Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру - Дан Борисов

У нас на счете были доллары, но получить их наличными можно было только в виде командировочных. Один раз мы с Моней и еще двумя ребятами специально ездили в Венгрию, чтобы получить свои деньги. Сказать, что Моня был откровенным жмотом нельзя, но у него была какая-то специфическая еврейская экономность. Это его качество иногда даже казалось милым, когда не задевало других. Например, сидя за своим большим директорским столом в офисе, он любил снимать ботинки. А тогда к нам ходило много достаточно известных людей, и было очень весело наблюдать за реакцией этих снобов, когда Моня высовывал из-под стола ноги в рваных носках. Когда я первый раз увидел эту картинку, сразу прислал ему коробку носков в подарок, слава богу, мы их выпускали много. Он эти носки куда-то заныкал и продолжал ходить в рваных.

Моня был очень счастлив, что купил нам сказочно дешевый тур в Будапешт на несколько дней. Мы собрались на вокзале возле своего вагона и были очень удивлены, что в наш вагон садятся озабоченные чем-то люди с большими баулами, музыкальными инструментами в связках, велосипедами и прочим барахлом. Тогда еще «челноки» не стали массовым явлением. Как выяснилось, это был специальный дешевый тур для челноков, продававших советское барахло на будапештском базаре, а оттуда набиравших ихнего барахла, для продажи в Москве.

Хорошо хоть у нас было отдельное купе. Нам, правда, подложили эти ребята кое-что в

багажный отсек, отказать было неудобно. Мы пытались посмеяться над Моней, но он был невозмутим. Здесь в поезде проявилось еще одно его качество и тоже смешное. Ночью мы уже, прилично выпивши, угомонились и спали. Нас разбудили пограничники, проверили документы и ушли, тут же после них зашли таможенники.

- Кто здесь главный? - таможенник спросил старшего из челноков, чтобы взять положенную взятку со всего вагона сразу. Мы ехали в первом купе.

Моня было прилег, но тут же соскочил со своей верхней полки.

- Я! Я главный! Я!

- Давай!

- Что давай?

Ошибка выяснилась достаточно быстро, но мы над Моней потом смеялись очень долго. Пользуясь этим его свойством задирать нос, уже в Будапеште мы его раскрутили на шикарный обед в ресторане за счет каких-то его венгерских партнеров.

А с едой там была всё время ерунда. Поесть по-человечески можно было только в ресторане гостиницы, где мы жили. Нас там кормили утром и вечером. Можно было к предложенному по программе взять дополнительно - официанты понимали немного по-русски и на других европейских языках, но в городе языковой барьер был почти непреодолим. Венгры не понимают ни английских, ни французских, ни немецких слов. В одном ресторанчике Пешта мы полчаса объясняли официанту, что нам подать и всё равно он принес не то.

Потом Моня привел нас в одно кафе рядом с проспектом Кошута. Там, говорит, всё просто. Кафе оказалось без официантов. Нужно было подойти к стойке и выбрать блюдо. Все блюда наглядно выставлены в витрине за спиной буфетчицы, под каждым крупная табличка с названием по-венгерски. Единственное название, что я смог прочитать это «spaghetti Milano». Я терпеть не могу макароны с итальянской приправой, но пришлось есть.

Однажды я гулял по городу один. Увидел, что продают с лотка на улице хот-доги. И больше ничего, никакого выбора! одни хот-доги. Радостно подхожу, подаю сколько надо форинтов. Лоточница деньги взяла, смотрит на меня вопросительно и что-то говорит. Я не понимаю. Венгерский язык имеет что-то общее с финским и мордовским, но с другими языками ничего. Она держит в руках мой хот-дог и не отдает, сзади уже скопилась очередь. Тоска. Опять то же самое. Как-то выяснилось, что она спрашивала меня, кетчуп класть или горчицу? По-моему, кто-то из очереди мне помог выйти из положения.

В Праге и вообще в Чехословакии с этим делом не в пример лучше. Мне там очень нравилось. Ты говоришь по-русски, они по-чешски, если говорить медленно, то всё понятно. У меня в Праге был любимый кабачок рядом с еврейским кладбищем, в двух шагах от Старого места, но дешево и очень вкусно. А пиво какое!? У них по всей стране было очень хорошо с выпивкой и едой, пока Евросоюз не накрыл их своими стандартами.

Фабрику мы запустили очень быстро. Делали, прежде всего, мои золотые лосины и еще мужские носки, бывшие тогда реальной валютой, на них можно было обменять, что угодно. Все производства располагались на втором этаже, на первом были склады, но оставалось еще место и мы сделали там неплохую сауну с бассейном. К бассейну подвели еще и сжатый воздух, но, при включении его излишне падало давление в общей системе, и наверху останавливались вязальные машины. От этого баловства пришлось отказаться.

Но и без этого сауна дорогого стоила. Это сейчас в Москве частных саун пруд пруди, а тогда с этим была напряженка. У меня кто только не гостил периодически. Начальник к тому времени стал заместителем союзного министра, он приводил своих друзей соответствующего ранга. Тот самый Начальник, с которым мы играли в карты на Зеленой улице в Ровно, который распределился после института главным инженером строящегося комбината. Редкий человек. Обычно, забираясь так высоко по служебной лестнице, люди забывают старых друзей, а Начальник не только не забыл, но и был очень рад снова встретиться.

Часто заходил один медицинский академик со своим другом, главным гаишником страны. Много кто бывал.

Тогда бизнес строился на личных связях, и вопросы решались за бутылочкой, после парной. Сейчас тоже без связей никуда, но меркантильность зашкаливает, без денег и связи не помогают. Вопросов я тогда порешал много, но была и оборотная сторона медали. Когда приезжали дорогие гости, мне, как хозяину, приходилось присутствовать с ними весь вечер. А уезжали некоторые, забыв трусы надеть. Потом приходилось посылать нарочных по министерствам развозить нижнее бельё, тем, у кого жены ревнивые. И пить приходилось до последнего. И при этом быть трезвым. Я держался, но когда приезжал после таких встреч домой, трезвость меня оставляла полностью, я падал прямо в дверях.

Трамвайщики в течение десяти лет спокойно ждали, когда им освободят территорию, но как только они узнали про то, что теперь стало в переданном им помещении, сразу подали на нас в арбитраж.

Когда еще только решался вопрос брать нам это помещение или нет, я просмотрел документы по тяжбе и увидел там двусмысленности, это, собственно, и решило дело. Арбитражный процесс затянулся надолго. Они ввели в действие тяжелую артиллерию. На заседание как-то приехал сам главный их начальник, нынешний грозный заместитель мэра Москвы. Не помогло. Мы тоже были не лыком шиты.

Но когда-то надо было это заканчивать, к тому моменту Советского Союза уже не стало, и начался закон джунглей.

За день до решающего заседания ко мне приехал сам главный Профсоюзный босс, как собственник здания. Я ему объяснил, что мы можем покончить с тяжбой одним ударом -цена вопроса пять тысяч долларов. Казалось бы, ерунда, но денег он не дал, сказал, что наличными не оперирует. Тогда мы договорились, что я оплачу всё сам, но он будет мне должен, не деньгами, конечно, но помощью, в случае надобности. Забегая вперед, скажу, что я до сих пор не воспользовался этим договором, хотя босс по-прежнему не покидает этот пост.

В решительный день я заехал на Большую Грузинскую за своим адвокатом, верней адвокатшей. Она села на заднее сиденье и мы поехали. Обговорили сценарий по дороге. Подъехав к суду, я по-джентльменски вышел, открыл ей дверцу машины и обалдел, не зная, что дальше делать.

Моя адвокатша, как все начинающие стареть женщины, была очень щепетильна к своей внешности. Она не шла, она несла себя. На ней было черное легкое пальто, на воротник которого ниспадали тщательно распущенные ярко рыжие волосы. Но вся спина у неё тоже была в рыжих волосах, разбросанных в живописном беспорядке до самого. ниже спины. Дело в том, что за день до этого на моем заднем сидении ездил мой пёс на охоту, и я забыл после него почистить машину. А у моего прекрасного ирландского сеттера его рыжая шерсть лезла клоками в это время года. Моя фифа смотрелась так, будто её яркие волосы выпадали из головы и падали на пальто. Что было делать? Сказать ей? Она тут же упала бы в обморок и прощай завершение процесса, не сказать? Так ведь я и не сказал. Последнее заседание суда продолжалось минут пять. Дело было решено в нашу пользу.

Всё это было потом, а сначала, запустив своё производство, я помог сделать то же самое в Волгограде. Там этими делами заведовал брат директора Комбината. Оба брата были хорошими ребятами, но, кроме дружеского к ним отношения у меня на комбинате был практический интерес. Комбинат был монополистом в стране по производству спандекса, более известного народу, как латексная нить. Спандекс совершенно необходим для производства носков, колготок, а тем более, лосин. Я получал его на Комбинате без ограничений, но для остальных это был жесточайший дефицит. Даже при наличии фондов, не все его могли добыть.