Свинцовый закат - Роман Глушков

– Тогда на лесопилку! – выдвинул я новую стратегию, которую по канонам голливудских боевиков следовало именовать планом «Б».

– Ты уверен? – поинтересовался майор.

– А у тебя есть идея получше?..

Возможно, у Тимофеича и был в запасе план «Ц», но компаньон не стал озвучивать его и предпочел согласиться с моим предложением. Однако когда мы примчались обратно к лесопилке, я засомневался. Не слишком ли это самоуверенно – прятаться от разбушевавшейся Харибды в логове спящей Сциллы? Работающие сами по себе фабричные цеха в Зоне – не редкость; к примеру, недавно, по слухам, ни с того ни с сего ожила автозаправка в Темной Долине. Вот только мне никогда не доводилось слышать о сталкерах, которые рисковали бы проверять, насколько опасны подобные аномалии.

Меня тоже не тянуло становиться в этом деле первопроходцем (или первопроходцем-смертником – как посчастливится), но больше нам искать спасения от надвигающейся волны мутантов было негде. Во-первых, она перемещалась быстрее нас, а во-вторых, яснее ясного, что тот, кто спугнул тварей, – Искатель? Буревестник? – гнал их прямо на Скульптора. Поэтому нам ни в коем случае не стоило поддаваться панике и бежать впереди потенциальных жертв этого массового убийцы. Который, не исключено, уже радостно спешил им навстречу, готовый вылепить из мутантов новую партию гигантских шаров или еще чего-нибудь похуже…

Глава 8

Детектор аномалий не желал реагировать на «фабрику призраков», но безоговорочно доверять его молчанию я не собирался. Расшвыряв по территории лесопилки несколько болтов и не выявив очагов явной угрозы, я обреченно вздохнул и двинулся к украшенной кумачом конторке. Ее крепкая дверь и брусчатые стены казались более надежным укрытием, нежели обшитый досками цех, чьи ворота к тому же не имели запора. Насколько увиденное нами соотносится с реальностью, в которой, напомню, и цех, и конторка обветшали до одинаково плачевного состояния, можно было выяснить лишь опытным путем. Не надвигайся на нас смертельная угроза, даром бы мне не сдался такой опыт – сын ошибок трудных. И повезет, если они окажутся просто трудными, а не закончатся для меня летальным исходом!

Как отреагировали бы рабочие пилорамы на наше вторжение: проигнорировали бы или набросились на нас с топорами и бензопилами? Этот вопрос не давал мне покоя, потому что отсутствие на месте актеров сей антрепризы вовсе не означало, что они не заявятся сюда в любой момент. Штабель из досок, мимо которого мы прошли и которого не существовало в действительности, оказался вполне натуральным. Для пущей уверенности я даже сбросил с него доску. Она также вполне натурально громыхнула о землю, и я едва успел отскочить, дабы не отбить себе пальцы на ногах.

Кальтер тем временем достал из кармана болт и с размаху швырнул его в дверь конторки, где мы с компаньоном собирались укрыться. Сделал он это очень своевременно. Промешкай майор чуть-чуть, и брошенный им болт угодил бы не в дверь, а в старичка, который распахнул ее и нарисовался на пороге мгновение спустя. Низкорослый красномордый дедок вышел встречать нас, держа в руках охотничью двустволку и пребывая в скверном расположении духа. Одет он был в фуфайку на голое тело и протертые на коленях синие трико. Иной одежды, а также обуви на призраке не наблюдалось. Вдобавок он был заметно выпивши, что выдавали его мутные глаза, глядящие на нас из-под насупленных бровей. Соберись вместе все призраки, коих я успел повидать в Зоне, и устрой между собой конкурс на реалистичность, этот человек с ружьем гарантированно занял бы на нем первое место, опередив даже девочку Веру. Вне всяких сомнений, очень правдоподобный типаж!

Обладатель отменной реакции Кальтер вскинул винтовку еще до того, как дверь конторки распахнулась. И кабы не мое вмешательство, компаньон допустил бы сейчас большую ошибку. Причем такую, какую обычно допускают сталкеры-новички, многие из которых затем горько сожалеют о содеянной глупости. Едва не нарушенное Куприяновым правило было простым: никогда не стреляй в аномальное существо, пока оно не проявило к тебе агрессии, если сомневаешься, возьмут ли его пули. Да, старик был вооружен, однако при взгляде на него сразу становилось понятно – он хотел нас просто припугнуть, а не открывать по нам с порога огонь на поражение. Трудно, конечно, судить о логике призрака, но я бы точно не стал встречать тех, кого собираюсь убить, опираясь на ружье, как на костыль.

– Сдурел, Тимофеич! – зашипел я на Кальтера и, ухватив за ствол его винтовку, решительно отвел ее в сторону. – Больше года в Зоне, а ведешь себя как салага! А ну опусти пушку! И вообще притворись, что никого не видишь! Усек?

Майор усек. Моментально смекнув, что допустил просчет, он не сказал ни слова поперек и сделал все, как ему было велено. Я в свою очередь смекнул, что прежде компаньон не влипал в подобные ситуации, и вкратце обрисовал ему тактику нашего дальнейшего поведения:

– Что бы этот старый хрыч ни говорил и ни делал, игнорируй его, даже если он полезет к тебе целоваться. Просто отвернись и все! А иначе он от тебя не отвяжется. Только так надо с этой нечистью бороться. Других способов быстро отделаться от нее нет!

– Ясно, – кивнул Кальтер, дав понять, что усвоил урок. – Буду брать пример с тебя. Давай вперед, а я следом…

– Энто кто тут, ваш-мать, хозяйничает, а?! – заговорил наконец сторож лесопилки (а кому еще, кроме него, торчать здесь в выходной день?). – Вам, что ли, хлопцы, мой горбыль помешал?! Совсем страх, ваш-мать, потеряли! Ни стыда, ни совести! Ежли надобно плашку-другую, так чего у меня не спросить, а сразу воровать-то? Али я не пойму, ежли ко мне по-человечески подойти, а? Тем более в праздник! Неужто не договорились бы? Да запросто! Или думаете, раз Меченый свой указ издал, значит, дед Козьма теперь в какой другой валюте стал оплату брать? Шиш с маслом вашему Меченому! На этой поляне его «сухой закон» не действует!..

Признаться, я не сразу догадался, о каком Меченом толкует дед Козьма. А когда сообразил, заодно раскрыл тайну, какая эпоха царит внутри этой аномалии. Кумачовые флаги, Красный Октябрь, праздничные соцобязательства, «сухой закон»… Все ясно. Я в те годы еще пешком под стол ходил, однако сомневаюсь, чтобы мой отец дерзнул вот так, открыто, выступить с критикой советской антиалкогольной кампании. Через пару-тройку лет – да, но не на заре перестройки, когда социальная эпидемия под названием «гласность» еще не начала свирепствовать на просторах Советского Союза.

– Опаньки! Служивые! – спохватился болтливый сторож, когда мы подошли поближе, и тут же отставил ружье. – Кажись, оконфузился трошки! Чего это я, сукин сын, плету такое спросонок, ась?.. Здравия желаю, товарищи офицеры! Извиняйте, сразу не распознал! А чой-то вы в ОЗК разгуливаете? Учения, что ль, какие в наших краях на праздниках идут? Да и комбинезончики на вас дюже диковинные… А-а-а, смекаю: вы – с того холма, где недавно ваша братия антенн понатыкала! Точно! Видать, не брешут люди, что там такие вредные радиоволны, что от них кровь в жилах закипает – неспроста же вам такую спецодежду выдали. А я, старый пердун, сослепу решил, что вы ко мне доски с хутора коммуниздить пришли!.. Так это… Чем могу помочь?

Я и Кальтер ступили на крыльцо и, протиснувшись бочком мимо ошалелого деда Козьмы, молча вошли в конторку. Внутри она была поделена надвое фанерной перегородкой. В более просторной комнате размещалась бытовка; меньшая имела отдельную дверь, которая запиралась на висячий замок. За ней, надо полагать, находился кабинет бригадира, и сторожу туда входить запрещалось. Нам тоже нечего было там делать, и мы по обоюдному молчаливому согласию бесцеремонно оккупировали бытовку. В ней, судя по характерным стойким ароматам, «сухой закон» Горбачева тоже не имел силы и даже больше – был почти в открытую презираем. Хотя пустую тару из-под первача (водки в ту годину на селе, поговаривают, было днем с огнем не сыскать) дед Козьма все-таки припрятывал, дабы не выставлять напоказ слишком уж компрометирующие улики.

Вошедший в дом следом за мной Кальтер решил не мешкая запереть дверь, да не тут-то было. Огорошенный самоуправством «товарищей офицеров», сторож не стал торчать на крыльце, а решительно потопал за нами.

– Как это изволите понимать?! – возмутился он, толкая удерживаемую Кальтером дверь. – Требую объяснений! Али я, ваш-мать, на энтой поляне не законная власть?! Да у меня на подотчете, доложу вам, объект такого же государственного значения, как ваши железки на холме, и режим тутошний попрошу соблюдать!

– Хрен с ним, впусти, – махнул я рукой майору, и он позволил деду Козьме войти. Но как только тот переступил порог, Куприянов сразу же закрыл за ним дверь на засов. Натиск кровососа или снорка она явно не выдержала бы, и компаньон вдобавок подпер ее увесистой лавочкой, что стояла возле торчащего посреди бытовки грубо сколоченного стола. Не сказать, что после этого дверь стала неприступной, но, по крайней мере, если теперь какой-нибудь мутант вздумает сунуться в наше убежище, ему придется приложить к этому усилия. А пока Тимофеич возился с дверью, я расположился у единственного окна и, задернув на нем грязную занавеску, оставил лишь щелку для наблюдения за подступами к конторке.