Смотри, но не трогай - Татьяна Никандрова

оценю обстановку, а потом скроюсь в ванной, чтобы измерить уровень сахара и поставить укол инсулина.

Кстати, Диляра теперь в курсе моего недуга. Я ей недавно рассказала. Она заметила в моей сумке шприц-ручку и запасные иголки – пришлось объяснять ситуацию. Ну, чтобы подруга не дай бог не решила, что я какая-нибудь наркоманка.

На мое признание Диляра отреагировала спокойно. С пониманием и без лишних эмоций. Сказала, что у ее двоюродного братишки тоже сахарный диабет и он живет с этим с двух лет. Так что для нее моя новость не оказалась такой уж шокирующей.

– Блин! Там об тебя один парень вот-вот глаза сломает! – наклонившись к моему уху, сообщает Диляра, когда мы, немного подкрепившись, переходим к шампанскому. – Он вон там, у окна. Только сразу не оборачивайся! А то поймет, что о нем говорим.

Выдерживаю положенную паузу. Пританцовываю на месте и не спешу крутить головой. Все должно выглядеть максимально естественно.

– Вы пробовали креветки? Они такие вкусные! Честное слово, я чуть язык не проглотила, – беззаботно щебечет ничего не замечающая Полина. – Помню, когда мы с родителями летали в Доминикану, там тоже давали креветок. Я тогда чуть полведра за раз не съела, представляете?

Аккуратно меняю положение и как бы невзначай бросаю взгляд к окну. Там стоит целая компания парней, и все как-то плотоядно посматривают в мою сторону.

– О ком именно ты говоришь? – уточняю у Диляры.

– О блондине в черной футболке, – отвечает негромко. – Хотя теперь они все на тебя уставились. Интересно, почему?

Я бы и сама не отказалась это узнать.

– А лобстеры! Вы когда-нибудь пробовали лобстеров? – Полина продолжает тему морепродуктов. – Я раньше думала, что они на вкус как креветки. А оказалось, чем-то на курицу похожи…

– Не знаю, как лобстеры, но вот лягушки по вкусу очень напоминают куриные крылышки, – заявляет недавно присоединившаяся к нашему разговору Настя. – Французы их обожают. А для меня нет ничего лучше цыпленка на гриле.

Внезапно тот самый блондин в черной футболке отделяется от группы друзей и направляется в нашу сторону. Уверенной, неторопливой походкой. Он не отводит от меня внимательных глаз, и я уже заранее знаю, что первая его фраза будет адресована мне.

– Мне кажется, я влюбился.

Что ж, ставлю пятерку за оригинальность. Я думала, он начнет с банального «как дела?»

– Осторожней с такими заявлениями, – предостерегаю насмешливо. – Я ведь и поверить могу.

– Так на то и расчет, – губы парня растягиваются в улыбке, обнажающей ровный белый ряд зубов.

Разговоры про креветок и лягушек мгновенно стихают. Девочки навострили ушки.

– Я Никита, – протягивает мне ладонь.

– Лера, – легонько пожимаю ее.

– Может, прогуляемся, Лера? Хочу поведать тебе один секрет.

– Не много ли секретов для одного вечера? – хихикаю.

– Я не жадный, – играет бровями. – Пошли.

Мы уединяемся. Выходим на улицу и, наслаждаясь свежим воздухом, бредем, куда глаза глядят. В общении Никита оказывается вполне приятным молодым человеком. Интересным, начитанным, с неплохим чувством юмора. Он учится на третьем курсе факультета политологии и, кажется, всерьез намерен в будущем посвятить себя государственной деятельности.

– Эй, Никитос, это ты, что ли? – прилетает оклик откуда-то сбоку.

Мы поворачиваем головы на звук, а через секунду мое сердце сжимается в приступе разочарования. Алаев и его шайка. Приперлись все-таки.

Передо мной словно кадр из какого-то молодежного музыкального клипа. Тимур и его друзья, с ног до головы укомплектованные брендовыми шмотками, вылезают из начищенной до блеска Ламборгини. Негромко переговариваются, потряхивая модными прическами. Исходящий от них дух денег, вседозволенности и превосходства ощущается даже на расстоянии. От него плавится воздух и слезятся глаза.

Типичные золотые мальчики. Гедонисты. Прожигатели жизни и папиных кошельков.

– Здорово, пацаны, – Никита ничуть не тушуется и делает пару уверенных шагов навстречу вновь прибывшим.

Я остаюсь стоять на месте.

Парни жмут друг другу руки и обмениваются приветствиями. А затем Никитины друзья замечают меня, и спокойная заинтересованность на их лицах сменяется ярко выраженным любопытством.

– Какая красивая девушка! – изрекает один из них, беззастенчиво щупая меня взглядом. – Никитос, представишь?

– Парни, это Лера, – отзывается тот. – Лера, это… Парни.

Очевидно, он догадался, что перечислять имена – занятие бессмысленное. Кое-кого я уже знаю, а остальных – вряд ли запомню.

– Вениамин, – тот, что секунду назад назвал меня красивой девушкой, хватает мою руку и бесцеремонно припечатывается к ней губами. – Очень приятно.

– Взаимно, – торопливо освобождаюсь от телесного контакта.

Мне не по себе. То ли от всеобщего чересчур пристального внимания, то ли от одного конкретного взгляда, который острой иглой жалит щеку. Я не смотрю на Алаева, но всеми своими рецепторами улавливаю его присутствие. Оно давит на меня, как тяжелая гранитная плита. Даже дышать становится трудно. Словно весь воздух в радиусе пятисот метров насквозь пропитался его ядовитыми флюидами и горьковатым парфюмом.

– Я вижу, твоя вера в свободу по-прежнему жива, да, Ник? – неожиданно выдает Тимур, глядя на моего спутника с вызовом.

Что?! Какая еще вера в свободу? Что Алаев мелет? Он бухой? Или обдолбанный?

– Да, братан, и тебе ее не убить, – в отличие от меня, Никита не поражен и явно понимает, о чем речь.

– Ну это мы еще посмотрим, – мрачно усмехается Тимур.

– Угроза? – мой спутник приподнимает бровь.

– Предупреждение, – Алаев хлопает его по плечу. На мой взгляд, чуть сильнее, чем положено. – Второе и последнее.

Минуту назад я думала, что эти двое друзья. Ну или, как минимум, приятели. А теперь мне почему-то кажется, что они недолюбливают друг друга. Их взгляды напоминают скрещенные в бою шпаги, а в позах явственно чувствуется неприязнь. Что они не поделили?

– Ну, бывайте, пацаны, – Никита отступает назад и, положив руку мне на талию, притягивает к себе.

Даже не знаю, почему я ему это позволяю. Мы же вроде еще не втакихотношениях… Но факт остается фактом: ладонь парня покоится на моей спине, и я ее не убираю. Более того, зачем-то прижимаюсь плечом к его груди.

Действительно, зачем?!

Мы с Никитой разворачиваемся на сто восемьдесят градусов и, приобнявшись, словно самая настоящая парочка, уходим прочь. По телу бегут нервные мурашки, а затылок горит нестерпимым жаром, который может означать только одно – Алаев неотрывно смотрит нам вслед.