День Дьявола - Эндрю Майкл Хёрли

и получишь в награду золото, бессмертие или что-нибудь получше. Каков бы ни был приз, я гонялся за ними вдоль по течению, скользя на прибрежной гальке, отчего в воздухе раздавались странные клацающие звуки, эхом отдающиеся среди камней и воды.

В какой-то момент они уселись, качаясь, на одной из нижних веток, а потом снова взлетели, мелькая над водопадом, там, где река всей ширью соскальзывает с черных камней порога и обрушивается с десяти футов, с нескончаемым грохотом разбиваясь внизу. Никаких сомнений в правдивости слов Старика у меня не было. Если бы я упал здесь или спрыгнул вниз, от Джона Пентекоста и следа бы не осталось.

Я мысленно перечислил все, что плавало там:

– старые прялки

– листья и прутики

– засохшие осы

А еще водяные клопы – они так мягко продавливали поверхность небольшой тихой заводи у берега.

Но мальчик, даже тощий, как скелет, не держится на воде. Если под водой есть крупные камни, они раздробят кости. Конечно, если я хочу узнать, что там под водой, я могу потыкать дно длинной веткой – их полно валяется под деревьями. Но если окажется, что там достаточно глубоко, мне придется признать, что остался я на берегу только из трусости.

&

Когда мы прибыли, оказалось, что Билл уже ждет нас в церкви. С ним были Уэсли Беркитт и его сын.

Беркитты уже полвека хоронили людей этого глухого уголка Ланкашира, и деревня Митэмвуд, где располагался их салон (сумрачное понятие, наводящее на мысль о столоверчении, а также о пауках и мухах), стала связываться в умах людей с подготовкой к последнему пути и прочими печальными вещами. О людях преклонного возраста, тех, кто одной ногой уже стоял в могиле, говорили, что они уже на полпути в Митэмвуд. И именно туда грозились отправить нас Штурзакеры, если мы решим настучать на них.

– Позвольте мне еще раз выразить вам свои соболезнования, мистер Пентекост, – сказал Беркитт, пожимая руку Отцу.

Высокий тощий мужчина с бледным лицом, Беркитт внешне, можно сказать, идеально подходил для своей профессии. Скрипучий голос, казалось, свидетельствовал о том, что могильный прах навеки въелся в его гортань. Я всегда думал, что, будь он персонажем романа Диккенса, его звали бы Таллоу или Гритби. Проницательный, хитрый, педантичный.

Его сын, которому в связи с отсутствием Джеффа предстояло быть четвертым у гроба, кивнул из глубины катафалка с давно отрепетированным выражением понимания и сдержанности. Я знаю, что у вас сегодня. Дело печальнейшего свойства. Я не стану просить вас говорить об этом.

– А, это молодой мистер Пентекост, на так ли? – произнес Беркитт, пожимая мне руку и приветствуя поклоном Кэт. – Примите мое сочувствие.

Взяв обеими руками мою руку и считая меня, очевидно, вполне зеленым юнцом, нуждающимся в его наставлениях, он сделал шаг ко мне, желая, по-видимому, поделиться одним из секретов, постигнутым им за долгое время общения с мертвыми.

– Должен признать, – начал он, – что, когда пройдут похороны, станет гораздо легче примириться с утратой.

Он, казалось, ожидал моего согласия, чтобы продолжить говорить дальше.

– Не сомневаюсь, что вы правы, – ответил я.

Он прикрыл глаза и потрепал меня по плечу.

Странно это звучит – примириться с утратой. А что, можно не примиряться? Торговаться? Протестовать? Требовать, чтобы человек вернулся? Смерть забирает все.

Из церкви вышла Лорел со священником, присланным епархией для проведения похорон. Последний действующий священник в церкви Святого Михаила вышел на пенсию задолго до того, как я пошел в школу, и больше его никем не заменяли. Не будут они тратиться ради двух-трех тетушек, вроде Лорел. Если ей хочется поговорить с Господом, пусть отправляется в город.

Священник улыбнулся и протянул руку сначала Отцу, потом мне и Кэт, благодарный, как мне показалось, за то, что появился повод избавиться от миссис Дайер и разговоров о Джеффе.

– Немало людей уже в церкви, – сказал он. – По-моему, тут чуть ли не вся деревня.

– Что правда, то правда, – отозвался Билл, держа руки в карманах. Похороны всегда собирали много публики из Андерклаф, готовой присутствовать где угодно, лишь бы развеять беспросветную скуку.

Бетти Уард с мужем прошли по дорожке и улыбнулись нам, и тут же подъехали Анжела с Лиз и Грейс. Мотор их «Хайлюкса», такого же разбитого, как «Лэнд Ровер» Отца, затих, издав звук, похожий на предсмертный хрип.

Священник поздоровался с Анжелой и Лиз, когда они вышли из машины, и положил ладонь на голову Грейс, благословляя ее. Грейс в это время теребила пуговицы на манжетах. Она выглядела не намного счастливей, чем накануне вечером, и, как только священник отвернулся, провела пальцами по макушке, чтобы стереть ощущение его руки. Тем не менее она надела медальон, подаренный Кэт.

– Тебе очень идет, – сказала Кэт.

Грейс попыталась улыбнуться. Она явно боялась похорон и встала спиной к катафалку.

– Можешь сесть рядом со мной, если хочешь, – предложила Кэт.

Грейс сжалась.

– Тут нечего бояться, – сказала Кэт. – Просто попытайся запомнить Старика таким, каков он был.

Священник подтянул рукав сутаны, чтобы посмотреть на часы, когда через покойничьи ворота торопливо прошли девушки со скотобойни, весело проводившие время в компании Старика в пабе. Их каблучки звонко застучали по выложенной плитами дорожке.

– Пожалуй, начнем, – произнес священник. – Мне предстоит сегодня еще одна ритуальная церемония, и если я задержусь, то, боюсь…

– Вы готовы, мистер Пентекост? – обратился к Отцу Беркитт.

Отец затушил самокрутку и кивнул.

– Садись со мной, Кэтрин, – сказала Лорел. Она взяла Кэт за руку и коснулась ее губами. – Господи, милая, да ты совсем замерзла. Разве у тебя нет перчаток? Хочешь, чтобы холод передался маленькому?

– Со мной все в порядке, – ответила Кэт. – Не беспокойтесь обо мне.

– Привыкай, милая, – вмешался Билл. – Она будет нянчиться с тобой, пока ты не скинешь.

– Так вот, по-твоему, что мы делаем? Скидываем? – возмутилась Анжела.

– Я Джеффа восемь часов рожала, – сказала Лорел.

– Я с Грейс все двенадцать мучилась, – сказала Лиз. – Какое уж тут скинешь.

– Хватит вам, – снова встрял Билл. – Устроили тут соревнование, черт побери.

– Ничегошеньки они не знают, эти мужчины, Кэтрин, милая, – сказала Лорел, покровительственным жестом обнимая Кэт за талию. – Им не понять, что это за боль. Нам, женкам, надо держаться вместе.

Накануне вечером Лорел первая обняла Кэт и погладила ее по животу. Первая дала какие-то советы. Первая забеспокоилась, когда Билл поцеловал Кэт в лоб и приподнял ее и заключил в медвежьи объятия, и высказала опасения, что так недолго и раздавить ребеночка. Отец повел себя точно так, как я и предполагал. Похлопал меня по плечу и выразил поздравления, вроде тех, что он высказывал, когда мне было девять лет и один из наших баранов занял второе место на Чиппинг-шоу[20]. Анжела, конечно, радовалась за нас, но обещала Кэт, что та проклянет свои худые бедра, когда придет время рожать. А Лиз предупредила насчет растяжек, недосыпе,