Спасти СССР 3 (СИ) - Афанасьев Александр "Werewolf"

Карлуччи и Макфарлейн встречались недалеко от вашингтонского аэропорта. Место это было грязное и токсичное — заболоченный берег, какие-то бочки, шум от взлетающих самолетов. Вдалеке виднелся монумент героям Второй мировой войны.

Карлуччи прибыл первым, у него был анонимный Форд Краун Вик с затемненными стеклами. Они остановились на грязной, засранной площадке, тут же привлекая внимание каких-то негров, тусующихся у старого Роадраннера

— Черт…

— Переносим встречу, сэр?

— Нет.

— Окей

Водитель, бывший морской пехотинец, выживший при взрыве станции ЦРУ в Бейруте (там погибло более пятидесяти человек) взял с соседнего сидения автомат Кольт Коммандо и вышел из машины.

— А ну пошли отсюда! — заорал он — давай, давай!

Надо сказать, он сильно рисковал. Вашингтон был переполнен наркодилерами, в основном черными, а УЗИ был у них за основное оружие, любой уважающий себя черный мог, если голоден, продать тачку, часы — но не УЗИ. Форд был небронированным, и их могли изрешетить.

Но негры были настроены миролюбиво

— Эй, мэн, какие проблемы. Мы просто тусуемся.

— Свали отсюда, пока пулю не схлопотал!

— Окей, мэн мы уже уходим!

— Пошевеливайся!

— Мэн, а повежливей нельзя?

…

— Ладно, ладно.

Как раз в это время на стоянку въехал еще один седан, Шеви Каприс Брогэм и негры подумали, что и впрямь пора валить. Что-то это все сильно походило на стрелку итальянцев или еще кого.

Негры сели в свою тачку и свалили. Только тогда из Каприса в сопровождении охранника появился Макфарлейн.

— Проблемы?

— Никаких, сэр.

Появился и Карлуччи

— Не лучше место для прогулок, верно?

— Что есть, то есть. В городе полно наркоманов

— Как и в любом другом — скривился Макфарлейн — если русские ударят по центру Нью-Йорка атомной ракетой, мы немного потеряем

— Лучше до этого не доводить.

— И то верно?

Они укрылись за машинами, Макфарлейн передал несколько чеков

— Обналичивайте осторожно

Это были деньги от незаконной продажи ракет Ирану. Секретный горшочек с кашей администрации Рейгана

— Что нового?

— Пока немного. Похоже, мистер Рейган был прав — Горбачев говорит по-английски

— Откуда вы это узнали?

— Тот парнишка что недавно разбогател, понимаете?

— Ну, ну.

— Горбачев был у них дома. И говорил с ним по-английски

Макфарлейн скривился

— Черт…

— В ЦРУ этой информации не было.

— Да, и это плохо.

— Что касается плана… он здесь, сэр.

Макфарлейн взвесил на ладони большую, старую дискету

— Что в нем?

— Кое-какие рекомендации. Если кратко — нужно поощрить Горбачева к развитию предпринимательства, но одновременно с этим использовать этот канал

— Для проникновения?

— Для влияния — Карлуччи снял черные очки — вопрос в том, что мы можем что-то знать о СССР, но мы не можем на него влиять

— Ну не скажи, Френк — сказал Макфарлейн — как насчет снижения цены на нефть

— Это не прямое влияние. Оно работает только на длительную перспективу, причем последствия непредсказуемы. Прямо же влиять на Кремль мы не можем

— Ну, это, по-моему, слишком…

Разговор двух боссов прервала автоматная очередь, оба они бросились за машины

— Твою мать!

— Черт!

Один из агентов оказался рядом с ними с автоматом

— Какого черта?!

— Это те типы на «дорожном бегуне».

— Сукины дети!

Похоже, негры решили показать кто в городе босс

— Все целы?

— Да, надо валить. Пока полиция не приехала

Охранник покачал головой

— Сэр, не думаю, что они приедут.

…

— Таких перестрелок полно. Полиция уже не ездит на вызовы там, где никого не подстрелили.

16 августа 1985 года

Пешавар, Пакистан

Гаст Авракотос[20] по меркам ЦРУ считался неприкасаемым. В том смысле, что никто не хотел связываться с таким дерьмом…

Бывший многолетний резидент в Афинах, во время диктатуры черных полковников. Лично участвовал в пытках. После разгрома центрального офиса ЦРУ во времена Картера вернулся на родину. Послал на… начальника оперативного управления, а когда пришел извиняться — послал еще раз. В наказание был сослан в отдел, занимающийся Пакистаном — глухой отстойник без карьерных перспектив до 1980 года. Сейчас на коне благодаря связям с Чарли Вильсоном и огромным деньгам, находящимся в его распоряжении. Груб. Он один из немногих в ЦРУ кто не имел университетского образования.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сейчас он ехал на встречу с генералом Насраллой Бабаром, отвечавшим за подготовку и снабжение групп моджахедов. Он был известен в Пакистане по иной причине — именно генерал Бабар возглавлял военный трибунал, приговоривший к смерти законно избранного премьер-министра Зульфикара Али Бхутто, смещенного в результате военного переворота. Бабар был как и все пакистанские военные — англоязычный, жестокий, всегда себе на уме.

Когда они въехали в ворота виллы — то услышали выстрелы из револьвера, судя по звуку — тридцать восьмой. Агент безопасности резко остановил машину, начальник станции переговорил со старшим поста охраны и махнул рукой — можно

— Что там? — спросил Авракотос

— Генерал тренируется…

Посольская машина проехала дальше в заросший тропическими растениями сад. Именно так пакистанские генералы понимали рай на земле.

Генерал Бабар действительно тренировался с револьвером — тридцать восьмой, с дарственной надписью от министра обороны США. Он стрелял не по мишеням — а по каким-то птицам, небольшим, которые прилетали к кормушке в саду. Несколько глупых птиц уже лежали на зеленом ковре, истекая кровью. Авракотос машинально оценил расстояние — ярдов тридцать. Неплохо, очень неплохо…

— Генерал…

Бабар перезарядил револьвер. Он был в пуштунском одеянии — широкие штаны и безрукавка…

— Я тренируюсь, по крайней мере, раз в неделю — сказал он — иногда приглашаю друзей посмотреть. Это полезно, когда знают, что ты можешь за себя постоять.

Авракотос шагнул вперед

— Разрешите, сэр?

Генерал отступил. Начальник пакистанского отдела достал Кольт-1911, прицелился. Грохнул выстрел, пуля разбила кормушку

— Я вас приветствую в моем доме — сказал генерал

— Что происходит, сэр?

— Боюсь, я не понял вопроса — генерал, сидя за столом, держал в руке традиционный для пакистанского генерала односолодовый

— Произошло перераспределение средств на помощь борьбе моджахедов. Причем без нашего ведома.

Генерал пожал плечами

— Обычная работа. Если вы распределяете деньги — всегда кто-то недоволен

— Речь не просто о распределении денег. Почему обрезаны лимиты на Халеса, Раббани, Хекматияра?

— Почему обрезаны? Ничего подобного.

— Они не получили ничего! Кроме того что получили от нас напрямую!

Генерал снова пожал плечами

— Они не пришли ко мне и не сказали, что недовольны.

— Да, но почему такие деньги выделены Моджадидди? Гайлани?

— А что в этом плохого? Они такие же воины Аллаха.

— Себгатулла — торговец и плут!

— Это не так. На нем месть за погибших в застенках коммунистического режима родственников.

— Да, но он делает меньше чем Хекматияр. У Гульбеддина — треть от всех полевых групп! У Раббани сильные позиции в Кабуле. Халес активен в Пешаваре.

— Раббани мужеложец — как нечто само собой разумеющееся констатировал генерал — таких надо убивать.

— Черт возьми, вы этого раньше не знали?

— Пока в джихаде такие люди, Аллах не даст мусульманам победы. Вся умма находится под гневом Аллаха.

Вот чего Авракотосу точно не хватало, так это терпения и дипломатичности. Греки всегда вспыльчивы, это вспыльчивый народ. Во время своего резидентства в Афинах он был на правах члена военной хунты, он говорил все в лицо и его слушали. А тут…