Мир, где приносят в жертву планеты - Виталий Вавикин

– Все еще думаешь о Келлере? – спросил Феликс Денсмор Джуд, когда до дня их отлета оставалось чуть меньше месяца.

– Я думаю обо всем, что придется оставить здесь, – честно сказала она, прикуривая очередную сигарету.

Последнее время она вообще очень много курила. Особенно когда была здесь, в этой «звездной гавани», наблюдая за покидавшими Землю людьми и чувствуя, как с каждым новым лифтом, поднявшимся на орбиту, приближается ее очередь стать следующей в этом длинном списке. Нет, ее не страшили слухи о том, что корабли летят в никуда и так правительство решает проблему перенаселения, – Джуд не верила в заговоры. Просто покидать дом, город, планету, где прожила всю свою жизнь, было как-то… Как-то… Больно, что ли? Словно готовиться к ампутации, понимая, что это неизбежно, но не желая терять свою конечность.

– Если все дело в Келлере, то Абидеми Бэрнар еще на планете. Думаю, он не откажется стереть тебе пару ненужных воспоминаний, – осторожно, но настойчиво предложил Феликс Денсмор.

– Да пошел ты к черту со своим Келлером! – вспылила Джуд, но тут же сникла и тихо сказала, что не хочет ничего забывать. – Ничего, понимаешь? Ни Келлера, ни кого-либо другого, – она повернулась, заглядывая Феликсу в глаза. – Даже тебя. Пусть все будет как есть.

– Даже меня? – Феликс помрачнел.

Джуд знала, что обидела его, но сейчас она хотела этого – пусть он уйдет, пусть оставит ее в покое. Ведь, в конечном счете, она все равно останется с ним, все равно улетит отсюда. А Келлер… Этот чертов Келлер… Его нет рядом… Она не знает, где он сейчас… Джуд криво ухмыльнулась. Нет. Она знает, где он – там же, где и Мишель Ренни. Забавно, как поворачивается жизнь. Вот он никому ненужный сын садовника, выучившийся музыке благодаря дружбе с Феликсом, а вот он уже один из элиты, которая останется на этой планете, получив в наследство целую культуру, эпоху, мир. Как много здесь еще будет музыкантов кроме него? Учитывая, что фильм Феликса Денсмора, где Келлер выступал композитором, имел ошеломляющий успех, конкурентов у Келлера на звание лучшего музыканта планеты, после того как закончится Великое переселение, будет немного. Да и женщина, с которой он живет, Мишель Ренни, не станет последним человеком планеты. Политик и ученый, она и сейчас занимает высокий пост, а после… После как минимум войдет в состав нового правительства. «Куда уж жалкой актрисе, как я, гнаться за ней?» – хмуро подумала Джуд, но тут же заставила себя улыбнуться. Улыбнуться просто так, потому что иногда, если не улыбаться, можно запросто вместо этого расплакаться.

Теперь закурить еще одну сигарету и смотреть в хмурое, дождливое небо, брюхо которого вспарывают уходящие на орбиту кабины лифтов. И шло бы все остальное к черту.

27

Мэри Свон не знала, как Келлеру удалось добиться разрешения, чтобы ее несовершеннолетняя дочь посетила подводную тюрьму и встретилась с отцом. Не знала она, и как ему удалось убедить ее разрешить эту встречу. «Наверное, – думала Мэри Свон, – в первом случае уладить юридические детали ему помогла Мишель Ренни, а во втором… Во втором, наверное, я сама где-то в глубине души считала, что отец имеет право в последний раз увидеть своего ребенка. Тем более что бывший чемпион по боксу никогда не был плохим отцом. Скорее наоборот. Возможно, плохим мужем, но не отцом… Нет». Именно так Мэри и сказала Алексу Донову, настроенному категорически против этой встречи. Он не ревновал – иногда Мэри вообще казалось, что актеры не способны на ревность; испытывать чувство собственности – да, но не ревность – Алекс лишь заботился о своем ребенке, которого Мэри носила сейчас под сердцем. И это не было случайностью, как в ситуации с беременностью от Януша Гаевски. Мэри и Алекс просто решили, что так будет лучше. Сейчас они так же сидели и обсуждали предстоящую встречу дочери Мэри с отцом: спокойно, трезво.

– Но и отправить одну ее я не могу, – сказала Мэри.

– Я могу отвести ее, – сказал Алекс.

– Ты? – Мэри сдержала ухмылку, затем решительно качнула головой. – Боюсь, мой бывший расценит это как пощечину, – она снова качнула головой. – Нет. Только не ты.

– Тогда пусть это будет Келлер, – предложил Алекс. – Твоя дочь знает его, он наш друг, к тому же именно Келлер уговорил тебя на это…

Мэри долго молчала, пытаясь рассмотреть другие варианты, но других вариантов не было. Если только попросить Феликса, с которым Януш Гаевски был уже знаком, но Феликс, скорее всего, пошлет их к черту, да и Януш, мягко говоря, невзлюбил его с первого взгляда. Так что оставался только Келлер.

Они позвонили ему спустя час. Он согласился сразу, даже не дослушав все «за» и «против», которые пыталась озвучить ему Мэри. Этот странный, совершенно непонятный Келлер.

На следующее утро, в доках, наблюдая, как он и дочь забираются в батискаф, Мэри думала, что когда-нибудь обязательно спросит Джуд Левенталь, что она нашла особенного в этом третьесортном музыканте. Мэри подумала, что было бы неплохо позвонить ей и сказать, что он сейчас здесь, рядом. Может быть, пригласить ее в гости и посмотреть на них с Келлером со стороны. В конце концов, ведь это, может быть, их последняя встреча – Джуд улетает, Келлер остается. Все. Финиш. Дорога закончилась, теперь у каждого свой путь.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Алекс.

– Почему? – спросила Мэри, глядя на водную гладь, где еще пару минут назад поплавком возвышался батискаф.

– Пусть разбираются сами, – Алекс обнял Мэри за плечи.

До дня отбытия с планеты оставалось чуть меньше недели, и Мэри думала о том, какие вещи следует взять с собой на гигантский корабль, который, судя по фильмам, был больше похож на оживленный город. Не хватало лишь машин. В остальном это был идеальный мир. Но фильмы врут – кому как не актеру знать об этом?! Атараксики обещали, что генератор времени превратит перелет через половину Галактики в десяток лет, и Мэри безрадостно представляла, как проходит детство ее детей на борту корабля. Серое, безрадостно детство.

– Думаю, за это время мы успеем снять пару фильмов, – заверил ее Феликс в день Великого переселения, но Мэри не особенно верила ему. Не он ли обещал им звездную карьеру, когда они еще учились вместе? Не он ли вынашивал так много замыслов, чтобы потом забыть о них, назвать неудачными.

– Но тем не менее именно он прославил нас, – напомнил Алекс, когда гигантский лифт поднимал их на орбиту Земли.

– Боюсь, вся наша слава осталась внизу, в прошлом, – сказала Мэри, безрадостно наблюдая, как лифт приближается к застывшему в ожидании кораблю-городу.

Десять лет. Им придется ждать десять лет, чтобы снова вступить на землю, подставить лицо лучам солнца, почувствовать свежий ветер, увидеть голубое небо… Мэри расплакалась и, когда Джуд обняла ее, уткнулась ей в плечо, не заметив, кто ее обнимает – все было неважно. И будущее замерло, словно марево в жаркий день на уходящей за горизонт дороге, оставшейся на Земле, в прошлом. Закат, рассвет, дожди, ветра…

Мэри удалось успокоиться лишь три дня спустя, когда ведущий новостного канала объявил, что их корабль покинул Солнечную систему. Боль потери не стихла, нет, лишь появилось чувство безысходности, необратимости, неизбежности. Теперь можно было либо принять жизнь и идти дальше, либо вечно скорбеть о былом.

Конецмай 2013