Одна женщина и много мужчин - Мария Жукова-Гладкова

– Почему нужное? Кому нужное? Хотите с капитаном поговорить? Так позвоните ему. Хоть на судно, хоть в Таллин. Он скоро будет дома. Зачем ехать? Что вы там узнавать хотите? Как интерполовцы по судну рыскали? Как проводят они обыск? Да на хрена это вам, то есть нам, нужно?!

Сеня заводился все больше и больше. Человек он вообще эмоциональный и нервный, но, как мне показалось, на этот раз он переигрывал. Не хочется ему почему-то, чтобы группа сотрудников нашей службы безопасности с вкраплением шубаковского человека ехала на встречу с капитаном и экипажем «Фортуны». Очень не хочется. Дело как-то связано с загадочным миллионом баксов? Или Сеня втайне от всех гонит какой-то свой левак? В плане частного сотрудничества с капитаном? Боится, что под давлением наших орлов капитан может расколоться? А Шубакову это здорово не понравится.

Виталий Сергеевич неожиданно для меня (как, пожалуй, и для Шубакова, и для Сени) заговорил вдруг про моральные принципы. Он, оказывается, готов на все закрывать глаза, но только не на торговлю наркотиками. Оружие, проституцию принять может, а наркотики – нет. Он для себя лично должен убедиться, что наша фирма к этому отношения не имеет, потому что, если кто-то из руководства каким-то боком замешан, Виталий Сергеевич тут же от нас увольняется.

– Там не нашли никаких наркотиков! – заорал Сеня, ставший пунцовым. – Не было там наркоты! И искали ведь не наши менты и таможенники, а Интерпол со шведской полицией! Их не купишь с потрохами, как наших!

В этом Сеня был абсолютно прав. Если бы не нашли наши, никто бы не поручился, что наркотиков на судне действительно не было. Если не нашли интерполовцы, девяносто девять и девять десятых процента, что корабль чист. Там народ хорошо обученный, а если уж арестовали судно, то приложили максимум усилий. И имели очень веские основания.

Виталий Сергеевич внимательно посмотрел на Семена Григорьевича. Мы переглянулись с Шубаковым. Наверное, мысли у нас совпадали, но делиться ими вслух мы не стали. Глубокой нравственностью мы с Мишаней не страдали, но одновременно твердо поддержали предложение Туюсова.

Я не сомневалась, что теперь Шубаков по своим каналам тщательнейшим образом проверит Сеню. Не оставит он это дело просто так. Пусть даже речь не о миллионе, но что-то там определенно нечисто. С другой стороны, генеральному следовало как-то помочь – все-таки нас с Сеней связывают двенадцать лет, их же со счетов не сбросишь. Если брать Шубакова и Рубина лично, то Сеня был мне гораздо более симпатичен (хотя тоже не подарок), и отдавать его на растерзание Мишане не хотелось.

Тем не менее я напомнила о международной репутации. Даже простое подозрение, что в нашем товаре был спрятан наркотик, может не самым лучшим образом повлиять на дела фирмы в дальнейшем. Нематериальные (или неосязаемые, как их иногда называют) активы фирмы, в которые, в частности, входит репутация, очень важны в деловом мире. Для японцев, с которыми мы в основном торгуем, даже больше, чем для других. Мы не только должны послать наших людей на судно, а еще и отправить в Японию копию их официального отчета и больше не пользоваться услугами «Фортуны».

– Но я лично знаю Костю… – открыл рот Семен Григорьевич.

– «Фортуна», слава богу, не единственное судно, которое бороздит моря и океаны, – поддержал меня Шубаков. – Есть из кого выбирать. Может, и лучше, если капитан будет незнакомый. А возникнет необходимость – познакомимся лично.

– Что вы к нему привязались? – опять взвился Сеня. – И там был не только наш груз.

– А чей еще? – тут же встрепенулся Виталий Сергеевич. – И почему вы в этом так уверены?

– Да, груз был не только наш, – кивнула я.

Мне пришлось напомнить повернувшимся ко мне Туюсову и Шубакову, что я обычно присутствую на погрузке в Японии – и на заводе, и в порту.

«Фортуна» – судно достаточно большое. Не порожняком же они идут? В смысле не только же с нашим товаром? Мы еще никогда не заполняли полностью ни одно судно. Просто не берем таких партий. Можно, конечно, и поменьше судно выбрать, но как-то так получалось…

Я пожала плечами.

– А суда у нас каждый раз разные или одни и те же? – поинтересовался Шубаков.

Мне нравится эта формулировка: «у нас». Все отношение Шубакова к нам – это получение двадцати процентов с чистой прибыли. Толку от него и его мальчиков я пока не видела. Вот пусть хоть в Хельсинки съездят, поработают.

Виталий Сергеевич с Мишаней снова обратили взоры на меня. Сеня хотел встрять, но ему слова не дали, перевесив большинством.

– Чаще всего – «Фортуна» и «Гертруда», – сообщила я. – Там у Семена Григорьевича знакомые капитаны. Бывают еще и другие, но те – разовые варианты. Как получится.

– Кто выбирает судно? – поинтересовался Виталий Сергеевич.

– Вообще-то японцы. Но они знают и «Фортуну», и «Гертруду» как наших постоянных перевозчиков, и если те находятся поблизости, связываются с ними. Или так планируют поставку. Абсолютно точно деталей по каждому случаю я не знаю, но, если потребуется, свяжусь с Хироши Кубо в Иокогаме. Это не проблема. Японцы очень любят точность и придерживаются испытанных временем схем. Если они работают с одной фирмой, судном и чем-то там еще и их все устраивает, то так и будут с ними работать, не тратя усилий на поиски нового варианта. Их раньше и «Фортуна», и «Гертруда» устраивали, поэтому и гоняли на них. Но повторяю: можно все выяснить по каждому конкретному случаю. У японцев все занесено в компьютеры.

Виталий Сергеевич решил, что пока такой необходимости нет.

– А теперь что, только на других судах груз отправлять будут? – испуганно спросил Сеня. – Но я Костю и Геру…

– Вам что дороже, Семен Григорьевич? – сурово посмотрел на генерального директора начальник службы безопасности и, как обычно, помянул ерша с медью. – Фирма или ваши личные отношения? Фирма – это, между прочим, деньги, и немалые.

– А у него, может, и с его Костей и вторым – как там его? – тоже деньги, а не только личные отношения. А, Сеня? – спросил Шубаков, прищурив свои раскосые глаза.

Волчий оскал Мишани в этот момент мне очень не понравился. Не хотелось бы, чтобы он мне так улыбался и смотрел на меня глазами хищника, хозяина леса, который подозревает кого-то из собратьев в краже принадлежащей ему добычи.

Сеня больше не кричал, а как-то сразу сник, у него на лысине выступил пот, он вытащил из кармана большой платок и вытер капельки – вначале на голове, потом на лице. Шубаков же решил надавить еще.

«Ох, какой же Сеня дурак, – пронеслось у меня в мозгу. – Ох, идиот! Мало, что ли, ему было? Мало денег с фирмы капало? Неужели что-то с капитанами прокручивает? И так себя выдать! Шубаков же теперь от него не отстанет…» Мне было искренне жаль генерального, и я решила помочь Семену Григорьевичу – ну хотя бы для того, чтобы не дать Шубакову одержать верх, чтобы все осталось по-прежнему, чтобы… Черт побери, это было просто желание заступиться за слабейшего. Мишаня же времени не терял и говорил что-то про причитающиеся ему проценты. Это стало для меня последним аргументом в пользу Рубина. Проценты-то ведь могли капать и в мой карман вместо шубаковского. Сеня молчал.

– Семен Григорьевич, – спросила я, – вам нехорошо? Может, корвалольчику накапать?

– Сашка, помолчи! – рявкнул на меня Шубаков, сверкнув глазами. – Не влезай, когда тебя не просят.

– Ты что, не видишь, что ему плохо? – Я кивнула на Сеню.

– Я вижу, что этот хитрый жук задумал оставить нас в дураках. Я вижу…

Сеня, как утопающий, схватился за соломинку. Я подсказала ему тактику дальнейших действий.

– Сашенька, – пролепетал он слабеньким голосочком, – скажи Вере Николаевне… Пусть накапает…

И театрально схватился за сердце.

– Прекратите этот спектакль! – завопил Шубаков. – Он здоров как бык! На нем пахать можно!

– У него в самом деле больное сердце, – спокойно сказала я. – Если бы с ним сейчас все было в порядке, он орал бы громче тебя, топал ногами и сотрясал кулаками, а он сидит, размазанный по стулу.

Сеня кивнул с видом умирающего.

– Вызовите Веру Николаевну, – попросила я Виталия Сергеевича.

Начальник службы безопасности с беспокойством взглянул на Сеню, связался с его секретаршей, и Вера Николаевна практически сразу же присоединилась к нашей компании, на ходу капая в рюмку корвалол. Сеня взял рюмку дрожащей рукой, выпил, в тишине комнаты было слышно, как его зубы стучат о хрусталь. От страха?

Вера Николаевна тут же наполнила рюмку водой и снова протянула Сене. Он запил капли.

– Скажите Тимуру, что Семена Григорьевича нужно немедленно отвезти домой, – велела я Вере Николаевне.

Она тут же закивала.

– Или, может, «Скорую»? – повернулась я к Сене.

– Нет, нет, Саша, – произнес генеральный слабым голосом. – Дома отлежусь. Лучше Аннушки за мной никто ухаживать не станет.

При упоминании Аннушки и заявлении о том, что она для Сени – лучшая сиделка, Вера Николаевна изменилась в лице. Теперь мне стало жаль верную Сенину секретаршу. Ну почему он такой бесчувственный? Неужели ничего не видит? Или вот уже столько лет принимает все как должное? Не понимает, как может ранить бездумно сказанное слово? И поистине человек встает на сторону слабейшего. Я только что жалела Сеню и пыталась защитить его от Шубакова, теперь я разозлилась на Рубина и была готова встать на сторону Веры Николаевны, с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать генеральному, что думаю о нем и его отношении к этой женщине.