Пороки - Каролина Дэй

полностью черный, потому что радужка слилась со зрачком.

– Уйди!

– Нет. – Он подходит ближе, но не с целью снова зажечь между нами еще не погасшее пламя. Молча поправляет задравшееся платье и обнимает ослабевшее тело. А я хочу сопротивляться, хочу вновь оттолкнуть, не ощущать мяту, смешанную с древесным запахом. Борюсь с собой до последнего.

И побеждаю, вывернувшись из крепких объятий.

– Пожалуйста, уйди.

Себастьян глубоко вздыхает, отходит на пару шагов и произносит тихо, но вкрадчиво, почти по слогам:

– Запомни, я больше никогда не уйду. Как бы ты ни желала остаться одна, я буду присутствовать в твоей жизни до конца. Только смерть избавит тебя от меня, это ясно?

Молча проглатываю его слова. Молча ощущаю бешеный пульс в висках. Молча смотрю, как он покидает кухню, прощается с дочерью, готовой заплакать. Как хлопает входная дверь. Молча осознаю, что моя жизнь не станет прежней. Убеждаюсь в этом который раз и который раз даю себе обещание избавиться от навязчивого присутствия Себастьяна Гранда.

Но сейчас понимаю, что это окажется гораздо труднее, чем я думала, потому что разум с чувствами еще долго будут договариваться между собой.

Глава 14

– А папа сегодня придет? – с надеждой в шоколадных глазах спрашивает моя принцесса. Делаю вид, что меня этот вопрос не напрягает, отвечаю спокойно:

– Не знаю, солнышко. Вряд ли.

– Он обещал!

– Значит, нужно подождать. Вдруг он занят на работе?

– Ладно.

Отворачиваюсь к тостеру, закладываю хлеб, стараясь не думать о вопросе дочери, но не могу не услышать тихий грустный вздох. Уже который раз за неделю. Так и знала, что этим все закончится. Аманда недавно проснулась, умылась и сидит за столом в ожидании тостов. А я так и стою, пялясь на тостер, не замечая, когда он подбрасывает куски хрустящего хлеба.

– Мама, хлеб горит! – звонкий голос дочери вытаскивает меня из раздумий. Тосты получились черными, придется выкинуть.

А все из-за невнимательности, рассеянности. Все из-за Себастьяна, который не выходит из головы целую неделю. Что-нибудь да напоминает о нем. Кухня, где мы чуть не отдались страсти, Аманда, постоянная спрашивающая, где папа, чувство вины, гложущее внутри. Оно не гаснет, лишь усиливается.

Ведь вчера я чуть не отдалась убийце своей семьи…

И если раньше, когда нас связывали отношения, я не знала об этом, то сейчас, прекрасно осознавая его сущность, все равно поддалась искушению. Ненадолго, но поддалась. Проявила слабость, хотя обещала себе быть сильной ради Аманды.

Именно поэтому я не хотела, чтобы он появлялся в жизни нашей дочери, да и в моей тоже. Не желала его внезапного вторжения. Потому что он сломает меня, как пять лет назад, а восстановиться вновь вряд ли смогу.

Целую неделю никаких вестей. Меня это должно обрадовать, заставить выдохнуть спокойно, однако никак не получается. Может, снова кого-то убивает или же…

Вдруг он правда угомонился и исчез? Это было бы идеально. Жизнь вернулась бы в привычную колею, в счастливую, какой она была, пока ее полностью не поглотила темная аура Себастьяна Гранда. Но маленькая толика сомнения не дает успокоиться. Он не тот, кто бросает слова на ветер, не тот, кто возьмет и отступится по моей просьбе.

Он обещал, что никогда меня не оставит, и этих слов я боялась больше всего…

– Привет, подруга!

В дом внезапно врывается Элис вместе с Крисом. Я к этому времени успеваю положить дочери новую порцию тостов (без лишних разговоров, слава богу) и глотнуть кофе. Чуть не подавилась, кстати, хотя пора бы привыкнуть к неожиданным появлениям подруги.

– Привет, тетя Элис, – грустно здоровается Аманда. Надеюсь, это только я замечаю, а не…

– Вы чего такие кислые?

Подруга проходит на кухню, садится рядом со мной. Крис присаживается около Аманды.

– Нашла все-таки мои козявки в омлете? – ехидно шепчет Крис, но я слышу каждое его слово.

– Дурак!

– Так, дети, поиграйтесь у Аманды в комнате! – командует Элис. – И перестань издеваться над Амандой! Будь джентльменом!

– Пойдем, Аманда, – устало произносит Крис. – Они сейчас начнут говорить о том дяденьке с большим…

– В комнату!

Уже не переругиваясь, дети отправляются наверх, дав возможность взрослым посидеть вдвоем. Изучаю взглядом подругу. Отдохнувшая, загорелая, в отличие от меня. В последний раз я смотрелась в зеркало вчера вечером – и бледное отражение с синяками под глазами не пришлось по вкусу.

– Ты все еще дуешься? – осторожно спрашивает Элис.

– Нет, не дуюсь.

После того как Себастьян ворвался в мою жизнь, нам с подругой не удалось нормально поговорить. Я так и не узнала, как именно он забрал дочь, почему Элис отдала Аманду этому убийце, зная, что он сделал с моей семьей.

– Пожалуйста, Ло…

– Я Элизабет, – жестко чеканю, глядя на перепуганную подругу. Вся ее позитивная энергия моментально смывается в унитаз, оставляя лишь чувство вины.

– Ты же знаешь, я бы не отдала Аманду, если бы не крайний случай.

– Какой такой случай? – стараюсь не сорваться на крик, но голос мой звучит громче обычного.

– Нас просто не пропустили на границе. Себастьян появился, когда мы стояли в очереди на паспортном контроле, показал постановление суда и документ об отцовстве. Своего разрешения на выезд он не давал, нас пропустили, а ее нет, – говорит почти жалобно. – Он сказал, что сам с тобой все обсудит, что не сделает Аманде ничего плохого.

– Ничего плохого? Он уничтожил всю мою семью! Думаешь, оставил бы мою дочь в покое?

– Ты же знаешь, я не ошибаюсь в людях.

Ага, знаю. Однажды ты ошиблась, переспала с женатым богачом, у которого когда-то была на содержании, а потом забеременела в надежде, что тот разведется. Только Уильям остался со своей женой и детьми, а Элис одна с ребенком, в ожидании алиментов от бывшего. Но я не упоминаю об этой ошибке ее «проницательности».

– Просто ты не видела, как он смотрел на Аманду, – продолжает Элис. – Так не смотрят убийцы на своих жертв.