Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы - Герман Гискес

Таконис снова безучастно кивнул, но этот жест не мог скрыть его вспыльчивого характера. Уже выходя, он неожиданно обернулся и слегка поклонился. Я с некоторым удивлением ответил на его поклон. Крепкий орешек, настоящий игрок. Оставалось надеяться, что он меня понял.

В штабе IIIF я создал специальную группу для дальнейшего проведения операции «Северный полюс», находившуюся под своим личным руководством. В нее входили Вурр, Вилли и Хунтеманн, а поначалу также Освальд. Оставшийся персонал штаба я передал под начало майора Визекеттера, возложив на него ответственность за все прочие связи и контакты, благодаря чему мог всецело отдаться основной операции. В основе своей такая организация осталась неизменной при последующем резком увеличении объема работы и соответ-ствущем расширении отдела IIIF. Обязанности внутри группы распределялись следующим образом: обер-лейтенант Вурр – адъютант и заместитель по операции «Северный полюс» – занимался всем и знал все на тот случай, если я по какой-либо причине выйду из игры; в его обязанности входило поддерживать контакт с отделом IVE при ЗИПО, чтобы быть в курсе всего, что всплыло на допросах. Хунтеманн выполнял роль офицера связи и советника при Гейнрихсе, причем особо отвечал за захваченных агентов; он помогал мне при подготовке сообщений для Лондона и занимался их точным переводом в соответствии со словарем и литературным стилем соответствующих агентов. Освальд сначала был при нем помощником, но вскоре его вернули в отдел Визекеттера. Вилли отвечал за полевые операции и дальнейшее использование F2087, для которого у меня был припасен специальный план после того, как мы схватим агента, прибытие которого стало делом решенным.

В ходе последующих сеансов радиосвязи никаких проблем не возникало. Обмен сообщениями становился все интенсивнее; в них главным образом содержались наши предложения по организации нового места высадки и той роли, которую мы должны играть в этой связи. С Лауверсом я больше не разговаривал, но Гейнрихс сообщил, что тот забыл о своем отказе и начиная с пятницы 20-го снова сидел за ключом.

Из ранее перехваченных посланий RLS мы узнали об особом методе, применявшемся для уведомления о точном местонахождении места сброса. Помимо окрестностей Хогхалена, Таконис предложил Лондону другое место, к югу от Зауткампа. Координаты места сообщались при помощи шестизначного числа, причем закодированные цифры включались в текст послания. Во время захвата передатчика нам достались все карты, использовавшиеся группой RLS, в том числе и полный набор карт, изданных Голландским обществом велосипедистов (АНР), на которых были отмечены места сброса и их закодированное обозначение. Используя более ранние перехваченные послания, метод кодировки было раскрыть нетрудно.

В Лондон ушло сообщение, что место около Зауткампа кажется нам слишком труднодоступным, и мы предложили новое место, выбранное мной и Вурром, – на пустоши примерно в трех километрах к северо-востоку от Стенвейка. Так вышло, что рядом со Стенвейком в казармах, построенных до войны, был расквартирован еще один морской учебный батальон. Командир батальона, мой старый знакомый, с готовностью помогал нам в последующий период, когда в районе Стенвейка были осуществлены многочисленные сбросы. Я с самого начала полностью доверился ему и держал его в курсе своих планов на случай, если какие-либо посты или патрули доложат о ночных полетах над стенвейкской пустошью. Если такое случится, у него была наготове байка про то, что поблизости проводятся ночные учебные полеты люфтваффе.

25 марта Лондон сообщил о своем согласии с нашим предложением.

Затем нам дали знать, что высадка агента может состояться в любой момент после 27 марта и что конкретную дату сообщат, как и прежде, с помощью положительных и отрицательных чисел. Агент, которого собирались отправить к нам, носил имя Абор. Он поймет, что его встретили люди от Эбенезера (таково было кодовое имя Лауверса и радиостанции RLS), если его именно так назовут при встрече. Встречающий комитет должен быть готов забрать четыре больших контейнера. Один из них, помеченный белым крестом, будет содержать специальную посылку для Эбенезера. Эти послания выглядели весьма многообещающими, и теперь у меня почти не осталось сомнений, что события развиваются превосходно.

26 марта я доложил Шрайдеру о ситуации и попросил о содействии ЗИПО при аресте агентов, прибытия которых ожидал по воздуху. Пока Шрайдер читал доклад, его обычно красный нос несколько побледнел. Он сказал: «Минутку» – и бросился к своим начальникам – Вольфу и доктору Харстеру. Вернувшись через десять минут, он уже восстановил самообладание – очевидно, получил взбучку за то, что слишком серьезно относится к своей обязанности ставить их в известность обо всем, что касается абвера. Однако я воспользовался его замешательством, чтобы заранее четко расписать соответствующие роли и задачи. Поскольку ЗИПО и абверу предстояла регулярная совместная работа в ходе таких ночных операций, следовало раз и навсегда устранить все возможные источники трений. Мы договорились, что самими агентами будет заниматься только ЗИПО, но за всю операцию на месте отвечает старший офицер вермахта в качестве коменданта района. Настаивать на строгой секретности и жестком ограничении числа тех, кто в курсе дела, не было нужды. Шрайдер был достаточно умелым и опытным полицейским, чтобы оценить большие возможности, которые сулил радиоконтакт с англо-голландской разведкой в Лондоне. С его точки зрения, подобная операция влекла за собой ряд побочных проблем, которые ускользнули от моего внимания, поскольку меня, естественно, больше волновали аспекты, связанные с разведкой и безопасностью.

Мы больше не удивлялись, услышав днем 27 марта по радио «Ориндж» положительное число. Это служило лишь подтверждением, что мы правильно решили сложную математическую задачу. Уравнение сошлось, никаких неизвестных больше не осталось.

Около 19.00 я вместе с Вурром ехал в сторону Утрехта. Лучи фар нащупывали дорогу в вечерней тьме. Я назначил место встречи в 22.30 в доме военно-морского коменданта в Стенвейке. Кроме людей из ЗИПО, я ждал лейтенанта Гейнрихса и троих его подчиненных, пообещав ему, что ОРПО займется установкой на немецкой территории трех красных огней треугольником, которые послужат сигналом для английского самолета. Кроме того, из Арнема приехал Вилли, а с ним – пассажир, F2087, который должен был встречать Абора от имени Эбенезера…

Примерно в 23.00 небольшой кортеж машин с полупогашенными фарами покинул Стенвейк и направился по дороге через болото и пустошь в сторону места высадки, а затем скрылся среди густого подлеска в соседней рощице. Дело шло к полуночи. Расставив огни в форме треугольника, кучка людей растворилась в темных зарослях можжевельника и стала приглушенными голосами обсуждать перспективы операции. Я запретил зажигать свет и громко говорить, и в результате все вели себя так, будто действительно входили в состав подпольного встречающего комитета.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});