Всеволод Бобров - Анатолий Салуцкий

А удар Боброва внешне отнюдь не производил впечатление особой мощи. Всеволод любил обыгрывать защитников и неожиданно, казалось, не сильно бил по воротам. Наблюдая за его игрой с трибун, Акимов даже не сразу понял, почему эти удары столь результативны. Стал расспрашивать о новом форварде у одноклубников Георгия и Василия Жарковых. Их сестра была замужем за армейцем Федотовым: Григорий Иванович рассказывал в семейном кругу, что в ЦДКА появился новый хороший парень. Но по-настоящему Акимов познакомился с Всеволодом Бобровым в начале следующего сезона. Матчем между командами «Торпедо» и ЦДКА 2 мая 1946 года должен был открыться очередной чемпионат страны по футболу. Правда, из-за сильнейшего ливня с градом, обрушившегося в тот день на Москву, игру пришлось перенести почти на неделю. Но это, как и прогнозировалось, не спасло торпедовцев от поражения. Счет был крупным – 4:0, причем два гола в ворота Анатолия Акимова забил именно Бобров.

Лишь после той игры, впервые испытав на себе удары Боброва, торпедовский вратарь разгадал их секрет, хотя это и не принесло ему заметного облегчения.

В команде ЦДКА много голов забивал Валентин Николаев, умевший хорошо использовать выгодные ситуации, вовремя поспевать к мячу. Очень боялись защитники, конечно, Федотова. Правда, когда Григорий Иванович играл левого крайнего нападающего, он вратарей беспокоил сравнительно мало, лишь создавая голевые ситуации для партнеров. Но переместившись в центр, стал забивать значительно больше голов. Вратари хорошо знали знаменитый федотовский удар «с полулету с поворотом». Но этот удар шел главным образом с правой ноги, и когда Федотов замахивался, опытные голкиперы понимали, что мяч пойдет в правый угол, потому что Григорий Иванович уже не мог изменить направление удара.

И совершенно иначе бил по воротам Всеволод Бобров.

У этого форварда был необычайно подвижный коленный сустав, что позволяло ему изгибать бьющую ногу наподобие пропеллера и при одном и том же замахе направлять мяч в разные стороны. В какой-то мере удар Боброва можно было сравнить с действиями игрока в настольный теннис, который держит маленькую ракетку двумя пальцами и в самый последний момент движением кисти изменяет направление удара. Всеволод мог повернуть подъем ноги в любую сторону – это сбивало с толку вратарей. Нога у Боброва шла мягко, пластично, стадия подготовки к удару отсутствовала вообще, поэтому угадать, куда полетит мяч, было практически невозможно.

Позднее, когда Бобров и Акимов стали играть в одной команде – в клубе ВВС и тренировались совместно, их излюбленным занятием были поединки «один на один». Учились оба: вратарь пытался ложными движениями обмануть нападающего, а форвард искал самые уязвимые места в игре голкипера. При этом оба подсказывали друг другу, что надо делать в момент удара. Это был своего рода психологический практикум. Его результатом стало то, что Всеволод Бобров научился еще искуснее обманывать вратарей, «ловить» их на контрприем – «укладывать» в одну сторону, а посылать мяч в противоположную. Это получалось у него довольно часто.

Именно так Всеволод Бобров забил свои знаменитые голы другу юношеских лет Леониду Иванову и тбилисцу Николаю Маргания. Нападающий приближался к воротам тбилисского «Динамо» с очень острого угла, из таких положений голы обычно не забивают. Но Бобров так правдоподобно имитировал удар, что вынудил Марганию броситься в дальний угол. А сам даже не ударил – спокойно, мягко бросил подъемом ноги мяч в ближний угол.

После сильнейшей травмы, полученной в матче с командой киевского «Динамо» в 1946 году, Бобров в том футбольном сезоне на зеленом поле уже не появлялся. А зимой поехал в Югославию, к белградскому профессору Гроспичу, на операцию коленного сустава. Отпуская пациента домой, профессор строго предупредил: лечиться предстоит целый год, следующий футбольный сезон придется пропустить, на поле выходить категорически запрещено.

Однако Всеволод Бобров, конечно же, не внял советам хирурга. В конце концов, он был пациентом не обычным, он был спортсменом, а это резко меняло дело.

В этой связи небезынтересно вспомнить обстоятельства, при которых возник интерес к спортивной медицине у одного из самых знаменитых спортивных медиков мира советского профессора, хирурга Зои Сергеевны Мироновой, отмеченной высшей наградой Международного олимпийского комитета. Кстати, она неоднократно лечила Всеволода Михайловича Боброва. В середине тридцатых годов Миронова училась во 2-м Медицинском институте в Москве, увлекалась конькобежным спортом и была чемпионкой страны. Однажды, во время подготовки к очередному первенству, с ней случилась беда. Студентка тренировалась на стадионе «Динамо», где в эти же самые часы проходил товарищеский матч по хоккею с мячом. Когда спортсменка на полной скорости мчалась по финишной прямой, кто-то из игроков врезался в невысокий дощатый бортик, ограждавший хоккейное поле, бортик сдвинулся с места и перегородил беговую дорожку. Остановиться или изменить направление бега было уже невозможно – Миронова с ходу врезалась в препятствие.

На следующий день она пришла в институт, опираясь на палку: колено сильно распухло, подскочила температура. После лекции по хирургии Миронова подошла к профессору И. Л. Файерману и рассказала о том, что с ней случилось. Осмотрев пациентку, профессор решил немедленно сделать амбулаторную операцию – так называемую пункцию для удаления крови из полости сустава. И блестяще выполнив ее, приказал: – Две-три недели никаких тренировок!

Профессор был великолепным хирургом, однако не являлся специалистом в области спортивной медицины. Он назначил срок выздоровления, исходя из привычной поликлинической практики, и не учел ни отменного здоровья, ни особенностей спортивного характера своей пациентки. Не через две недели, а гораздо быстрее она вышла на лед и успешно выступила в соревнованиях.

Впоследствии, когда сама Зоя Сергеевна Миронова стала знаменитым спортивным врачом, она всегда придерживалась точки зрения, что после спортивной травмы атлет должен как можно скорее приступать к тренировкам. Апофеозом успешного применения этого принципа стала история с советским тяжелоатлетом Яаном Тальтсом, который перенес тяжелую травму позвоночника, но которому Миронова разрешила тренироваться со штангой… лежа в постели. Это произошло за несколько месяцев до Мюнхенской олимпиады, где Яан Тальтс стал чемпионом.

Всеволод Бобров тоже приступил к тренировкам гораздо раньше, чем это было предписано медициной. Весной 1947 года он вновь появился на футбольных полях, и тренер ЦДКА Борис Андреевич Аркадьев продолжил разработку своей интереснейшей тактической идеи «сдвоенного центра нападения» Федотов – Бобров. Такая тактика вынудила других советских тренеров искать противоядие. В результате на свет появилась новая расстановка игроков. Как и принцип «сдвоенного центра», она несла в себе зародыши знаменитой системы, игры по схеме 4-2-4, которая дала колоссальный успех бразильцам, впервые применившим ее на футбольном чемпионате мира в Швеции в 1958 году, а потому получила название «бразильская система».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});