Воитель (ЛП) - Дуглас Кристина

Я вышла на улицу. Лучи утреннего солнца ползли по скалам позади дома, сверкая на воде яркими, как драгоценные камни, каплями, и на мгновение я задумалась, есть ли у меня время, чтобы раздеться и прыгнуть в воду. Прохладный солёный воздух манил меня.

Я проигнорировала этот зов. Как только я выберусь отсюда, можно будет занырнуть в любой океан. Как только я сбегу, я буду свободна.

Я забыла обувь. Она осталась в тренажёрном зале, но она мне понадобится, если я собираюсь путешествовать на большие расстояния. Я повернулась обратно к двери, когда слабое покалывание шевельнуло волосы у меня на затылке.

Я винила Михаила. Если бы я не была так измотана часами, проведёнными в его постели, я была бы более бдительной. Целая жизнь тренировок, и всё, что потребовалось — это мгновение невнимательности. Позади меня возникла тень, боль взорвалась в моей голове, и сланцевая дорожка устремилась мне навстречу.

* * *

МИХАИЛ ШИРОКО РАСПАХНУЛ ГЛАЗА. Какое-то мгновение он не двигался, пытаясь сориентироваться. Он лежал в своей постели, голый, как обычно спал. Но что-то изменилось. Он чувствовал себя по-другому, и ему потребовалось всего мгновение, чтобы вспомнить. Ощущение её тела всё ещё оставалось отпечатанным на его коже, как будто прикосновение к ней навсегда изменило его плоть. Запах её тела, цветов и секса, пробудил его утреннее возбуждение. Слава богу, она ушла. Потому что в противном случае он был бы сейчас внутри неё, брал бы её кровь, и то, что они делали под покровом темноты, было бы совсем другим при полноценном свете дня.

Он сел, тряхнув головой, чтобы прогнать смутные мысли. Он спал. Он действительно спал, впервые за последнее время. Не то чтобы он нуждался в большом количестве сна — он был создан выживать на очень малом, и пока он тренировался, он был в порядке. Но прошло слишком много времени с тех пор, как он спал хотя бы несколько минут, и его тело было наполнено сильным удовлетворением.

Или, может быть, это было что-то другое, и не сон наполнил его тело интенсивным удовлетворением.

Это было ошибкой. Он знал это и не мог допустить, чтобы подобное повторилось. У него было достаточно силы воли, чтобы разрушать города, и он делал это под диким руководством Уриэля. Одной женщиной будет достаточно легко управлять по сравнению с другими существами, с которыми он сражался и побеждал на протяжении тысячелетий.

За исключением того, что она не была одной из женщин. Это была Виктория Беллона, богиня войны. Она была Тори, мягкой и ранимой, дрожащей в его руках, под его прикосновениями. Тори, вкус крови, которой всё ощущался на его губах, всё ещё дразнил его тем, что он мог и должен был иметь. Никогда не будет иметь. Это было чертовски близко к полной капитуляции. Как только он проткнёт её вену и глубоко изопьёт, она будет обречена.

И он убил слишком много невинных людей.

Он встал и направился в коридор, мимо тренажёрного зала, где началась вчерашняя ночь, направившись прямо в океан. Океан исцелит его, рассеет смятение. Он принесёт ему покой, смоет воспоминания о ней, её прикосновения, её запах с его тела, и он выйдет обновлённым, неуязвимым, и никогда больше не прикоснётся к ней. Целебные воды освободят его от этого наваждения.

Океан был холодным, и Михаил рассекал его, плавая ровно, напрягая мышцы, позволяя благословенному облегчению от тяжёлой работы струиться сквозь него. Когда он заплыл так далеко, что дом стал казаться лишь пятнышком вдалеке, он нырнул глубоко, в самое сердце океана — так глубоко, что мог чувствовать давление воды вокруг себя. А потом он отпустил всё и поплыл, закрыв глаза, втягивая в себя силу воды, смывая неуверенность и сомнения, смывая слабость и смятение.

Он не хотел этого. Ему не нужен был ответ, который он получил. Люди всегда жаловались. “Господи, дай мне знак, — просили они. А потом говорили: — Только не этот знак”.

Он хотел вовсе не этого. Он открыл глаза, как будто это могло изменить то, что он знал как истину. Он увидел проплывающую мимо акулу, затем грациозно повернулся, направляясь назад, чтобы ещё раз взглянуть на неё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Михаил замер, глядя в чёрные безжалостные глаза существа. Хищник, воин, как и он. Они узнали друг друга, но не было никакой необходимости проверять их навыки. Акула задела его в своего рода приветствии, и исчезла в океане в поисках более лёгкой добычи. Или в поисках своей пары.

Связываются ли акулы на всю жизнь? Вероятно, нет, они были одинокими существами. Как и он сам. Но океан твердил ему обратное. Океан говорил то, что подсказывало ему тело, сердце, упрямый мозг, но он не обращал на это внимания.

Тори была его парой. Менее месяца, а потом она умрёт. И бегство не изменит этой истины.

Заработав руками и ноги, он двинулся наверх к свету, чувствуя, как давление воды ослабевает, пока он не взметнул вверх, ворвавшись в тёплый утренний воздух, чувствуя, как солнце омывает его, когда он расправляет крылья. Он полагал, что сможет поговорить с ней. Он сможет контролировать бушующую в нём потребность, зверя, который изначально не должен был быть освобожден. Он смог бы…

Мысль поразила его, как удар молнии, и он начал падать, кувыркаясь к скалистым утёсам. Выпрямившись, он приземлился на выступ над комплексом, когда понял, что беспокоило его всё это время, ноющая пустота, которую он игнорировал как часть своего неподходящего желания к ней.

Она исчезла. Именно это отсутствие пробудило его от первого крепкого сна, который, казалось, не наступал уже несколько десятилетий. Эта пустота загнала его в океан. Тори больше не было в Шеоле, и она попала в беду.

* * *

БЫЛО ХОЛОДНО, ТЕМНО И СТРАШНО. Я ничего не видела, не могла дышать, окутанная каким-то обволакивающим саваном, пока мы поднимались всё выше и выше. Я была в объятиях ангела, и не было ни ощущения безопасности, ни комфорта.

Я попыталась вырваться из плена, но руки, державшие меня, ослабли, и на одно ужасное мгновение мне показалось, что ангел собирается отпустить меня, позволить мне упасть навстречу смерти, либо рухнуть в немилосердную глубину океана, либо разбиться о безжалостную землю.

Кто меня держал? Неужели Михаил решил избавиться от меня раз и навсегда? Он поклялся, что не прикоснётся ко мне, и через сорок восемь часов мы уже были в его постели.

Становилось всё холоднее, и я знала, что мой похититель поднимается всё выше и выше, где атмосфера была настолько разреженной, что я не могла сделать глоток воздуха, задыхаясь от ткани.

Я теряла сознание и думала, не собирается ли он просто убить меня таким способом, холодом и недостатком кислорода. Всё исчезало, и хотя я понятия не имела, кому можно доверять, я ничего не могла с собой поделать. Последним звуком, который я издала перед тем, как потерять сознание, был жалобный крик о помощи.

— Михаил.

* * *

МИХАИЛ УСЛЫШАЛ ЕЁ. Она позвала его по имени, отчаянно, испуганно. Его невеста-воин была напугана, и он должен был найти её.

Ему пришлось бороться с пугающей паникой. Он закрыл глаза, пытаясь ощутить её, представить, где она может быть. Её не было на пляже, он почувствовал бы её жизненную силу, если бы она была там. Если только она не умерла.

Но это было невозможно — Шеол был олицетворением безопасности. Ворота всё ещё были заперты, и должно быть она где-то прячется. Если только кто-то не унёс её отсюда. Если только среди них снова не затаился предатель.

Она больше не была в Шеоле. Он осознал это с чувством ужаса. Она исчезла, и, следовательно, кто-то — какой-то ангел — забрал её. Он тяжело приземлился, целеустремлённо двигаясь через пристройку. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы одеться, и он уловил её запах, их запах на своих простынях. Она пахла жасмином, и он выругался, направляясь к её комнатам.

Конечно, её там не было. Но все вещи остались на своих местах, ничего не было взято. Она не переоделась, не поела, даже не приняла душ. Вообще-то, она даже не была здесь с тех пор, как ушла от него — он бы понял это, почувствовал, если бы она вернулась. Если бы она двигалась по комнате, он почувствовал бы затяжной эротический аромат жасмина и секса. Он подавил желание захлопнуть за собой дверь и зашагал по коридору, охваченный одновременно яростью и паникой. На этот раз она не убежала. И он это знал. Она взывала к нему. Она была в опасности.