В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор

Гильом поклонился Филиппу, потом, положив ему руку на плечо, сказал:

– Папа Римский и все соседи просто с ума сойдут от злости и злорадства! Готовься, мой король, но знай и помни – пока я жив, ни одна «тварь» на моих землях не произнесет ни единого плохого слова в твой адрес! Ты – настоящий мужчина! Взял, и решил!!!

Филипп простился с герцогом и поехал домой. Его сердце вместе с радостью признания любви охватила какая-то смутная тревога, но, не за себя, а за своих детей, свое потомство…. Он плюнул. Он все решил для себя! Миру остается только признать его право на свободное решение в пользу любви…. Чего бы это не стоило….

Дворец короля. Орлеан. Франция. 5 июня 1091 года.

Филипп возвращался в прекрасном настроении. Он насвистывал какую-то мелодию себе под нос, рассеянно отвечал на вопросы своего брата Гуго де Вермандуа и других попутчиков, шутил невпопад, не раз вызывая краску на лицах знатных сеньоров королевства, которые ехали вместе с ним.

Король еле дотерпел до момента, когда граф Гильом де Невер и виконт Эд-Эрпен де Бурж, уговорив герцога Бургундии немного погостить у них, оставили эскорт Филиппа на развилке дорог, одна из которых шла на Орлеан, а вторая, немного петляя, уходила на Бурж и Невер.

Гуго де Вермандуа увязался с ними, чему не сильно противился Филипп. Все его мысли теперь были только о прекрасной графине Бертраде. Расставшись с ними, Филипп погнал свой эскорт как можно скорее в Орлеан – большой королевский город и крепость, расположенный на Луаре.

Во дворце Филиппа встретила его жена, королева Берта Голландская, что сразу же погасило романтический настрой короля. Он кисло улыбнулся, холодно и отстраненно приветствовал ее и пошел к себе в комнату, сославшись на усталость.

Берта Голландская, его жена и мать его детей, не была любима королем ни единого дня. Это была несчастная жертва династического брака, вся функция которой сводилась к рождению наследника престола. Она, как и все ее фламандские родичи, быстро располнела, расползлась до невероятных размеров, чему сильно поспособствовали частые роды. Вся ее жизнь была одной сплошной тоской, тоской жуткой, постоянной, ноющей и неизбежной. Единственной отдушиной в жизни Берты был молодой принц Людовик, в котором она просто души не чаяла, лаская и балуя его. Эта любовь к ребенку заменила ей практически весь мир, который она и не видела толком. Практически не присутствовала на приемах, устраиваемых ее супругом – королем Франции в честь знатных соседей или по важным праздникам. Берта большинство своего времени проводила в молельне, объезжала монастыри, аббатства, стараясь убить серую и беспросветную скучную жизнь нелюбимой жены короля. Она научилась не слышать шепота придворных, обсуждавших новую пассию ее супруга, она, как бы, «зашила» свои глаза и уши. Вот и сегодня, Филипп приехал и, не сказав ни единого доброго слова, ушел к себе.

Филипп переоделся, умылся с дороги и понял, что больше так жить не может и он. Его «пустота» души вдруг была заполнена до самых краев Бертрадой, ее глазами, смешливым взглядом, переливчатым смехом, бархатистостью кожи. Всем! Всем своим телом и душой Бертрада заполнила сердце и мысли короля Филиппа. Он понял, что влюблен, жутко влюблен, влюблен до безумия, до исступления, до дрожи в руках и ночах. Он влюблен…

Грустно вздохнув, Филипп вдруг решился на страшное. Он решил… расстаться с Бертой.

«Но, как это сделать? Развод? Практически невозможно! Папа Римский, вряд ли, позволит утвердить развод короля Франции…. Да и что сказать, как объяснить причину развода?

Да. Просто кошмар! Тут, того и гляди, отлучат меня от церкви, как герцога Гильома Аквитанского! Но, ему хорошо! Он богат, знатен, у него мало врагов. Все его вассалы имеют земли, значительно меньшие, чем он. А у меня? Меня же просто разорвут на части соседи! А, плевать…» – решил Филипп.

Он позвал слугу и попросил, чтобы он передал его жене – королеве Берте следующее:

«В виду крайней необходимости повелеваю тебе, Берта Голландская, немедля выехать в замок Монтрейль и находиться в оном замке до особого указания короля, твоего любящего супруга…»

Филиппа прямо мороз по коже пробил. Такого цинизма он еще не позволял в своей жизни! Ближе к ночи, король услышал стук копыт и скрип повозки, увозившей его супругу Берту далеко на север королевства, практически к границам с Фландрией и Понтьё…

Прошло почти три недели после визита короля Филиппа к графу Фульку. На короля навалилось много дел, так что не было свободного времени вспомнить о мимолетной встрече с Бертрадой де Монфор. Шамбриэ и остальные дворцовые служащие, буквально, завалили Филиппа горами королевских ордонансов, бумаг, указов, требующих неотложного внимания короля.

Бертрада «приходила» к Филиппу ночами, заставляя его, раз за разом, вспоминать их встречу во сне. Только, на этот раз, красавица графиня была совсем иной. Абсолютно раскованная, совершенно не жеманная, манящая, упоительная и зовущая Бертрада творила во сне с Филиппом такое, что даже «умудренный» амурными подвигами король не мог себе представить. Он просыпался, грустно вздыхал, понимая, что это только сон, с явным отсутствием аппетита завтракал и «погружался» в дела. Его приближенные, де Немур и де Вилльбеон просто диву давались – таким они давненько не видели своего короля!

Но, однажды, сон превратился, наконец-то, в явь. К королю, завтракавшему на открытой террасе своего дворца, вбежал молоденький конюший – мальчишка лет одиннадцати, практически сверстник его сына Людовика. Юный рыжеволосый конюший, смутившись своей поспешности и наглости, с какой он буквально вломился к Филиппу, густо покраснел, упал на колени и срывающимся от волнения голосом произнес:

– Сир! Ваше величество! К Вашему величеству прибыл Его светлость граф Фульк де Анжу!..

Филипп чуть не подавился от неожиданности. Он оставил недоеденным свой завтрак, поспешно вытер губы и руки салфеткой, расшитой его вензелем, удивленно посмотрел на мальчика и переспросил:

– Что ты сказал? Тебя, если не ошибаюсь, зовут Годфруа «Рыжий»? Ты – сын моего серва Леви и дружишь с молодым принцем Людовиком…

Годфруа снова покраснел, испуганно ответив:

– Сир, Ваше величество, не изво…

Филипп улыбнулся, подзывая к себе конюшего:

– Иди сюда. Не бойся! Король любит расторопных и верных сервов. Так, кто изволил приехать ко мне?

Годфруа на коленках подполз к королю и повторил:

– Сир. Приехали граф Фульк де Анжу со свитой. Писцами и супругой!

Услышав последние слова серва, Филипп вздрогнул. Его сердце учащенно забилось, потом, вдруг, практически остановилось, обдав короля холодом. Его руки сделались холодными и вялыми, голова немного закружилась. Филипп протянул руку к столику, взял небольшой серебряный кубок с вином, отпил и сказал:

– С супругой? Это уже интересно…

Он встал и пошел к дверям, Годфруа пополз на коленях за ним. Филипп повернул голову и сказал мальчику:

– Да встань ты! Хватит полы штанами обтирать! Молодец, что первым известил меня. Как там мой сын Людовик?

Годфруа быстро вскочил и ответил:

– Хорошо, сир! Мы с ним играли во внутреннем дворике в рыцарей!

– Иди, доигрывай…

Филипп вышел из террасы и направился в большой зал королевского дворца. В его дверях уже толпились мелкие придворные служащие, с любопытством рассматривающие графа де Анжу со свитой, прибывшего к ним с внезапным визитом. Кто-то из них заметил приближение короля, они суматошно расступились, вызвав легкую усмешку Филиппа. Он вошел в зал.

Герольд короля торжественно ударил три раза своим жезлом об пол, громко произнеся:

– Его королевское величество Филипп, Божьей милостью король Франции!

Зал заволновался, придворные и гости поклонились королю. Филипп прошел к своему трону, стоявшему на возвышении, поднялся по ступенькам и сел.

Шамбриэ королевской курии, мессир де Вилльбеон громко произнес: