Малахитовый лес - Никита Олегович Горшкалев

мгновение тот вытащил морду с выпученными глазами и отвисшей челюстью.

– Ну и что ты там увидел? – спросила Агния, со скрытой заботой осматривая сидящего вразвалку Репрева.

– Как бы так сказать… – стихшим, невыразительным голосом ответил Репрев, потерянным взглядом уставившись на рюкзак. – Как будто стою в поле, а вокруг – бескрайний ночной простор и ни одной звёздочки. Усы дрожат на ветру, но это не ветер. Точно не ветер. И тишина – давящая тишина и кладбищенский покой. Шерсть дыбом встаёт, но не со страху, а будто там всё наэлектризовано, что ли. Я пробовал там закричать, кто-нибудь меня слышал?

Все замотали головами: нет, не слышали.

– Ну как, носить будешь? – потешалась Агния.

– Сдался мне этот мешок! – буркнул Репрев. – Ещё, чего гляди, рухну в него.

Астра вернул рюкзак в объятия скелета и мечтательно затянул:

– В детстве я бы что угодно отдал за такой рюкзак, да за любой рюкзак: чтобы куча кармашков разных была и отделений, маленьких и очень маленьких, и больших, конечно, тоже. Я бы сложил в него все дорогие моему сердцу вещи: любимые книжки, игрушки, камушки! Да, камушки! Ох, как же я любил их собирать! Какие-то с крапинками, какие-то однотонные, но обязательно необычной расцветки! Сплющенные, как блин, голыши и изломленные, попадались даже с дырочкой – они, говорят, приносят удачу. А ещё у меня был самый что ни на есть настоящий кристалл горного хрусталя! О, я представлял, что внутри него живёт мой фамильяр – тоже, кстати, дракончик, как и ты, Умбра, – Астра с гордой улыбкой посмотрел на Умбриэля – тот слушал его внимательнее всех. – И скоро фамильяр должен был вылупиться. Я везде и повсюду таскал кристалл с собой в кармане, пока не потерял. Обронил в один из зимних дней в сугроб, когда в сотый раз любовался им, смотря сквозь него на солнце. Я хорошо запомнил тот день, – с давно забытой печалью произнёс Астра. – Родители не покупали мне рюкзак, потому что я был ещё очень мал, мне было меньше, чем Умбре сейчас. А ведь обычная, на первый взгляд, сумка – это целый маленький мир. Твой мир.

Алатар неспешно побрёл вперёд, и искатели двинулись за ним.

– А мы с Агнией, – сказал Умбра, – когда к морю ходим, собираем там очень старые камни.

– Окаменелости, Умбра! – засмеялась кинокефалка.

– Да, окаменелости, – исправился дракончик. – А как они назывались, эти окаменелости, Агния? Прости меня, я старался запомнить – запомнил, а теперь снова забыл, – поник Умбра, но не прошло и минуты, как он уже был, как и прежде, весел и улыбался.

– Кораллы по большей части. Иногда акульи зубы, но реже. Но никогда прежде нам не попадались пещерные тигры, – хитро улыбнулась Агния, но Алатар ничем ей не ответил.

Ещё долго искатели с путеводителем Алатаром блуждали по туннелям, узким и широким, длинным и коротким, пока не вошли в последний зал с такими высокими сводами, что до них не доходил свет от комбинезонов.

В середине зала возвышалась гора всякого хлама и мусора – чего только там не было! Какие-то стулья, шкафы, вешалки, бутылки, драгоценности, сильфии, книги… Может быть, это и был тот самый уголок во Вселенной, в котором собрались в одном месте все вещи, которые когда-либо существовали на белом свете? На горе, расправив крылья, сталагмитом вырастал плакс-дракон. Через его тело, прозрачное, словно слеза, словно утренняя роса, просвечивалось окружение, а за витражными крыльями всё, наоборот, размывалось и дрожало. За невидимой шкурой и за невидимыми костями, как в анатомическом театре, проглядывался каждый орган: в хрустальной груди билось большое, больше бычьего, сердце, а от него стеклянными трубками разрастались сосуды, раздувались и сдувались сотканные из жемчуга лёгкие, и наверняка, если бы существо не так давно отобедало, в кишках выставлялось бы на обозрение их содержимое. Существо спало или делало вид, что спит. Искатели, повидавшие на своём веку немало чудесных существ, с интересом и страхом разглядывали плакс-дракона, прячась друг другу за спины.

– Мы должны разбудить его, – сказал Алатар, буравя плакс-дракона изумрудно-янтарными глазами.

– А обойти никак? Он вроде без задних лап спит, – шёпотом спросил Репрев, выглядывая из-за Астры.

– Плакс-дракон – ваше первое испытание, – ответил Алатар. – Первое испытание всегда одно для всех. Вы не можете пропустить его.

– Почему ты раньше нам не сказал, что нас ждёт испытание? – шипящим шёпотом спросила Агния.

– Не видел смысла, – спокойно ответил Алатар.

– Чудесно… И в чём заключается испытание? Победить дракона?

– Я не могу вам этого сказать.

– Но почему?! – шипела Агния, она говорила уже почти своим обычным голосом.

– Таков закон Зелёного коридора.

– И как нам разбудить дракона? – спросил Астра.

Алатар, пригнувшись к земле, крадущимся шагом подобрался к горе и запрыгнул на спину плакс-дракона, вонзив когти на задних лапах в основание драконьего хвоста, а передними лапами зацепился за крылья. Тигр сопел, прижимаясь выпяченной грудью и смятым в складках лбом к гладкой, но толстой коже. Но существо не просыпалось. Тогда тигр издал такой рык, что содрогнулись стены. Плакс-дракон дёрнул длинной безглазой мордой, расправил витражные крылья и сбросил с себя тигра, но тот, благодаря своей кошачьей сноровке, приземлился на все четыре лапы.

– Кто это? – голос плакс-дракона проникал в нутро, отчего грудная клетка дрожала, а шерсть вставала дыбом. Ящерная, похожая на клин, морда, будто с заросшими глазницами, подозрительно уверенно указывала на остолбеневших искателей, а длинный лентовидный язык цвета жимолости щупал воздух.

– Это я, последний из бенгардийцев, – сказал Алатар, вернувшись к искателям.

– Зачем ты пробудил меня ото сна в столь ранний час? Или мир перевернулся и я проспал…

– Нет, – не дал договорить последний из бенгардийцев, – во сне ты или в бодрствовании, ты точнее любых часов.

– Ты кого-то привёл ко мне? – в бесстрастном голосе плакс-дракона шевельнулось удивление.

– Да, я привёл к тебе новых искателей, – сказал Алатар и обернулся на них. – Но они не бенгардийцы.

– Правда – нет такого события, которое не может случиться во Вселенной, – удивление плакс-дракона достигло своего предела. – Так ты привёл их ко мне на обед?

– Эй, тигр, разрешишь, мы пошушукаемся? – обратился Репрев к Алатару, когда Алатар уже открыл рот для ответа. Тигр закрыл пасть, обернулся к искателям и кивнул.

Репрев скрылся за крупным сталагмитом и подозвал к себе остальных.

– Что-то тут нечисто, – прошептал он, сощурившись. – Вам не кажется, что этот кот задумал скормить нас бледному дракону?

– Зачем Алатару скармливать нас дракону? – возмутилась Агния. – Будь его воля, освежевал бы нас на месте, чего ему стоит.

– А, не-е-ет! – не согласился Репрев. – А вдруг это жертвоприношение. Ритуальное. Бледный дракон