ФАЛЬШАК - Андрей Троицкий

Он присел на бетонный куб, наступив подметками на брошенную лысую покрышку, прикурил сигарету и стал ждать. Откуда-то с другой стороны улицы, из-за домов дул горячий ветер, гонявший от ворот к машине бумажный мусор и пыль. Из прозрачного облака выползла бледная молодая луна, где-то за спиной, в темноте, пронзительно закричала испуганная ворона. Бирюков курил, он чувствовал себя обманутым и униженным. Внутренний голос говорил, что, приехав сюда, он совершил глупость, возможно, непоправимую. Дело наверняка кончится кровью. Когда ты один, и некому прикрыть спину, оружие вряд ли поможет. В пустующем гараже, труп легко спрятать, набросав сверху мусор, изношенные покрышки. Тело найдут строители, когда оно, вздувшись от жары, завоняет на всю округу. А тех тридцати тысяч и фотографий Дашкевича, что исчезли из квартиры, все равно не видать как своих ушей.

Последний раз Бирюков заглядывал в секретер дня два назад. Конверты с деньгами и фотографии были на месте. Позавчера он целый день безвылаздно просидел дома, с утра до вечера перебирал и сортировал наваленные одна на другую картины. Значит, кражу совершили именно сегодня, в то время, когда он торчал на Белорусском вокзале или ездил ездил к Смоленскому гастроному для разговора с водителем зеленых «Жигулей». Замки на квартирной двери, старые и дешевые, остались нетронутыми. На деревянном косяке нет следов взлома, в самой квартире не заметно присутствия посторонних людей. Но что с того? Справиться с такими замками отмычкой или методом подбора ключей сможет начинающий воришка, не говоря уж о профессионале. А в личных вещах и картинах Бирюкова никто не рылся, потому что вор или воры знали, что искать. Они просто открыли секретер, перебрав книги, нашли конверты. И смотались, заперев дверь, чтобы хозяин не сразу хватился пропажи.

Озираясь по сторонам, Бирюков смолил вторую сигарету. Чувство близкой неотвратимой угрозы крепло в душе. Да, оставаться здесь глупо и опасно, но еще глупее торчать дома или бегать от встречи с судьбой, не попытавшись вернуть деньги и карточки. Вдалеке послышался шум автомобильного двигателя. Бирюков выплюнул окурок и, поднявшись на ноги, втоптал его в землю.

***

Через ворота на территорию гаражей медленно въехала «пятерка» с затемненными стеклами. Машина остановилась в десятке метров от того места, где стоял Бирюков. С переднего пассажирского сидения вылез Карапетян, хлопнул дверцей и помахал рукой, будто приветствовал старого друга. На запястье левой руки висела кожаная барсетка. Пиджак с левой стороны груди топорщился, плохо скрывая подплечную кобуру.

– Ты ничего не забыл дома? – спросил он. – Тогда начнем. Вытаскивай чемодан и ставь его вот сюда.

Он похлопал ладонью по капоту «пятерки».

– Не торопись, – ответил Бирюков. – Где Архипов?

– Забирай, если он тебе нужен.

Карапетян, отступив на несколько шагов, распахнул заднюю дверцу. Наклонившись, ухватил Архипова за волосы. Вытащил из салона. Поставив спиной к себе, влепил в зад подметкой ботинка. Архпова качнуло, он, выбросив вперед руки, упал, пропахав подбородком землю. Всю дорогу от деревенского дома до города он просидел на заднем сиденье, согнув спину и прижав голову к коленям. Стоило лишь пошевелиться, чуть изменить позу, и Карапетян сверху прикладывал его кулаком. Ноги и руки онемели, поясница болела так, будто ее прокалывали раскаленными иглами. Архипов лежал на дороге, не смея пошевелиться. Казалось, Карапетян передумает, снова затащит его в «Жигули» и увезет с собой. А там начнутся новые издевательства и пытки, которых Архипов больше не выдержит. Вечером стянет со стола тупой нож и под одеялом перепилит себе горло или бедренную артерию, чтобы за несколько минут изойти кровью и умереть.

– Теперь чемодан, – сказал Карапетян. – И не заставляй меня нервничать. Кстати, у тебя случайно нет с собой пушки?

– Я художник, а не мокрушник.

– Почему-то я тебе верю. Сам не знаю почему. Тогда совершим наш обмен.

– Минуточку, – помотал головой Бирюков.

Через затемненное стекло он старался разглядеть, сколько человек осталось сидеть в салоне «пятерки». В свете фар отчетливо виден силуэт водителя. Заднее сидение, кажется, пустое. Кажется…

– Я хочу увидеть свои деньги. И фотографии.

– Все здесь, – Карапетян поднял вверх руку с барсеткой. – И деньги. И фотки. Давай чемодан.

– Почему я должен тебе верить?

– Хватит базарить, – Карапетян начинал заводиться. – Я сказал: через минуту ты получишь свои бабки. Я не вижу чемодана.

– Покажи фотографии. Иначе ничего не получится.

– Идиот, мать твою, – прошептал Карапетян. – Он совсем тупой. Как мамина задница.

Архипов встал на карачки и, передвигаясь на четвереньках, начал движение в сторону «девятки», сразу решив: именно там, возле машины, его спасение. Он слышал обрывки разговора, но не врубался в смысл слов, чутье подсказывало, что о нем на время забыли, собеседники увлечены совсем другими проблемами. И надо воспользоваться минутой, чтобы спасти жизнь. Он шевелил конечностями, вкладывая в движения всю оставшуюся силу, но получалось медленно. Износившийся прорванный на локтях пиджак задрался на шею, измятые брюки сваливались с исхудавшей талии. Рубаха с вырванным нагрудным карманом, давно потерявшая свой белый первоначальный цвет, вздулась на животе пузырем. В косом свете автомобильных фар Архипов напоминал бродячего пса с отрубленным хвостом, запущенного и грязного. И пахло от него не человеком, а псом, который целый день рыскал по помойкам и канавам в поисках съедобных отбросов, но к ночи остался голодным.

Карапетян расстегнул «молнию» барсетки, достал бумажный квадратик, выставил вперед руку. То ли это действительно фотография, то ли новогодняя открытка… И с трех шагов не разглядеть.

– Теперь видишь?

– Черт с тобой, – ответил Бирюков. – Я достаю чемодан.

Спиной он отступил к машине, открыл заднюю дверцу, двумя руками приподнял и поставил на землю пластиковый чемодан. Подхватив его, не понес к Карапетяну. Поставил на капот своей машины.

– Сам иди и забирай, – сказал Бирюков.

– У тебя точно нет пушки? – спросил Карапетян.

– Я уже ответил: нет.

Карапетян не спешил трогаться с места. Постучал ладонью по лобовому стеклу «пятерки». С водительского сиденья вылез худощавый мужик в майке без рукавов и спортивных штанах. В свете фар можно разглядеть узор татуировок, покрывавший предплечья и грудь человека. Панов поднял руку с пистолетом, направив ствол на Бирюкова.

– Это на всякий случай, – улыбнулся Карапетян. – Чтобы тебе в голову не лезли шальные мысли. Шифр – четыре, семь, два. Набирай и открывай крышку. Я хочу посмотреть, что там внутри.

Бирюков наклонился над чемоданом. Он повернул первое колесико наборного шифра, второе…

Архипов, продолжая медленно ползти вперед на четырех конечностях, но неожиданно остановился, приподнял голову. Увидел, как из темноты гаражей появился абрис человеческой фигуры. Это был Мурат Сайдаев, который вышел из «пятерки» на повороте и скрылся в темноте. Пробравшись на территорию бывшего гаражного кооператива не через ворота, а через дырку в заборе, пролез между боксов, и вот он здесь. Согнувшись, Сайдаев крался вперед, правая рука за спиной, левая прижата к животу. Архипов уже открыл рот, чтобы крикнуть, предупреждая Бирюкова о близкой опасности. Но из сухого горла вышел тонкий стон, похожий на собачий визг.

Сайдаев кинулся вперед, замахнулся, ударил Бирюкова по затылку. Тот медленно осел, зацепился пальцами за капот, удержался, повис на машине. Но получил новый удар по затылку. Боком повалился на землю, выкинув вперед руки. Застонал, перевернулся на спину.

Архипов понял, что в его распоряжении считанные секунды. Робкая надежда, поселившаяся в сердце, разбилась. Он готов был завыть от безысходности и бессилия. Кончили с Бирюковым, сейчас примутся за него. Времени, чтобы подняться на ноги, не осталось. Он, изо всех сил перебирая занемевшими руками и ногами, передвигаясь какими-то странными скачками, миновал освещенное пространство между двумя автомобилями, наткнулся на запертые ржавые ворота, прополз еще пару метров. И забился в узкое пространство между гаражами, похожее на глубокую нору. Здесь было полно мусора, впотьмах Архипов напоролся ладонью на острый бутылочный осколок, но даже не поморщился от боли. Через секунду он уперся лбом в стенку. Тяжело дыша сел, прижав к животу колени.

Сайдаев перевернул Бирюкова на бок, обшарил одежду. Вытащил пистолет из-под ремня. Бирюков застонал. Сайдаев, развернувшись, дважды съездил ему кулаком по лицу.

– Он не мокрушник, – сказал Сайдаев, заглядывая под машину. – Он, мать его, художник. Недоносок сраный.

И снова ударил. Карапетян подошел к «пятерке», пристально посмотрел на лежащего на земле Бирюкова. Отвел ногу назад и дважды пнул его под ребра. Затем отошел в сторону, набрал шифр замка, осторожно поднял крышку чемодана. Банкноты, стянуты резинками в толстые пачки, тщательно уложены. Проворчав что-то, Карапетян снял несколько верхних пачек, положил их на капот машины. И стал неторопливо перебирать содержимое чемодана, словно боялся, что внизу окажутся газеты или резаная бумага. Однако добраться до дна оказалось непростым делом. Карапетян кряхтел и обливался потом, будто выполнял ломовую, непосильную для человека работу. Денег было так много, что на машине быстро выросла целая бумажная гора. Несколько пачек свалились на землю. Карапетян выругался.