Великолепная Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина

По мере приближения к лагерю отчетливее вижу, как на буровой площадке трудятся четыре десятка рабочих. На площадке три буровых вышки. Черные трубы из темной стали в сердце деревянных конструкций со свистом поднимаются вверх и с грохотом опускаются вниз. Здесь очень шумно.

Я заглушила машину рядом с большой зеленой палаткой из плотной грубой ткани. Палатка растянута в ста метрах от вышек. Рядом с палаткой есть несколько плетеных темных стульев. На одном таком стуле под большим пляжным зонтом удобно растянулся Генри Фриц — детектив, нанятый Хэнтоном.

Я вышла из машины. От работы буровой под ногами содрогается земля. Немного.

Я вошла в зеленую палатку. Здесь пара раскладных столов, несколько стульев и большие деревянные бочки с питьевой водой. Арчи Томпсон привез в Стилдон только необходимое. Условия контракта выполнил точно в срок.

Рабочие трудятся посменно, и днем, и ночью, не прекращая работу ни на час. Так мне было нужно. На это согласился Арчи Томпсон, разумеется, за соответствующую плату.

Мне нравится этот сдержанный и серьезный человек, откровенно в восторге от его подхода к делу.

— Зачем вы остаетесь здесь? — спрашиваю я Генри Фрица. Протягиваю ему кружку, полную чистой питьевой воды, и сажусь рядом с ним, за соседний стул. Тень от пляжного зонтика падает и на меня тоже. — Коллинс еще неделю будет в Илсити.

У мужчины красивая улыбка, но наглая.

— Коллинс или нет, я буду присматривать за вами.

— Я думала, вас наняли только для того, чтобы держать нас с Клайдом подальше друг от друга.

— Да, — уверенно заявил он.

Совершенно беззлобно смотрю на детектива. Его голова накрыта светлой тканью, расстегнуты верхние пуговицы его белой рубашки. Растянувшись на стуле, он не спеша потягивает прохладную воду, как если бы пил какой-нибудь коктейль.

— Для чего тогда вы остаетесь здесь? — повторила я свой вопрос.

— Кто знает, как может быть насыщена ваша жизнь. Посмотрим, может, и выслужиться получится, — просто ответил он, а у меня от изумления приоткрылись губы. — Знаю, то, чем я занимаюсь, мерзко. Вы меня презираете.

— Вообще-то нет, — немного обдумав, честно сказала я. Облокотилась о спинку своего стула. Больше не смотрю на Фрица, мой взгляд устремлен на работу буровых вышек. — Ваш наниматель через несколько дней будет здесь и лично убедится, какой вы молодец.

— Вот как? — Фриц кажется удивленным. — По вашему приглашению? — зачем-то уточнил он.

— Это кажется странным?

— Да, — задумчиво улыбнулся Генри. — Обычно в своей работе я сталкиваюсь с тем, что люди ненавидят друг друга. Вполне естественно, когда презирают меня. В этом деле нет ничего похожего. Я не вижу между вами…

— Войны?

Генри Фриц на это ничего не сказал. Припомнив слова Коллинса, говорю:

— Война не нужна. Все встанет на места само собой.

Нужно только подождать.

Эти слова по сути своей означают бездействие.

Клайд предложил встать на путь наименьшего сопротивления и не искать способ накалять существующий конфликт. Не провоцировать Хэнтона на радикальные решения. Успокоиться. Только так со временем Джон сможет осознать и принять существующее положение дел. Придет день — он отступит.

Когда я думаю о Коллинсе и о том, что он мне сказал, понимаю, насколько Клайд деликатен в эксплуатации такого сложного механизма как человеческий характер.

Уверена, между Коллинсом и Хэнтоном состоялась встреча, о которой ни один из них мне не сказал, ибо Джон никогда бы не удовлетворился простым наблюдением усилиями Генри Фрица. Зная Хэнтона и его грубую манеру вести дела, Коллинс должен был в лучшем случае получить работу в другом городе; я готовилась к участи быть запертой в особняке. Но этого не произошло, и без Клайда Коллинса здесь не обошлось. Джон согласился на своеобразный компромисс, а я вышла на путь смирения. Время нужно всем нам.

— Чтобы получить Джона Хэнтона, уверен, вам через многое пришлось пройти, — вдруг сказал Фриц. Говорит так, будто разоблачил меня в чем-то. — То, что вы делаете, — это игра. Я прав?

Внутри меня восстал гнев, но затух так же быстро, как тухнет огонь свечи при сквозняке. Сдержанно и холодно говорю:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мне стало жаль вас, поэтому вы избежали участи третий день кряду вариться в пекле собственной машины. Ваше общество меня не смущает и не раздражает, разговаривать с вами даже интересно, но не забывайте… — мой взгляд стал строгим. — Вы мне не друг. Если вам по-прежнему удобно выполнять свою работу в тени палаток, довольствуясь прохладной водой, примите к сведению — подобные откровения неуместны.

— Так я здесь из жалости, — улыбнулся Фриц. — А я-то думал, держать в поле своего наблюдения меня — удобная позиция для вас.

— И это тоже.

Арчи Томпсон не отсиживается в рабочем кабинете мегаполиса, он здесь, среди жары, пыли и работы. Сейчас обругал рабочего за что-то. Теперь идет к нам.

У него на голове светлая шляпа с широкими полями. Чтобы руки не обгорели на солнце, носит светлые прогулочные перчатки. Точнее сказать, перчатки когда-то были светлыми, с каждым днем они становятся темнее.

— Все в порядке? — спрашиваю его я.

Невысокий, в меру крупный мужчина опустился на стул рядом со мной, под тень другого пляжного зонта. Утвердительно кивнул мне.

Искоса смотрю на Томпсона. Его взгляд устремлен на работу буровых вышек.

— Третья колонна пробила камень, — сказал он.

— Правда?

Я удивилась, но не слишком. Пусть я плохо понимаю специфику работы, не знаю, что есть норма, а что нет, в одном уверена — достигнут хороший результат. А еще он достигнут быстро. Если уже пробили камень — значит, скоро станет понятно наверняка, будет у меня нефть или не будет.

Если черное золото фонтаном взлетит в небо над Стилдоном — я заявлю о своей свободе этому миру. Жить я буду по своим правилам и никак иначе.

Я смогу себе это позволить.

А если недра этой земли окажутся пусты, то… Что потом?

Всякий раз вставать на ноги после очередного поражения очень трудно. В конце концов, есть предел человеческим возможностям. Если нефти в недрах прожженной солнцем долины вдруг не окажется — наступит тот самый момент, когда силы мои иссякнут, опустятся руки, и я приму правила жизни этого мира. Мне придется.

Джон Хэнтон победит.

Клайд Коллинс проиграет.

При всем желании поверить в энтузиазм мыслей Клайда, я не слишком верю, что Джон Хэнтон когда-нибудь откажется от того, что считает своим. Даже если все произойдет так, как говорит Коллинс, времени для этого понадобится слишком много.

Но это не все плохое, что случится со мной, не окажись в недрах этой земли того, что я ищу. Не найти нефть — означает принять тот факт, что воспоминания мои ложны и мои знания — не что иное, как фантазия больного воображения Анны Стоун. Не найти нефть — означает принять истину что я, Виктория, — результат работы ее нездорового рассудка.

Это будет по-настоящему больно.

— Когда мы обнаружим нефть, — опять заговорил Арчи Томпсон, — скважины потребуется оборудовать хотя бы для того, чтобы управлять нефтяным потоком.

— Понимаю.

— Я могу предложить вам это, а в дальнейшем могу заниматься эксплуатацией и обслуживанием этого месторождения. Что скажете?

— Вы сможете? — всерьез задумалась я.

— Смогу, мисс Лоуренс.

Я улыбнулась.

Арчи Томпсон не остановился на сказанном, и пока он говорил, Фриц странно щурит глаза, высматривая кого-то из рабочих на площадке.

Томпсон вдруг выругался:

— Бездельники. Я вам покажу! — мужчина вскочил со стула и поспешно бросился к рабочей площадке. Я присмотрелась и обнаружила, что из палатки с провизией недалеко от третьей буровой вышки двое рабочих вынесли что-то, полагая, что их никто не видит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это ты высматривал? — улыбнувшись, спрашиваю я Генри.

Фриц не поменялся в лице. По-прежнему смотрит вдаль и говорит:

— Мисс Лоуренс, посмотрите на человека у второй вышки, того, что рядом с пирамидой из ящиков.