Психиатрическая лечебница - Максим Диденко

перехватывала дыхание. «Чем больше ты сопротивляешься, тем больнее тебе переносить его присутствие в себе» − вспоминала слова старика за ужином в столовой.

Пытаясь уловить как можно больше свежего, прохладного воздуха, чтобы взбодриться, она расстегнула две верхние пуговицы на своей больничной рубахе, так любезно подаренной ей заботливым медперсоналом, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, аккуратно потянула железный засов вправо и, навалившись плечом, толкнула дверь.

Юля ожидала встретить кромешную тьму подвала и уже готовилась искать выключатель, шаря по стенам рукой, но этого делать не пришлось. Комнату с многочисленными выступами и углублениями пусть и слабо, но освещал какой-то зеленоватый кислотный свет, похожий на химическое свечение; нечто подобное можно было увидеть от реакции фосфора после длительного воздействия на него солнечного света.

Проходя дальше, в глубь подвала, она находила ящики с той же бутилированной водой, те же, что видела в заброшенном крыле тем вечером. Только теперь их было больше, намного больше.

Вдоль стены тянулись металлические трубы, словно паутиной заплетавшие все пространство подвала. Света было недостаточно, и видно их было лишь абрисами, отчего казалось, что это щупальца какого-то морского чудовища, стягивающиеся с углов подвала к центру — туловищу этого огромного создания.

Чем дальше она проходила, тем ярче становился свет. Ее внимание привлекла странная тень на стене за ящиками с водой. Она подходила все ближе. Рассматривая ее и пытаясь сложить в воображении истинный образ того, что или кто эту кислотную тень отбрасывает, она обернулась.

Увиденное словно тяжелым ударом обрушилось на нее и, сотрясая мозг, внезапно сбило с ног. Земля будто бы ушла из-под ног. Она упала навзничь и попятилась назад, опираясь на дрожащие от страха руки. Ладонь угодила во что-то вязкое, липкое и противное, но даже это столь неприятное ощущение не смогло заставить ее отвести широко раскрытые от ужаса глаза.

Она все отползала назад, покуда не уперлась спиной в стену. Вжавшись в нее всем телом, она продолжала смотреть, не издавая ни звука.

Сколько прошло времени с того момента, когда она увидела чудовище, она не знала, но, вероятно, не менее минут пятнадцати. Она смотрела на него не мигая, пытаясь осознать реальность этой неизвестной ей твари. Или оно неживое? Нет же, оно шевелилось!

Когда шок отпускал, Юля уже могла более адекватно реагировать и давать себе отчет, что она не сошла с ума, что это не игра ее больного воображения, ведь как бы сильно ей не навредило ее нахождение в стенах психиатрической лечебницы, оно даже в самых жутких снах не нарисовало бы столь реалистичное и столь невероятное чудовище. Для этого мозгу просто необходимо было бы прежде столкнуться с чем-то подобным.

− Это не вымысел. Я не сплю, нет, − прошептала она, стараясь делать это как можно тише.

Монстр выглядел как сгусток какой-то энергии, удерживаемой невидимой сетью и подвешенной под потолком, но ничего видимого глазу его не держало. Его прозрачное, искрящееся салатовым кислотным светом тело висело в метре над полом, а щупальца, расползаясь в разные стороны, производили движения, похожие на движения конечностей осьминога, но более короткие: временами сворачивались в комок, потом вновь разворачивались, а между тем в состоянии спокойствия развевались подобно флагу на ветру. Только присосок никаких не было. Все внутренности его тела постоянно были в движении, и процесс этот чем-то походил на кровеносную систему, однако то, что циркулировало в нем, очень трудно поддавалось объяснению. Оно было больше похоже на смесь газа и жидкости одновременно, потому как в процессе движения эта субстанция совершала несколько хаотичных завихрений, отправляясь к центру, после чего вновь возвращалась и омывала конечности. Складывалось впечатление, что все его тело является сосудом, содержимое которого плавает в каком-то невесомом пространстве внутри него, хотя и четких очертаний оболочки этого тела нельзя было различить. Глаза, рот, уши и прочие органы коммуникаций у него отсутствовали, по крайней мере в том виде, в котором люди привыкли их видеть.

Юля не знала, может ли он физически навредить ей как-нибудь, потому не торопилась подходить ближе, но уже поднялась на ноги и встала в положение, с которого готова была сорваться с места и бежать. Но интерес, сменивший страх перед неизвестным, невообразимым и не объяснимым для сознания созданием был таким сильным, что неповиноваться ему невозможно.

С положения стоя она могла лучше рассмотреть его тело. В самом низу этого парящего почти бесформенного желеобразного создания было несколько сосцов, из которых с равной периодичностью в широкую емкость с водой скапывала светящаяся кислотными красками жижа, что после прикосновения с гладью воды растворялась в ней, теряя свой цвет и свечение. Странный механизм каждые несколько минут сменял под монстром эту емкость, заменяя ее новой с таким же объемом воды, а прежнюю — опустошал через узкую воронку на дне. Вода, стекая по трубам, уходила в один большой чан в самом конце подвала, а что с ней происходило дальше, Юля уже не могла рассмотреть, но ей это было и не нужно. Любой бы понял, что вся эта вода в дальнейшем разливается по пластиковым бутылкам, фасуется по ящикам и отправляется на верх, где используется для угощения новоприбывших пациентов этого злосчастного психиатрического учреждения.

Также она поняла то, о чем предупреждал ее старик, говоря, что она ни в коем случае не должна пить воду из бутылок, находясь здесь. Но уже было поздно. Она, как и ее отец, пили эту воду. Он — на первом приеме по приезду сюда, а она — в тот день, когда в закрытом крыле решила утолить жажду после испуга быть обнаруженной в качестве грабителя.

«Вся эта вода заражена тобой! — думала Юля. — Вот так ты и получаешь контроль над людьми, дьявольское отродье, чертов Ошемира! Чтоб ты сдох, тварь, ты воруешь наши жизни, питаешься нами, будто мы всего лишь еда, перекус для тебя!»

В какой-то момент ее мысли перешли в шепот, а следом превратились в крик, с которым она схватила доску, лежащую неподалеку на полу и, со всей силы замахнувшись, бросила в него. Но доска пролетела насквозь, не причинив ему никакого вреда.

Переводя дыхание от вскипевшей в ней злости и крика, она смотрела на этот зеленый сгусток и думала, что ей со всем этим делать.

Полностью забыв об опасности, она не боясь подошла к нему почти в упор, взяла у стены что-то длинное, похожее на черенок от лопаты, и вонзила прямо в центр его тела. Ее оружие хоть и вязко, но без особого ощутимого сопротивления вошло в него так, будто