Обращенные к звездам. Прошлое, настоящее и будущее астрономии - Эмили Левеск

— это всегда немного сюрреалистично. Не важно, насколько разбитым вы себя чувствовали в последние пару часов ночи, на обратном пути вы всегда немного возбуждены. У вас благополучно прошла ночь, вас ждут новые захватывающие данные, и, когда вы идете или едете в общежитие, вы поневоле обращаете внимание на то, как просыпается мир вокруг. В комнате общежития вы задергиваете жизненно необходимые астроному светозащитные шторы (лучшие из них закрывают все окно не хуже металлических ставней и не пропускают внутрь ни единого лучика) и падаете в постель, пытаясь убедить мозг, что пора спать. Пять или шесть часов спустя вы просыпаетесь в полдень, чтобы либо сесть на автобус, идущий с горы обратно в аэропорт, либо заново начать готовиться к наблюдению.

Именно такой должна была стать та ветреная ночь в Лас-Кампанас, но я продолжала сидеть в закрытом куполе вместо того, чтобы перескакивать с объекта на объект, загружать данные и прогонять их через программу под ласковый голос Джеймса Тейлора. Я сидела и сердито смотрела на датчик скорости ветра.

Я покинула обсерваторию еще затемно, а это всегда плохой знак. В 4:30 мы с оператором сошлись на том, что на сегодня с нас хватит. Ветер не собирался стихать, и, даже если бы это произошло, у нас уже не осталось времени открыть купол, настроить телескоп и нацелиться на объект так, чтобы получить хоть какие-то полезные данные до восхода солнца. На этом мое время наблюдения закончилось. Из-за ветра над чилийскими Андами вышло так, что я преодолела 8000 километров ради того, чтобы две ночи просидеть в закрытом куполе, глядя на нетронутый список объектов и понимая, что мое единственное время у телескопа за целый год буквально унесло ветром.

Я зашагала по дороге, бросив последний грозный взгляд через плечо на телескоп, все еще уютно, как в раковине, запечатанный в куполе, в то время как я боролась с ветром, дергавшим меня за куртку и джинсы. Я проделала весь путь напрасно.

Через несколько шагов я начала замечать окрестности. Луны не было — я запросила (и потеряла) две ночи темного времени суток для наблюдений, — и купола маячили тенями позади, но почему-то я могла смутно разглядеть дорогу под ногами. Столовая и общежития вдалеке были погружены в кромешную тьму; я была слишком далеко, чтобы различить низко висящие над дорожками неяркие красные фонари, благодаря которым можно добраться из здания в здание, не нарушая адаптацию зрения к темноте. Однако я различала здания, и изгибы гор вокруг меня, и еле видные очертания высоких предгорий на востоке. Ночи полагалось быть совершенно темной, и я не сразу осознала, почему вообще что-то вижу в этот час. А когда осознала — встала как вкопанная.

Я видела все при свете звезд.

Буйство звезд над головой по ночам в Южном полушарии впечатляет, особенно тех, кто привык к северному небу. Из-за наклона земной оси жители северной половины планеты видят окраину нашего Млечного Пути, те же, кому посчастливилось оказаться на юге, смотрят прямо на усеянный звездами центр нашей Галактики. Через южное небо тянется дугой блестящая лента галактического света. Звезды нашей Галактики настолько близко расположены друг к другу и ярки, что легко увидеть, где их заслоняют межзвездные облака — скопления газа, закрывающие от нас свет миллионов звезд, — которые инки-звездочеты называли «темными созвездиями» и видели там, например, жабу, охотящуюся лису и ламу с детенышем.

А учитывая, что на вершине с обсерваторией, вдали от шоссе и городов, в интересах науки предписывается поддерживать полную темноту, отсюда зрелище южного неба не просто красиво, а захватывает дух. Даже за пределами сверкающего потока Млечного Пути звезд так много, что кажется, будто небо заполнено ими до отказа. В местах с большим световым загрязнением мы можем мысленно соединить видимые звезды в созвездия, а пространство между ними кажется нам пустым; но чем темнее становится, тем больше звезд мы можем различить в этих «пустых» местах. А когда ночью так темно, как в Лас-Кампанас, то видно столько звезд, что небо обретает глубину. Яркие звезды, льющие на нас фотоны, видны сразу, менее яркие, более тусклые и совсем тусклые как будто находятся на разных уровнях, а еще дальше, за ними, угадываются среди темноты еще более далекие звезды. А еще здесь можно различить цвет звезд, который в других местах почти не заметен невооруженным глазом. Холодные бело-голубые, нежно-желтые и бледные оранжево-красные, они похожи на драгоценности, рассыпанные из шкатулки.

Не знаю, как долго я стояла там, запрокинув голову, затаив дыхание и застыв перед Вселенной. Может, минуту, а может, час. Ветер продолжал хлестать, но звезды надо мной удерживали меня на месте.

Вот и ответ. Вот что меня сюда привело.

4

Потеряно часов: шесть. Причина: вулкан

Астрономы редко бывают жаворонками, но утром 15 октября 2006 года я ничего не могла с собой поделать — я была слишком взволнована, чтобы спать. Новоиспеченная аспирантка Гавайского университета, я готовилась отправиться в аэропорт и лететь на Большой остров, чтобы провести свое самое первое наблюдение в обсерватории Мауна-Кеа. Мне предстояло наблюдать за некоторыми звездами в нашей Галактике, Млечном Пути, под руководством моего консультанта Энн Босгард, известного астронома. Мы надеялись определить, сколько бериллия содержится во внешних слоях этих звезд. Бериллий, четвертый элемент периодической таблицы, до сих пор во многом остается загадкой для астрономов, изучающих химический состав Вселенной и историю Большого взрыва. Этот элемент с трудом образуется, но легко уничтожается внутри звезд и в результате относительно редок. Измеряя небольшие количества бериллия, оставшиеся во внешних слоях звезд, мы надеялись получить новые сведения о жизни этих звезд и химических реакциях, происходящих глубоко в их недрах.

Мы собирались применить спектроскопию с чрезвычайно высоким разрешением и распределить свет этих звезд по длинам волн с чрезвычайно малыми интервалами, чтобы можно было установить точное место в спектре, где атомы бериллия, как подсказывала нам физика, будут поглощать толику дополнительного света. Для этого требовалось использовать спектрограф на одном из телескопов-близнецов обсерватории Кека, вторых по величине телескопов в мире с десятиметровыми зеркалами. (Больше их — 10,4 метра — только испанский Большой Канарский телескоп в обсерватории Роке-де-лос-Мучачос на Канарских островах.) Телескопы «Кек» стали легендарными — благодаря размерам и расположению на вершине Мауна-Кеа это одни из самых примечательных и внушительных с научной точки зрения наземных телескопов. Они сделали первые снимки планеты, вращающейся вокруг другой звезды, несколько раз побили собственные рекорды по удаленности наблюдаемых Галактики и, отследив движение звезд, доказали,