Маленькая леди - Сонда Тальбот

– Майлс? Майлс Вондерхэйм!

Майлс вынырнул из своих мыслей, как бобр из заводи. В холодных голубых глазах Вик читалось раздражение.

– Майлс, о чем ты думаешь?! – возмущенно спросила она, испепеляя его взглядом. – Ты совсем меня не слышишь!

Майлс тряхнул головой, чтобы избавиться от давящего груза мыслей, и положил ладонь на руку Виктории, чего никогда не позволял себе раньше. И надменная красавица не отдернула руку…

– Прости меня, Вик. Я чертовски устал… Моя голова уже лежит на подушке, а глаза видят десятый сон. Ты извинишь меня? – Майлс одарил ее нежной улыбкой, и, к его удивлению, холодная Виктория растаяла.

– Прощу, – улыбнулась она в ответ и окинула собравшихся повелительным взглядом. —

Эй, господа, вам не кажется, что пора и честь знать? Хозяин дома устал, и ему нужен отдых. Так что будем воспитанными и уйдем сами, пока нас не выгнали.

– Ну с этим ты погорячилась, Вик. Я никогда не выгоняю гостей.

Однако Майлс почувствовал немалое облегчение, когда вечер наконец закончился и гости собрались разъезжаться по домам. Ричи Леблан, судя по всему, был не очень рад предложению Виктории. Он по-прежнему крутился вокруг Джим и пытался уговорить девушку встретиться с ним и «как-нибудь сходить в ресторан». Майлс смотрел на прыжки Ричи и чувствовал, как с каждой минутой его терпение рассыпается в прах.

Как бы не так, чертов донжуан! – костерил он про себя Ричи. – Она пойдет с тобой только через мой труп! Вначале ты ухаживал за одной, а теперь и за другую принялся! Как бы не так, Леблан!

Напрасно этот прохвост, изображающий француза, пытается соблазнить его кузину! Уж Майлс постарается, чтобы она держалась от него подальше… Он не позволит какому-то вертопраху волочиться за Джим! Стоп, внезапно осекся Майлс. Может быть, Ричи и вертопрах, но его кузина – взрослая девушка. А он, в который уже раз, думает о том, как предостеречь ее, оградить от мужчин… Неужели он попросту ревнует? Неужели Галатея-Джим действительно заняла в его сердце уютное местечко?

Майлс проводил гостей и пошел искать Джим, которая внезапно исчезла. Ушла к себе, потому что не хочет меня видеть, решил Майлс. Эта мысль огорчила его. Но ведь он сам виноват в случившемся. Нужно уметь признавать свои ошибки… Майлс поднялся наверх.

Дверь в ее комнату была приоткрыта, но он все равно постучал ради приличия. Джим не ответила. Что ему делать? Изобразить галантного джентльмена, продолжив стучаться, или все-таки войти? Майлс плюнул на условности и вошел в комнату.

Картина, которую он увидел, удивила его и заставила не на шутку разволноваться. Вместо очаровательного платья цвета кофе со сливками на Джим были прежние потертые джинсы, курточка и «хиповский» шарф. Джим «завершала образ», завязывая шнурки на кроссовках.

– Но мы же договорились, Джим, – упавшим голосом произнес Майлс, – что ты не будешь носить это, пока…

Джим подняла голову. В ее раскосых глазах была такая тоска и горечь, что Майлс почувствовал себя полным идиотом и смолк.

– Пока что? – сухо спросила она. – Пока я не получу завещанное? Можешь не переживать, Майлс. Я решила отказаться от него. Мне не нужны деньги, из-за которых я должна терпеть постоянные унижения и идти против своей воли. – Она завязала шнурки и поднялась с кровати. – Я ухожу, Майлс.

Сердце Майлса сжалось. Он ведь предчувствовал ее уход! Он видел, что все идет не так! Каким же он был идиотом, что запер ее в этой комнате! Майлс решил применить силу своего неотразимого «темного» обаяния, чтобы отговорить Джим, но, взглянув на нее, понял, что она не будет его слушать. Джим – не Глэдис, не Виктория Исприн. Если Джим злится, то она злится по-настоящему, а не изображает оскорбленную невинность. Майлсу нравилось это ее качество, но сейчас ему стало страшно. Он уже так привык к ней! Что с ним будет, когда она уйдет? Если раньше его желание удержать Джим было продиктовано страхом потерять наследство, то сейчас Майлс по-настоящему боялся потерять именно ее, Джим.

– Послушай, Джим… – Майлс решил использовать последний шанс. Он подошел к девушке и взял ее за руку. На указательном пальце по-прежнему красовалась тонкая полоска колечка-открывалки. – Я хотел… – Он перевернул ее руку ладонью вверх и замер. Нежная кожа была расцарапана и в некоторых местах даже кровоточила. – Что это? – изумленно спросил он.

– Мне же нужно было выбраться из комнаты. – Глаза Джим стали еще зеленее от злости, а в голосе появились нотки незнакомого сарказма. – Пришлось спускаться по водосточной трубе. А потом прятать ладони от твоих утонченных гостей. И еще стараться не говорить: «Чтоб я сдохла!». Я ведь отличная ученица, правда, Майлс? Ну же, признай это наконец!

Майлс побледнел. Джим ненавидела его, и только он был виноват в этом. Но не признать того, что Джим – прекрасная ученица, он не мог. Сегодня вечером от нее не было слышно ее любимых словечек. Можно было сказать, что она вела себя безупречно. «Первый раунд» выигран, но что толку? Джим уходит, и теперь все это не имеет никакого значения…

Майлс еще раз посмотрел на ее расцарапанные ладони. Разве он может отпустить ее в таком состоянии? Конечно, нет.

– Тебе нужно смазать ранки, – убедительно заговорил он. – Иначе в них может попасть инфекция. А потом начнется заражение. Если ты подождешь пару минут, я принесу все необходимое. Мне не хочется, чтобы с тобой что-то случилось из-за меня…

Джим недоверчиво взглянула на Майлса. Он пытается ее удержать, в этом не было сомнений. Вот хитрая лиса! – усмехнулась про себя Джим. Готов сделать все, чтобы не уплыли его денежки. Ведь именно в этом все дело! Именно в том, что она для него – курица, несущая золотые яйца! Не обольщайся, Майлс Вондерхэйм. Этих денег не получит никто: ни ты, ни я… Все по справедливости…

Она все же кивнула, чтобы усыпить бдительность Майлса. Это даже хорошо, что он обеспокоился ее здоровьем. Так ей будет проще уйти незамеченной.

– Подождешь? – обрадованно переспросил Майлс, отпустив ее руку. – Я сейчас.

Он быстро вышел из комнаты. Джим услышала, что он бегом спустился по лестнице. Она горько усмехнулась. Какая прыть! Кто бы подумал, что Майлс Вондерхэйм способен на участие и заботу! До того, как она собралась уйти, он только и мог, что шикать на нее и сыпать едкими замечаниями…

Джим выглянула из комнаты и, убедившись, что Майлса нет на горизонте, спустилась вниз. Слава богу, Змеюка уполз из холла и никто не будет задавать ей дурацких вопросов. Джим хотела попрощаться с Грэмси, но времени у нее было мало. Она тихо открыла дверь и прошмыгнула на улицу.

Холодный ветер ударил ей в лицо, словно напоминая о том, что она возвращается к прежней жизни. Холодной, голодной и беспросветной. Но Джим чувствовала, что не это – причина тоски, закравшейся в ее сердце. Меньше всего она думала о наследстве и роскошном доме, в котором могла бы жить. Все ее мысли вертелись вокруг Майлса Вондерхэйма, человека, который оказался трусом и лицемером… Может быть, в этом не было его вины. Общество, в котором он был воспитан, устанавливало свои правила. Но ей так хотелось, чтобы этот мужчина оказался благородным и смелым… Джим бросила прощальный взгляд на дом и торопливо зашагала по улице. Ей хотелось плакать, но она сдержалась. Жаль только, Джим не успела позвать в гости Малыша Гарри. Он так и не увидел, как живут люди за пределами Тоск-стрит…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});