Вик Разрушитель 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

После лечения я заметно похудел и заметил, что девчонки стали по-другому смотреть на меня, оценивая изменения. В их глазах уже не было смеха и желания подшутить над нескладным Викентием Волоцким. Просто удивительно, как за неделю мое тело приобрело совершенно другие формы. Мышцы на руках стали рельефнее (благодаря физическим нагрузкам на полигоне), плечи распрямились, да и я как будто чуть-чуть подрос. Может, это было обманчивое ощущение, но господин Назаров предупреждал, что так и будет. Недостаток определенных энергий был восполнен, и теперь организм в ускоренном порядке дополнял то, чего мне не хватало с детства. Правда, отец Полины предупредил, чтобы я не увлекался некоторыми практиками, и постепенно, с осторожностью увеличивал свои антимагические способности. И самое главное — учился «гасить» свой негатив рядом с одаренными.

Полюбовавшись на себя в зеркало, я вскоре забыл о метаморфозах тела, полностью уйдя в хлопоты по подготовке УПД к транспортировке в Москву.

Сама поездка прошла без происшествий. Я опять ехал в командном вагоне, только не с Гордеем и Колываном, а с другими парнями. Как они пояснили, на каждом «экспрессе» существует сменный график сопровождения. Мои знакомые в этот раз отдыхали после долгой командировки.

Мы вернулись в столицу во второй половине дня под жарким солнцем, топившим асфальт. Окна вокзального здания сияли чистотой, слепя глаза бликами солнечных зайчиков. Толпы народа растекались по перронам и пандусам, вознесшимися над железнодорожными путями.

— За костюм не беспокойся, — предупредил Булгаков, когда я с сумкой, полной личных вещей, топтался возле командного вагона. — Езжай со Светой домой, а я буду позже. Прослежу за отгрузкой ящика, приму доклад поездного коменданта. Так что дел хватает. Да, и еще: тебя захотят расспросить Старейшина и Глава Рода, что произошло. Много языком не болтай, свои дерзости и суждения оставь при себе. Отвечай на вопросы, ничего не придумывай. Запомнил? Следи за языком. Если думаешь скрыть причину своего долгого и странного отсутствия, советую рассказать правду.

— Понял, — я закинул сумку на плечо и побрел к вагону, где ехали девчата. Возле Светы стоял боец из группы сопровождения и кого-то высматривал. Оказалось — меня.

— Где бродишь? — хмуро спросил охранник, поблескивая стеклами черных очков. — Иван Олегович сказал, чтобы я тебя забрал.

— Мог бы и сам доехать, — буркнул я и оглянулся по сторонам, высматривая в людской толчее яркие одежды танцовщиц. — А где все?

— Их уже встретили и всей группой посадили в автобус, — Света заложила прядь волос, трепыхавшуюся на теплом ветерке, за ухо. — Привет тебе передали. И вот это…

Она послала мне воздушный поцелуй с таким видом, словно гадюку увидела под ногами.

— Не понял? — я удивленно посмотрел на нее.

— Привет от Тучковой, — фыркнула Света и протянула мне свой дорожный баул, не в пример больше моего. — Держи. Даже не догадался у леди вещи взять, кавалер.

— Надо идти, Светлана Ивановна, — охраннику надоело смотреть на сцену, в которой подростки неумело играли взаимоотношения взрослых. — У меня приказ…

Я закинул вторую сумку на свободное плечо и поплелся следом за врединой Светкой и охранником, проклиная все: и жару, и Старейшину, давшего приказ возвращаться в самый разгар лета, и даже Мамоновых, бросивших меня на произвол судьбы. И чтобы окончательно не впасть в меланхолию, стал продумывать, как вытерпеть допрос старших Булгаковых.

Ничего я им не скажу. В голову мою они не влезут, а иными методами получить очень важную информацию меня не разговорить. Разве только пытками, на дыбе, например. Но не совсем же они звери?

Во вместительном «Ратиборе», внедорожнике из службы охраны Булгаковых, работал кондиционер, усиленно охлаждая салон. Я закинул сумки в багажное отделение и пристроился на заднем сиденье, где уже сидела Света.

— Ох, как же хорошо! — с облегчением выдохнула она, помахивая ладонями в лицо. — Еще немного — и растаяла бы! Дверь закрывай, скорее!

Я покосился на нее и ничего не сказал. Водитель дождался, когда сопровождающий нас охранник сядет в машину, и с места рванул по дороге, как будто нас кто-то преследовал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Чего молчишь, надулся как индюк? — Света толкнула меня локтем в бок. — Как приехали в Москву — больше трех слов от тебя не услышала.

— Не преувеличивай, — буркнул я. — Просто от шока отходил. Тебе бы такое приключение.

— Расскажешь, когда отойдешь? — девчонка оживилась и повернулась ко мне, упорно борясь с непослушными прядями волос. — Пожалуйста! Ты не представляешь, как мы все переживала, а я сильнее всех!

— Спасибо, оценил, — я состроил вежливую улыбку и заметил, как навострили уши мужики. — Но я дал слово дворянина, что буду молчать.

— Бука. Делай потом добро людям…

— Зачем вы вообще к Куракину заявились? — прервал я соседку. Интересно же, какой мотив толкнул девчонок заявиться к княжичу и обвинить его в серьезном, вообще-то, преступлении. Алексей давно уже не мальчик, мог оскорбиться. А если у него с головой непорядок, то вообще от такого держаться подальше надо. — Вы всерьез думали, что он меня убил, а тело спрятал?

— Пф! Ничего мы не думали! Скажешь тоже. Куракин, конечно, еще тот придурок… Мы просто хотели спровоцировать его. Он бы заволновался, задергался и навел бы на след. Тучкова порассказала про его художества…

Светка вовремя прикусила язык, осознав, с кем едет в машине. Заодно и меня предупредила, прижав палец к губам. Ха, как будто я слепой и не вижу, как охранники усиленно уши греют! Оставшуюся дорогу мы молчали, каждый занятый своими мыслями. Мои были похожи на тяжелые жернова, сталкивающиеся между собой и перетирающие все, что попадало между камнями с шершавой поверхностью. Черт возьми, да каждая встреча со Старейшиной приводила меня в трепет. От деда Семена можно ожидать любой пакости.

Наконец-то мы дома. Как удивительно, что я уже воспринимаю имение Булгаковых своим домом. Сравнивая жизнь в приюте и у опекунов, глупо хотеть возвращаться туда, где провел не самые легкие времена. Но меня глодала обида на княгиню Аксинью, признавшуюся, что она моя мать. Я поверил ее словам, и от этого становилось еще горше. Почему Аксинья Федоровна поступила таким образом? Как щенка в корзинке подбросила к порогу чужого дома, а теперь хочет исправить свои ошибки банковским счетом. А нужен ли он мне без родительского дома?

Нас встречала Людмила Ефимовна. Светка выскочила из машины и бросилась к матери, обхватила ее за талию, прижалась, и что-то горячо успевала рассказывать. Я вытащил наши сумки и побрел к крыльцу. Я же не из благородных. Мне помогать не надо. Даже охранники, прячущиеся от солнца в тени беседки, не дернулись. Лениво переговариваются между собой. Ага, наверное, они вместе с Главой приехали. Вон и машины стоят поодаль. Старейшина, вон, вообще один передвигается, никого не боится.

— А где мелкие занозы? — услышал я вопрос Светы.

— Ромка с Леной уехали в Дубки, — ответила Людмила Ефимовна, улыбаясь и поглаживая по волосам дочь. — Гимназия организовала летний лагерь для младших классов. Теперь их до августа не увидишь. Ой, Вик, я тебя не узнала!

Женщина шутливо прикрыла рот ладонью и рассмеялась. Потом раскинула руки, и я, неожиданно для себя, разжал пальцы. Сумки шлепнулись на дорожку. Шагнув вперед, попадаю в крепкие объятия.

— Здрасьте, тетя Люда, — буркнул я, ощутив, как у меня защипало в глазах.

— Нет, серьезно! Как ты изменился! — жена Ивана Олеговича отстранила меня и пристально разглядела. — Вытянулся, подзагорел, мышцы, вон, под футболкой играют!

Надо посмотреться в зеркало. Что во мне такого необычного увидели?

— Я так волновалась, когда узнала про тебя, — потрепав меня по голове, вздохнула Людмила Ефимовна. — Какое счастье, что все закончилось хорошо! Ну, ладно… Иди. У нас гости: сам Старейшина и Олег Семенович.

Она понизила голос до шепота:

— С тобой пообщаться хотят. Как узнали, что вы уже в Москве, сразу сюда примчались. Замучилась чаем поить…