Причины полюбить тебя вновь - Тата Кит

освободить. — Покажи мне хоть одного папика, который у меня был! Назови хоть одно имя! Что молчишь? Не знаешь? Потому что не было никого! Никого! Всё, что у меня есть я сделала и добилась сама. Даже ноги раздвигать не пришлось, представляешь? Я не виню тебя ни в чем. Ты не виноват в том, что случилось, но и осуждать меня ты не имеешь права, ясно тебе?… Да, у нас были отношения, Саша, но они закончились. Закончились! И, прости, но повторения я не хочу.

— Просто объясни, Руфи, ради кого ты меня бросила? Чья Настя дочь? — спокойно говорил Саша, глядя в мои глаза. — Ради чего всё это было, если в итоге никакой красивой жизни у тебя не случилось? Ведь был кто-то? Абрамов?

— Кто?! — вырвалось из меня брезгливое. — Ты в своём…?

Кажется, я только сейчас поняла, что Саша до конца так и не протрезвел, если считает, что у меня могло быть хоть что-то общее с паскудником Абрамовым.

— Ты слышала.

— Я слышала, что ты сошёл с ума. Отпусти меня, — выронила я уже без слёз и эмоций.

Я вновь дернула руками и в этот раз Саша сам меня отпустил.

— Просто назови его имя, — выронил он сухо.

— Зачем? Хочешь устроить с кем-то разборки? Убить? Забудь, Саша. Уже столько лет прошло. Давно пора забыть.

— А если не могу? Если не получается? — заглянул он мне в глаза. — Если вся эта хрень со мной почти восемь лет? Вот здесь… — ткнул он несколько раз в свой висок. — Просто скажи, кто он, и больше ты меня увидишь.

В карих глазах читалось злость, смешанная с отчаянием.

— Я тебе в этом не помощник, Саша. Моя личная жизнь уже очень давно не твоего ума дело, — ответила я, стараясь не поддаться эмоциям, которые тянули меня повиснуть на его крепкой шее и прижаться до хруста костей.

Я открыла дверь и беспрепятственно вышла из машины. Теплый ветер коснулся кожи, подхватил волосы и закинул их в лицо. В очередной поправив сумочку и повязанную на талии толстовку, я спокойно дошла до автобусной остановки, не чувствуя и не наблюдая преследования.

И вновь захотелось вернуться на полигон, чтобы повыть там под ревом пролетающих низко над землей самолётов.

Глава 13

Рабочий день подходил к концу. Ноги затекли от высокого каблука туфель и требовали горячую ванну, мягкие тапочки и отсутствия движений.

Сжимая в руке телефон, я вошла в кухню, где Валера почти не глядя рубил ножом морковку тонкой соломкой. Порыскав взглядом по кухне, я не обнаружила свою дочь.

— А Настя где? — спросил я у Валеры, который теперь махал ножом в сторону юного поваренка, обещая тому отрезать пальцы.

— В зале она. Работает, — резко отрезал Валера, явно раздражаясь тому, что его отвлекают от работы.

Конец дня — я его понимаю.

Не стала выяснять, какого чёрта моя дочь находится в зале без присмотра. Скорее всего, она решила увязаться хвостиком за кем-нибудь из официантов.

Настю сегодня пришлось взять с собой на работу. У Валентины Семеновны на сегодня назначен прием у врача в поликлинике, а Арине я дала день на то, чтобы выспаться и хорошенько отдохнуть. Я, конечно, хоть и строила из себя строгую старшую сестру с негнущимися принципами, но любовь к младшей сестрёнке сильнее любых моих идиотских принципов касаемо работы и учёбы. Поэтому Арина сегодня была оставлена мной дома, чтобы выспаться и хорошенько отдохнуть. Даже свой телефон она выключила и закинула в мою сумочку, чтобы ее вообще ничего не отвлекало до самого вечера.

Надеюсь, однажды и я смогу позволить себе такой выходной. Желательно, чтобы рядом не было ни одной живой души. Максимум — рыбы в озере и пара уток.

Выйдя в зал, я порыскала по столикам взглядом и забыла, как дышать, увидев Настю, сидящую напротив Саши. Он листал в ноутбуке файлы, а Настя, удерживая в руках какие-то документы, что-то ему диктовала.

— …семь, три, ноль, запятая, два, четыре, — деловито произносила дочка, а Саша читал ровно те же данные в таблице в ноутбуке.

— Сходится, — по деловому сухо бросил он ей и удовлетворенно отпил свой кофе.

— А что вы тут делаете? — спросила я, с трудом натянув улыбку.

— Бизнес, — ответила Настя ровно таким же тоном, что секундой ранее говорил Саша, и отпила свой сок.

Господи…

Сердце в груди сковало колючей проволокой, лёгкие словно песком наполнились.

Яблочко родилось за сотни километров от яблони, но всё равно прикатилось к ней. Тут даже тест ДНК не нужен, чтобы увидеть в этих двоих отца и дочь.

— Настя, — нашла я в себе силы, чтобы вспомнить, как говорить и для чего я сюда пришла. — Нам пора домой. Арина там совсем одна.

— Сейчас мы с дядей Сашей проверим всё, и поедем домой, — даже не взглянула на меня дочка. Открыла очередную синюю папку и достала распечатанную таблицу. Повернула ее в сторону Саши и поинтересовалась. — Этому документу требуется проверка?

— Конечно, — кивнул Саша и перевел взгляд на меня. — Посиди с нами, — указал он на стул рядом с собой.

— Настя, нам пора, — проигнорировала я его просьбу и протянула руку дочери, чтобы увести ее отсюда. — Дядя Саша со своим бизнесом справится сам. Поможешь ему в следующий раз.

— Ладно, — вздохнула Настя разочаровано. Аккуратно сложила бумаги обратно в папку и спрыгнула со стула. — До свидания, дядя Саша, — махнула она ручкой и вложила ее в мою ладонь.

— Руфи, — остановил меня Саша, поймав за вторую руку.

В моей грудной клетке что-то раскололось. Уши заложило шумом крови, горло сковало комом боли, лишив возможности дышать.

Держа за руку Сашу и нашу общую дочь, мне просто захотелось рухнуть на колени и разрыдаться. Легко было молчать и скрывать дочь, когда Саши не было рядом, но сейчас, когда он держал меня за руку, я понимала, что осталось совсем немного, и я точно всё ему выложу. Я никогда не умела хранить от него секретов, и соврала лишь единожды, чтобы отпустить его.

— Что? — выдохнула я едва слышно, переведя нарочито раздраженный взгляд от теплых пальцев на моем запястье до Сашиного лица.

— Поговорим? — спросил он, встав со стула и возвысившись надо мной. — Пять минут.

— Ты мне вчера уже всё сказал. Я прекрасно слышала и поняла. Думаю, больше нам не о чем разговаривать.

— Ты не можешь на меня злиться, учитывая, какую репутация в моих глазах сама себе создала, — Саша смотрел в мои глаза строго и прямо. Во взгляде цвета застывшего горького шоколада