Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

капитализмом в действии, и я понял, что мне предстоит получить новое образование.

Мы направились прямо к индуна, или старосте. Его звали Пилисо. Это был крепкий старик, который видел жизнь в ее самых безжалостных проявлениях. Пилисо был готов к приезду Джастиса, так как несколько месяцев назад получил письмо регента с просьбой устроить того на должность клерка, самую желанную и уважаемую работу на шахте. Насчет меня он, однако, узнал впервые. Джастис объяснил, что я его брат.

– Я ожидал только Джастиса, – ответил Пилисо. – В письме твоего отца ничего не говорится о брате.

При этом он окинул меня довольно скептическим взглядом. Однако Джастис принялся умолять его, утверждая, что это случайное упущение и что регент уже отправил новое письмо, в котором упоминается и обо мне. За суровой внешностью Пилисо скрывалась отзывчивая душа, и он взял меня в качестве охранника шахты, пообещав через три месяца также должность клерка, если я справлюсь с первой работой.

Слово регента имело на шахте «Краун Майнс» немалый вес. Это относилось ко всем вождям в Южной Африке. Чиновники горнодобывающей промышленности стремились нанимать рабочую силу из числа сельских жителей, а вожди имели неограниченную власть над этими жителями. Чиновники были заинтересованы в том, чтобы вожди поощряли своих подданных устраиваться на работу на рудники. К вождям относились с большим почтением. Шахтерские дома предоставляли им специальное жилье всякий раз, когда они приезжали в гости. Письма от регента было достаточно, чтобы обеспечить человека, за которого тот хлопотал, хорошей работой. С учетом этих обстоятельств к нам с Джастисом отнеслись с особым вниманием. Нам выдавали бесплатный паек, предоставили спальное помещение и платили, пусть небольшое, жалованье. В первую ночь мы не остались спать в бараках. Из уважения к регенту Пилисо на первые нескольких дней пригласил Джастиса и меня остаться с ним.

Многие шахтеры, особенно из Тембуленда, относились к Джастису как к вождю и одаривали его денежными подношениями (обычно так поступают по отношению к вождю, когда тот посещает шахту). Большинство из них жили в одном бараке, так как шахтеры размещались, как правило, в соответствии с принадлежностью к тому или иному племени. Горнодобывающие компании предпочитали соблюдать такую сегрегацию, поскольку она не позволяла различным этническим группам объединяться для решения своих проблем и усиливала власть вождей. Разделение часто приводило к стычкам между различными этническими группами и кланами, которые практически игнорировались со стороны управляющей компании.

Джастис поделился со мной частью денежных подношений, дав мне в качестве бонуса несколько лишних фунтов. В те первые дни, когда мои карманы звенели от внезапно свалившегося на меня богатства, я чувствовал себя настоящим миллионером. Я начинал считать себя дитем удачи. Мне в голову даже стали приходить мысли насчет того, что, если бы я не потратил драгоценное время на учебу в колледже и университете, к этому времени мог бы стать вполне состоятельным человеком. И снова я не рассмотрел, что судьба расставляла вокруг меня коварные ловушки.

Я выполнял работу ночного охранника. Мне выдали форму, пару ботинок, шлем, фонарик, свисток и кнобкерри – длинную дубинку с тяжелым набалдашником на одном конце в форме шара. Мои обязанности были достаточно простыми: я дежурил у входа на огороженную территорию рядом с табличкой, на которой значилось: «Внимание: местные жители проходят здесь», – и проверял удостоверения у всех, кто входил или выходил. В течение первых нескольких ночей мои дежурства прошли без происшествий. Лишь однажды поздно вечером я попытался разобраться с довольно пьяным шахтером, но он безропотно показал мне свой пропуск и удалился в свой барак.

Воодушевленные своим успехом, мы с Джастисом решили похвастаться перед одним из наших приятелей, которого знали по дому и который тоже работал на шахте. Мы рассказали ему, как сбежали из дома, обманув регента. Хотя этот парень поклялся нам хранить тайну, он сразу же отправился к индуна и все выложил ему насчет нас. Через день Пилисо позвал нас и прямо с порога спросил Джастиса: «Где разрешение регента на твоего брата?» Джастис ответил, что, как он уже объяснил ранее, регент отправил его письмом по почте. У Пилисо на лице появилось сомнение, и мы почувствовали неладное. Индуна полез в свой стол и достал оттуда телеграмму. «Я получил сообщение от регента», – сказал он суровым тоном и передал нам телеграфный бланк. В нем было только одно предложение: «Немедленно отправляй мальчиков домой».

Пилисо с гневом обрушился на нас, обвинив в наглой лжи. По его словам, мы с дурными намерениями воспользовались его гостеприимством и добрым именем регента. Староста пригрозил, что намерен собрать группу шахтеров, чтобы посадить нас на поезд и отправить обратно в Транскей. Джастис попытался протестовать против этого, заявив, что мы просто хотели поработать на шахте и что вольны самостоятельно принимать решения, касающиеся нас. Однако Пилисо был непреклонен. Мы испытали стыд и унижение, покидая его офис, однако были полны решимости не возвращаться в Транскей.

Мы быстро разработали другой план и направились навестить доктора А. Б. Ксуму, старого друга регента, который был родом из Транскея, являлся генеральным президентом Африканского национального конгресса и чрезвычайно уважаемым врачом.

Доктор А. Б. Ксума был рад нас видеть и вежливо расспросил нас о семейных делах в Мэкезвени. Мы изложили ему нагромождение полуправд о том, каким образом мы оказались в Йоханнесбурге, и о том, что мы бы очень хотели работать на шахтах. Доктор А. Б. Ксума изъявил готовность помочь нам и тут же позвонил мистеру Уэллбелавду из Горной палаты, влиятельной организации, представляющей горнодобывающие компании и осуществляющей монопольный контроль за наймом рабочей силы для шахт. Дозвонившись до своего знакомого, доктор А. Б. Ксума расписал ему, какие мы замечательные парни, вполне достойные трудоустройства. Искренне поблагодарив доктора А. Б. Ксуму, мы отправились решать свою судьбу к мистеру Уэллбелавду.

Тот оказался белым, и его кабинет был больше, чем любой кабинет, который я когда-либо видел в своей жизни. Его стол казался широким, как футбольное поле. Мы встретили его в компании с управляющим шахтой мистером Фестайлом и выложили ему те же измышления, какими ранее потчевали доктора А. Б. Ксуму. Мистер Уэллбелавд был впечатлен моим объяснением (не совсем правдивым), что я приехал в Йоханнесбург для продолжения учебы в Витватерсрандском университете[14]. «Ну, мальчики, – заявил он с воодушевлением, – я сведу вас с менеджером шахты ”Краун Майнс“ мистером Пилисо. Я поручу ему дать вам работу клерков». Он сообщил, что работает с Пилисо уже тридцать лет и что за все это время Пилисо ни разу не обманул его. Мы с Джастисом оба невольно поежились при этой реплике, но вслух ничего