужбы - "тащили всё, что к полу не приколочено"; и, как кисло заметила однажды лондонская "Таймс", "Корабельная артиллерия Святого Николаса не в первый уже раз заставляет отступить кавалерию Святого Георга" (имея в виду изображенные на золотом калифорнийском клугере корабль и Николая Угодника - покровителя Колонии). Деятельность эта была не только крайне дорогостоящей, но и весьма опасной; при неудачной попытке добыть на оружейном заводе Ланкастера нарезные орудия нового образца разведка Калашниковых раздала несколько килограммов золота и потеряла четверых агентов - безденежных юношей из хороших семей, не ведавших, что творят: за промышленный шпионаж в доброй старой Англии вешали столь же исправно, как и за военный. (Впрочем, что Господь ни делает, всё к лучшему: та модель Ланкастера оказалась вообще неудачной, артиллерию Колонии Калашниковы стали модернизировать по собственным разработкам, дополненным вполне успешно на сей раз скраденными у Армстронга чертежами его казнозарядного орудия; в итоге модель инженера Кокорева вышла столь удачной, что в мексиканской и аргентинской армиях эти пушки потом служили едва ли не до 90-х годов.)

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});