Карбонель - Барбара Слэй

Они стали смотреть, как он удаляется. Он семенил по тропинке, опустив голову и хвост, и становился все меньше и меньше. По обеим сторонам тропинки росли тигровые лилии. За поворотом он исчез.

— Как обидно, — сказал Джон, — все кончилось. Мы даже чай пропустили. Я умираю от голода, — он тихо передал Розмари свой носовой платок.

— Мы должны радоваться, нам удалось сделать то, чего мы хотели. Но у меня такое ощущение, что я уже никогда не буду радоваться, — и она громко высморкалась.

Они оставили котел и метлу в машине, тщательно спрятав их под коврик, и вернулись в летний домик. Но там сложно было грустить. К радости Джона, их угостили чаем, который они пили, сидя на ступеньках. Миссис Браун и Молли, даже Мэгги и Сарра с набитыми ртами не отрывались от шитья. Квартиросъемщик и остальные мужчины по-доброму подтрунивали над детьми. Было очень забавно и весело, и к тому моменту, когда они принялись за второе блюдо с пирогами, они

уже успели со всеми перезнакомиться. Последняя туника была почти закончена, и Розмари видела по маминой улыбке, что миссис Браун вполне довольна собой.

— Надо признаться, — говорила она дочери некоторое время спустя, — у меня сердце прямо-таки упало, когда я поняла, что придется шить даже в выходной. Но шила я не обычную одежду, и все вокруг были так милы, что у меня даже не было ощущения, что я работаю.

— Твоя мама — чудо, — сказал Квартиросъемщик, и Розмари вспыхнула от гордости. — Молли говорит, она шьет не только вдвое быстрее любого другого, но еще и каким-то невероятным образом, который она называет «разрезание крестом», она совершенно изменила рукава Оберона.

— И сэкономила кучу ткани, — добавила Молли.

На следующем представлении дети и миссис Браун, как почетные гости, сидели в первом ряду. Играли «Сон в летнюю ночь». Даже Джон, который всегда считал, что Шекспир существует только для издевательства учителей над бедными детьми, даже Джон признал, что представление было потрясающим. Они были заинтригованы чудесами и смеялись над Боттомом и его друзьями. Когда все закончилось Квартиросъемщик показал им все развлечения, какие были на празднике. Джон выиграл два кокосовых ореха, а Розмари — фарфорового котенка в ботинке, которого она решила подарить миссис Уолкер. А когда наконец пришло время идти к машине Джеффриса, дети уже настолько устали, что глаза у них закрывались сами собой.

— Какой день! — сказал Джон, когда они с Розмари шлепнулись на заднее сидение.

— Понравилось, малыши? — спросила миссис Браун.

— Другого такого дня никогда не будет! — ответила Розмари. — Це цонимаю, что Карбонель имел в виду, когда говорил, что мы увидимся в полнолуние? — шепнула она Джону.

— Не сомневаюсь, что завтра мы это узнаем, — ответил Джон тоже шепотом.

Глава 23

ПОЛНОЛУНИЕ

На следующий день Розмари была очень бледной.

— Ты перевозбудилась, — сказала миссис Браун, — я вот что думаю, может, тебе лучше остаться дома и не ездить сегодня в Туссок?

— Ну, мамочка, пожалуйста! — взмолилась Розмари. — Ты уже заканчиваешь шитье, у меня и так остается мало времени играть с Джоном. А мне еще столько надо ему рассказать. Кроме того, мне надо поблагодарить миссис Пэндэлбери Паркер, ведь правда?

Мама улыбнулась.

— Хорошо, куколка, но обещай, что сегодня ты ляжешь спать пораньше.

Хотя Розмари собиралась многое обсудить с Джоном, но само собой получилось, что они оба, не сговариваясь, избегали упоминать о Карбонеле, миссис Кантрип и вообще о всяких волшебствах. Все утро прошло в обычных детских играх: в ковбоев, индейцев и тому подобное. А днем построили гнездо прямо на дереве: было очень весело, но миссис Пэндэлбери Паркер эта затея показалась небезопасной, и пришлось слезть.

Когда Розмари с мамой вернулись домой, миссис Браун строго сказала:

— Сейчас мы быстро поужинаем вареными яйцами и гренками с джемом, а потом ты примешь ванну и быстро в постель. Можешь взять книгу, если хочешь.

Розмари мылась в привычной компании сохнущих чужих колготок, затем взяла «Ветер в ивах», поцеловала маму перед сном и пошла к себе. Но читать она не могла. Она сидела, облокотившись на подушки перед раскрытой книгой, и ее ничуть не занимали приключения жабы, крота и крысы. В памяти всплывали события последних недель. Вот это действительно замечательное приключение! Интересно, что сталось с миссис Кантрип? И как Карбонелю удастся вернуть трон? Она закрыла глаза, чтобы лучше думалось, и, должно быть, задремала, потому что, когда она их снова открыла, уже было темно, а книга соскользнула на пол. Темная пушистая тень вскочила на кровать, и знакомый шершавый язык лизнул ее в щеку. Сна как не бывало.

— Карбонель! Я так тебя ждала! Что ты собираешься делать? Сегодня Законодательное Совещание?

Карбонель передними лапами скреб одеяло и без умолку мурлыкал.

— Ой, подожди секундочку, я возьму метлу! — она соскочила с кровати и бросилась к гардеробу. — Ну, давай, рассказывай.

— Абсолютно верно, сегодня ночью Законодательное Совещание. Хочешь пойти со мной?

— А можно? Вот здорово! А где это?.. А как?.. А Джон? Он жутко огорчится, если все пропустит.

— Терпение, Розмари. Отвечаю на вопрос «где?»: проходить Совещание будет на крыше Ратуши, там же, где и последние четыреста лет. А «как?» На метле. Полная луна придаст ей сил. Мы как раз успеем слетать за Джоном. Но надо дождаться луны. А ты пока сочиняй стихотворение и будь повнимательней, — он продолжал в знакомой манере: — Тебе нельзя ошибиться, ведь мы полетим высоко над землей.

Розмари надела свой старый красный халат и тапочки с помпончиками, встала на колени на стул у окна, рядом расположился Карбонель. На фоне темного неба вырисовывались смутные очертания бесконечного ряда крыш. Внизу Розмари заметила бесчисленные движущиеся тени.

— Смотри, Карбонель! Сотни котов бегут по верху ограды!

— Это мой народ, — сказал кот. — Им предстоит незабываемая ночь. Пока они ничего не знают о моем возвращении. Лучше напасть на врага неожиданно. Я предупредил только Малкина, друга и советника моего отца. Он очень старый кот.

— Я никогда не видела столько кошек! Смотри! Все они бегут по садовой ограде.

Черные, белые, серые и полосатые коты беззвучно, непрерывной цепочкой, целеустремленно бежали по стене, к потоку то и дело присоединялись новые коты.

— Это одна из главных дорог в город, — пояснил Карбонель.

Небо посветлело.

— Смотри! — крикнул Карбонель. — Луна!

Пока он говорил, из-за крыш показался небольшой серебряный слиток. Рука Розмари лежала на гладкой спине кота, и девочка чувствовала, как он дрожит. Карбонель тихо урчал. Медленно и величественно поднималась луна — великолепная луна, круглая как тыква, золотая как мед, — и мир крыш наполнился светом и темными таинственными тенями. Карбонель встал, запрокинул голову и понюхал воздух. Послышались тихие проникновенные звуки, которые постепенно перерастали в дикие завывания: они становились все громче, потом затихали и снова разливались с полной силой, доходя до пронзительной ноты, почти непереносимой для человеческого уха. Затем в какой-то момент звуки эти совсем затихли. Когда луна поднялась высоко над крышами и поплыла над грудой облаков, Карбонель заговорил:

— На метлу, Розмари!

Розмари села на подрагивавшую метлу, рядом пристроился Карбонель, удерживая равновесие на облезлых прутиках за спиной Розмари.

— Давай, говори стихотворение! — произнес он.

Она набрала воздуху и начала:

Ты внемли моим словам,Окажи любезность нам,По ночному небосклонуОтнеси нас в спальню к Джону.

Метла несколько раз вздрогнула под Розмари, как бы собираясь с силами, чтобы взлететь, и поднялась медленно и плавно, облетела один раз вокруг комнаты и вылетела в окно. Розмари подогнула ноги, зажмурилась и стиснула зубы. Но движение было мягким и приятным, вскоре девочка осмелилась открыть глаза и осмотреться. Они летели высоко, скользили мимо флюгера собора Всех Святых, куда Розмари ходила по воскресениям вместе с мамой, они пролетели над торговым центром, сейчас пустым и тихим, только временами то там, то здесь загорался квадратик окна, они проносились над новостройками и залитыми лунным светом коттеджами. Поглощенная тем, как меняются очертания предметов внизу, Розмари совсем забыла о страхе. Лениво струилась дорога, как бледная серая лента, оброненная каким-то рассеянным великаном. Вдали на юге блестела серебристая полоска речки, леса и дома, амбары и скирды припали к земле, как спящие животные на одеяле, сшитом из лоскутков полей и лугов, Розмари так увлеклась созерцанием меняющихся внизу картин, что вздрогнула от голоса Карбонеля:

— Мы почти на месте. Пригни голову, когда будем влетать в окно!