Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918 - Сергей Гаврилов

Здание Училища правоведения.

Старший сын герцог Павел (Пауль Фридрих Август, с 1829 по 1853 год – великий герцог Ольденбургский Фридрих Август I) – управлял Эстляндией как генерал-губернатор в 1811—1816 годах – с перерывом на войну с Наполеоном. Собственно, Отечественная война 1812 года между Россией и Францией именно из-за него и началась. Не верите? Почитайте хотя бы Льва Толстого: «С конца 1811-го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811-го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления. Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события была обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому..»[100]. Пришлось России наконец и повоевать – пусть не за Шлезвиг, за Ольденбург, но зато с кем! – со всей Европой во главе с Наполеоном!

После войны, когда за обиду отомстили, пришлось герцогу Ольденбургскому наполеоновские реформы подтвердить. Из них главная – освобождение крестьян. И не только в Ольденбурге. Герцог был администратором в Эстляндии. По его инициативе и непосредственном участии проводилась крестьянская реформа в провинции, и эстонцы-крестьяне получили личную свободу от немцев-помещиков. Хоть и с опозданием, но победили идеи пастора Эйзена на одном, отдельно взятом клочке Российской империи. Стал тикать счетчик, когда примеру Эстляндии последует вся Россия. И через каких-нибудь сто лет – для мировой истории пустяшный промежуток времени – отнимут бывшие крепостные у своих господ и власть, и привилегии, и землю. Уж не придется больше «ай-ду, ай-ду, ай-ду» по ночам напевать безысходно.

Младший брат ольденбургско-эстляндского администратора герцог Петр (Георгий Петрович) был женат на своей двоюродной сестре, великой княгине Екатерине Павловне. Из-за нее, собственно, весь европейский скандал и разгорелся. Современники говорят, что имела Екатерина Павловна влияние на брата, царя Александра I, огромное. А тут – такая обида. У свояка государство отнял корсиканец! Соответственно и она получается уже не свояченица владетельного государя, а так – ни то ни се, неудачница. Шведский трон ускользнул в 1809 году. А теперь и Ольденбургское герцогство отняли. Надавила она на брата. Пришлось тому с Наполеоном отношения выяснять всерьез. Ну и «совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Женщины с именем Екатерина играли значительную роль в истории Государства Российского.

Хотя не досталось сыну ее принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому ни герцогства, ни княжества какого-нибудь захудалого, не дали ему пропасть российские родственники из старшей линии Гольштейн-готторпского дома. Император Николай I вызвал герцога Петра Георгиевича в Россию. Так и пошла династия российских принцев Ольденбургских, боковая ветвь императорской фамилии. У герцога Петра было достаточно ума, чтобы не вмешиваться в крупные политические проблемы, но достаточно состояния, чтобы оставить по себе заметную память в Петербурге. Вероятно, по обстоятельствам личной судьбы (круглый сирота с 6 лет) он очень много сделал как благотворитель. Он жил в бывшем дворце Бецкого, перестроенном для него в 1830-х годах архитектором Стасовым. На свои средства герцог учредил Императорское училище правоведения. Для этого в 1835 году он выкупил дом Неплюева на Фонтанке за 700 тысяч рублей и заказал его престройку архитектору Мельникову. Перестройка обошлась герцогу более чем в 1 миллион рублей. Другие постройки, связанные с жизнью герцога в Петербурге (дача на Каменном острове, а также могила в Троице-Сергиевой лавре и памятник перед Мариинской больницей), разрушили в советское время.

После отъезда Петра Ольденбургского в Германию особый статус прибалтийских губерний, в том числе дворянское самоуправление в Эстляндии, были упразднены. Изменившаяся обстановка диктовала эстляндцам новые правила игры: добиваться как можно более богатых наград и почестей лично для себя в Петербурге и отстаивать автономные права корпорации, ее полномочия и привилегии на исторически подвластной территории. Петербург был им не чужд – здесь они всегда оставались на первых ролях. Центром притяжения эстляндских дворян снова стал наследник престола – великий князь Павел Петрович. Он должен был восстановить нарушенную его матерью историческую обособленность остзейского края. Его и воспитывал в соответствующем духе Карл Магнус Остен-Сакен с острова Эзель (Сааремаа). К наследнику в Гатчину потянулись отпрыски эстляндских помещиков. Петр Алексеевич фон дер Пален, например…

Часть II

Мария Федоровна: с Данией за Шлезвиг против Гольштейна

Только-только все успокоилось в Европе после Наполеоновских войн, короли и герцоги, в том числе Ольденбургские, получили назад свои земли и титулы, в международных делах наступила некоторая гармония, даже термин такой изобрели – европейский концерт. И вдруг, – на тебе, опять Шлезвиг «вылезает». Не было в европейских делах середины XIX века вопроса более болезненного и насущного, чем вопрос о Шлезвиге и Гольштейне. Германия и Австрия отняли-таки Шлезвиг у Дании. Дважды воевать пришлось – в 1848 и в 1864, но отняли. В 1848 году царь Николай I заступился за Данию, в 1864 не нашлось у страны сказочника Андерсена заступников. «В 1864 году Пруссия и Австрия, два первоклассные государства, имевшие в совокупности около 60 000 000 жителей и могущие располагать чуть не миллионного армиею, нападают на Данию, одно из самых маленьких государств Европы, населенное двумя с половиною миллионами жителей, не более, – государство невоинственное, просвещенное, либеральное и гуманное в высшей степени. Они отнимают у этого государства две области с двумя пятыми общего числа его подданных…»[101]. Так и расстроился европейский концерт, пошли неувязки, обострились франко-прусские противоречия. Покатилось дело к большой войне.

И вышло так, что в это-то время русской императрицей стала датчанка. И вот Дагмар – в святом крещении Мария Федоровна – всю патриотическую датскую ненависть к голштинским (шире – германским) завоевателям привила своему мужу императору Александру III и сыну Николаю II. Центр тяжести российской политики качнулся в стан врагов Германии. В России наступила эра дегерманизации. От петровских начал стали отказываться. Царь Александр III отказался подтвердить остзейские привилегии при вступлении на трон. Дошло до открытой войны с Германией, Петербург переименовали на русский лад.

Глава 11

Принц Гольштейн-Бекский

История его правления в Эстляндии и Петербурге. – Потомки.

Прапрадед Марии Федоровны принц (с 1773 года герцог) Петер Август Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекский по происхождению относился к королевской датской семье. Предком принца и по отцовской, и по материнской линии являлся брат датского короля Фредерика II Юхан Младший. Большая семья была. А королевство – маленькое. Приходилось изворачиваться, чтобы братья на трон не зарились, – то герцогство какое-нибудь им выделить, то епископство. Брата Магнуса Фредерик II пристроил управлять островом Эзель (эст. Сааремаа) да титул дал королевский. Но Магнусу показалось королевство тесновато, и он перебежал к Ивану Грозному и даже женился на его племяннице. Царь подарил ему замок Оберпален (Пыльтсамаа) в качестве резиденции и обещал всю Ливонию. Финал известен – пришлось бежать и от Ивана Грозного. Так где-то в бегах и сгинул Магнус. Юхан Младший планов грандиозных не строил. Его потомство владело маленьким герцогством Бекским – в центре Германии. Пусть небольшим, зато безопасным. К XVIII веку владения семейства сузились до размеров одного замка, так что Ганс Христиан Андерсен как будто с них и списывал короля из сказки «Принцесса на горошине»: «Как-то ввечеру разыгралась страшная буря: сверкала молния, гремел гром, дождь лил как из ведра, ужас что такое! И вдруг в городские ворота постучали, и старый король пошел отворять». В общем, владетельные герцоги Гольштейн-Бекские владели крохотным замком, и если им и не приходилось самим отворять ворота своего замка, то уж служить как простым дворянам за жалованье у иностранных государей было не привыкать. Сказал бы кто тогда, что их родственники будут управлять не то что Эзелем, а всей Россией – наверное, они бы очень удивились.