Адычанская трагедия - Виталий Михайлович Егоров

когда Владлен и Климов определили Пугачева в изолятор, во двор райотдела заехал КАМАЗ с кунгом. За рулем находился участковый, на пассажирском сидении – пристегнутый в наручниках Расписной, он же Шкурко, известный скупщик золота.

Тут появился Рогов, он шепнул Владлену.

– Видел Сомова, у него мандраж, ко мне даже не приставал, – и направился к КАМАЗу. -А ну-ка, выходи, Толя, вот ты и попал, говорил тебе – завязывай. Теперь-тюрьма.

– Да за что? – Расписной изобразил удивление. – Меня задержали ни за что, это беспредел какой-то. Если один раз попался, то всю жизнь будете теребить? Короче, я буду жаловаться.

– Это твое право, – Рогов с ним не церемонился, стащил его с машины и поволок в кабинет, выделенный для Владлена и Климова и посадил на табуретку.

Когда Владлен зашел в кабинет, Рогов уже начинал допрос.

– Мы знаем, что ты везешь золото. Человека мы задержали, он показывает на тебя. Добровольно выдать не хочешь?

– Вы вообще о чем? Никакого золота я не везу, можете обыскать.

Так продолжалось довольно долго, в какой-то момент Владлен засомневался, что золото может быть спрятано в машине. Но опытный в таких делах Рогов не унимался и продолжал наседать на Расписного.

– На этот раз ты влетел капитально. Тебе грозит не только скупка, это золото с убийства, пойдешь как соучастник, – пугал его Рогов, – это пожизненный срок.

Расписной уже плохо соображал, стал верить в блеф Рогова о пожизненном сроке, поплыл.

Точку в допросе поставил Климов.

– Завтра утром мы начинаем разбирать твою машину. Разберем до последнего винтика, а золото найдем. Потом попробуй собрать обратно.

– Хорошо, я выдам золото, только оформите добровольную сдачу.

– А это не вопрос, – с готовностью ответил Рогов.

Все вышли к КАМАЗу, Расписной попросил отвертку и открутил несколько саморезов в обшивке кунга. Засунул туда руку по плечо и достал сверток.

– Вот, возьмите.

В кабинете развернули сверток. Владлен впервые наяву видел золотой песок. Перед ним лежала невзрачная масса жирно-желтого цвета.

«Ах, вон оно какое, это золото, рыжье, как его трепетно называют хищники, этот презренный металл, за право овладения которым люди идут на мыслимые и немыслимые преступления, лишают друг-друга жизни, сеют несчастья и раздор». – Владлен был разочарован видом золота, он ожидал нечто другое– блестящее, переливающееся.

Среди песка выделялся один самородок в пятикопеечную монету. Владлен взял его в руки и нащупал на его гладкой поверхности острые, как наждачная бумага, вкрапления.

«А вот и кварц», -обрадовался он.

С учетом добровольной выдачи, Владлен не стал задерживать Расписного.

– Идите домой и ни шагу в сторону, – предупредил он его, – по первому требованию следователя вы обязаны явиться в отдел. Он вас скоро вызовет, дня через два-три.

Отпустив Расписного, Владлен загадочно взглянул на Климова и Рогова.

– Сегодня сделано столько, сколько иногда не делают за месяц. Я думаю, нам надо немного посидеть, поговорить.

Была уже глубокая ночь. По пути домой Рогов зашел в какую-то торговую точку и взял бутылку коньяка.

– Армянский, – похвастался он.

Посидели до утренних петухов, делились впечатлениями по удачному задержанию и изобличению уникального преступника, вспоминали другие, интересные случаи раскрытия преступлений, планировали завтрашний день. Поистине, как бы шуточное мнение о том, что если встречаются опера, то говорят только о работе, имело право на существование.

– Ну, я побежал, – Рогов стал одеваться, – наверное, жена вся извелась. В девять буду у себя, до встречи.

Владлен посмотрел на часы.

– Еще три-четыре часа можно поспать, отлично!

5

Утром, когда Владлен и Климов зашли в райотдел, они вздрогнули от доклада дежурного, который подойдя к ним строевым шагом, доложил:

– За время дежурства произошла одна кража личного имущества и два хулиганства. Задержанных трое. Никаких происшествий среди личного состава нет. Докладывает дежурный по отделу старший лейтенант Супонев.

– Да погоди, не надо, – пытался его остановить Владлен, но дежурный до конца отбарабанил свой доклад. – Что за маскарад, зачем мне докладываете, я не проверяющий.

– Сомов приказал, – дежурный развел руками.

«А он и вправду глупый, этот Сомов, – подумал Владлен. -Нависла угроза увольнения, вся суть его вылезает наружу. И этот человек водил всех за нос, делая показатели из воздуха. В министерстве ему верили, а хуже всего, некоторые знали всю гнусную сущность выстроенной Сомовым системы и пользовались ею».

Когда зашли в кабинет и только сели пить кофе, зашел Рогов. Он, как всегда, был бодр и весел.

– Встретил Тарасюка, – начал рассказывать он, – пытался мне угрожать. Говорит – что прислуживаешь этим эмвэдэшникам, они уедут, а ты останешься. Короче, я послал его подальше. По всей видимости, он не знает про винтовку, что-ли? Если бы знал, так себя не вел бы.

– Чья бы корова мычала, – Климов зло выругался, – а как конверты таскать руководству МВД-это для него не прислуживание?

– Садись, Валера, попей с нами кофе, – Владлен пригласил Рогова к столу, – у меня к тебе есть одна просьба.

– Я слушаю внимательно.

– Надо в суде взять все копии приговоров по золотым делам за этот год. Я думаю, не так уж и много их. У тебя есть в суде какие-нибудь связи, чтобы без шума и пыли получить эти документы?

– Да, есть, как раз секретарь, хорошая баба, мне однажды жаловалась, что идут однотипные дела, мухлюет Тарасюк, и судья там замешан. Тарасюк подгонял ему спонсорскую помощь-компьютеры, принтеры…

– Давай туда, а мы пока вытащим Пугачева.

Когда Рогов ушел, Владлен попросил Климова сходить в изолятор и привести Пугачева.

Пугачев имел сонный вид. Заметив это, Владлен его спросил.

– Что, плохо спалось?

– Ночью прокурор приходил в изолятор, спрашивал, мол, били меня опера, пытали? Я ответил, что нет. Говорил, чтобы я написал заявление, что меня незаконно лишили свободы, я отказался. С ним был Тарасюк. Он пытался со мной поговорить, я также отказался. Грохнут меня здесь, в камере, да это и к лучшему. – Пугачев тяжко вздохнул и замолчал.

– Вот, сученок, – выругался Климов, адресуя свой гнев то ли к Тарасюку, то ли к прокурору.

– Погоди умирать, еще поживешь, – Владлен успокоил Пугачева, – еще про маму тебе надо узнать, через три-четыре часа я позвоню в Москву, думаю, какой-то результат будет. А теперь я тебя официально допрошу на протоколе, по поручению следователя.

Допрос длился до полудня. Климов сбегал куда-то, очевидно, в ту волшебную столовую и принес отличный обед. Все, в том числе и Пугачев, заканчивали трапезу, когда пришел Рогов.

– Вот, шестнадцать приговоров, – он бросил на стол толстую стопку бумаг, -все шестнадцать – случайное обнаружение и незаконное хранение золота. Ни одного приобретения и сбыта. Это сколько же денег присвоили Тарасюк и его окружение!

Владлен стал изучать приговоры. Его интересовало дело, заведенное в апреле, и такое дело нашлось. Некто Рябинкин случайно нашел на улице сверток, где обнаружил золотой песок весом два килограмма. Судили за хранение, дали 2 года условно. Экспертиза показала, что половина золота состоит из муляжа.

– Валера, возьми это дело, – обратился он к Рогову, – с Эдуардом займитесь, найдите этого Рябинкина, поговорите по обстоятельствам его задержания в апреле. Он явно купил у кого-то, а осудили за хранение. Уточните, могло ли быть, что он купил разбавленное муляжом из меди золото. А я еще займусь с ним – головой кивнул в сторону Пугачева. – И в Москву надо звонить…

Когда Рогов с Климовым ушли, Владлен уже собирался продолжить разговор с Пугачевым, в кабинет заглянул Сомов. Вид его был обескураженный.

– Владлен Семенович, у меня разговор есть, – Сомов посмотрел в сторону Пугачева, – пойдемте ко мне в кабинет, а с ним пусть посидит ваш напарник.

– Его нет, он пошел по делам, – Владлену не хотелось разговаривать с Сомовым, но все же решил принять предложение. —Хорошо, я сдам задержанного в изолятор и подойду.

– Спасибо, – и Сомов тихо покинул кабинет.

– Что-то быстро присмирел, -Владлен удивился столь скорой трансформации человека.

Сдавая Пугачева в изолятор, Владлен предупредил дежурного.

– К задержанному никого не допускать. Нынче ночью