Академия Дивинат, или Принцесса для Темного (СИ) - Вин Милена

Бертингер покосился на меня, одним тяжелым взглядом намекая, что это я виновата в его скверном настроении. А по мне, так у магистра Винстана Бертингера, лучшего друга ректора, всегда паршивое настроение…

— Как интересно, — что-то обмозговав, произнес Деймон. — Такой повышенный интерес к своему ребенку, на которого ей до вчерашнего дня было наплевать, слегка озадачивает.

Магистр и ректор скрестили взгляды, и на секундочку у меня родилось чувство, что между ними завязался немой диалог. Они явно что-то знали и понимали происходящее лучше меня, но делиться своими мыслями были не намерены.

— Где она?

— Во дворе. — Бертингер раздраженно передернул плечами. — С раннего утра там. Разбудила меня, до угроз опустилась. А я что могу сделать? Я не гончая Хаоса — найти сбежавших ректора и адептку не в состоянии.

Боги, и вот почему грубо вела себя Церрия, а стыдно теперь мне?

Впрочем, такое ее поведение давно стало привычным. Она любит разбрасываться угрозами налево и направо, даже если эти угрозы никогда не воплотятся в жизнь. Но магистр Бертингер все равно не заслужил терпеть самомнение моей матери.

— Спасибо, Винс, — сказал Деймон и, дернув меня за собой, направился к запорошенной снегом тропинке, ведущей на задний двор.

— Можно я сама? — спросила осторожно, заставляя его замереть на углу здания. Повернулся, глянул вопросительно. — Я сама поговорю с ней, ладно?

Невероятно сложно оказалось уследить за меняющимися эмоциями на его лице. То ли удивление, то ли несогласие… А после вроде гнев и раздражение, но в конце концов кроткое смирение.

— Хорошо, — сдался он под моим умоляющим взглядом.

Ненадолго, наверное. Но надеюсь, этого хватит, чтобы королева Дерил-де-Лоя удалилась, не задев ректора гневным потоком не самых красивых слов. Я должна пойти одна. Должна встретиться со своим страхом лицом к лицу без его присутствия. Не хочу больше втягивать его в свои семейные проблемы. Он останется безучастным, что, конечно, идет вразрез с моим изначальным планом, а я останусь без возможности вернуть трон.

Я так решила. Так и никак иначе. Это слишком подло даже для моей пропитанной эгоизмом натуры — продолжать использовать его в личных целях после его признания, после того, как я поняла, что и сама испытываю к нему самые нежные из всех моих чувств.

Меня не покидало желание изменить что-то в своей жизни. Может, мне и не нужна корона… Я начну все заново, без страха вернуться к суровому прошлому. И возможно, именно Деймон составит мне компанию.

— Я буду поблизости, — ставит перед фактом, и я мгновенно отвлекаюсь от грез. Хочу отдернуть руку, но он крепче сжимает ее и внезапно подносит к губам. — Ты под моей защитой, Диана, — мягкие нотки в его интонации обволакивают меня, как одеялом. — Если ты не пожелаешь больше говорить с ней, скажи мне, и я выставлю ее за ворота академии.

— Боюсь, в таком случае она их сломает, — невесело усмехаюсь и вздрагиваю, когда теплые губы прижимаются к костяшкам моих пальцев.

Огромная волна дрожи едва не сбивает мое бренное существо с ног.

— Это ей не поможет.Обещаю.

Еще один преисполненный нежности поцелуй, и я понимаю, что начинаю наивно верить его словам. Это кажется проще всего — довериться ему. Проще, но неправильно.

Когда он отпускает меня и я одна продолжаю путь к беседке, где видна одинокая фигура в черном, тепло его губ остается со мной и согревает, невзирая на чертов мороз, стоящий на улице незримым столбом.

Она почувствовала мое приближение. Конечно, почувствовала…

Поднялась с присущей королеве грацией, обернулась. Наши взгляды встретились, и я ощутила вдруг, как уверенность и чуткие слова Деймона безжалостно ускользают от меня.

— Мама.

Замерла напротив, сцепив перед собой пальцы рук.

Ничего не могла с собой поделать: один взгляд ее бездонных глаз пробирал до дрожи. Сколько бы я ни отрицала, что не боюсь ее, все было очевидно. И она знала о моем страхе. Всегда знала. И всегда этим пользовалась.

— Я… — начала было, но меня резко перебила хлесткая, оглушающая пощечина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Щека моментально вспыхнула огнем, а к горлу подкатил обжигающий ком унижения и стыда. Сердце яростно забилось в груди, уже и позабыв, как жестоки удары матери, как тяжела ее тонкая, изящная на вид рука.

— Я воспитывала свою дочь как принцессу, а не как одну из тех шлюх, что согревают постель Бекфорда, — произносит с такой же резкостью, какой обладают ее затрещины.

С этими словами из-под ног словно земля ушла. И в образовавшуюся яму канули все мои надежды и мечты.

32. Предупреждение. Диана

— Как ты узнала? — шепчу сквозь комок слез, намеревающийся вырваться в самый неподходящий момент.

Женщина— назвать ее еще раз мамой просто язык не поворачивался — презрительно хмыкнула, уводя от меня глаза, блестящие довольством оттого, что я созналась. Но почти сразу же вернула взор к моему пунцовому хмурому лицу.

Я не стала ничего отрицать, хоть и ее домыслы наверняка отличались от действительности. Не было никакого смысла лгать и доказывать ей, что между мной и Деймоном нет никакой связи, кроме той, что связывает ректора и его адепта. Она не примет ни ложь, ни правду. Не станет слушать. Так было всегда.

Зачем же сейчас пытаться растолковать что-то и верить в ее благоразумие?

— Думаешь, упорхнула из родного гнезда и осталась без присмотра? — продолжает со жгучей сталью в голосе. — Я не позволю тебе позорить наш дом, наше имя, на которое ты плюешь с высокой колокольни. Мы отправляемся в Дерил-де-Лой немедленно. Было ошибкой отсылать тебя в Дивинат.

Слова болью отражаются в сердце. Что угодно — я вынесла бы все, что угодно, — но только не расставание с человеком, к которому прикипела, как молоко к котелку.

— Я не уйду, — говорю четко, еле удерживая сгусток дрожи в груди, чтобы он не разросся и не заставил мой голос дрожать.

Глаза Церрии распахиваются, становясь похожими на огромные черные блюдца, брови взлетают на лоб, но быстро возвращаются к переносице, создавая складку мрачного недовольства. Похоже, она тоже успела отвыкнуть от меня и моего поведения и забыла, что последние два года я начала бунтовать и скалить зубы.

Я умела защищаться. Конечно, умела. Если бы не воодушевляющие слова одного человека, имя которого до сих пор остается для меня загадкой, я никогда бы не выбралась из пучины боли, страдания и унижения. С появлением шрамов я четыре года терпела нападки со стороны всей своей родни, и когда отчаяние уже сомкнулось над головой, нашелся некто, вдохнувший в меня жизнь.

Я начала бороться. За себя, за право решать, какой будет моя судьба. За принадлежащий мне трон.

Поначалу это было похоже на бунт со стороны подростка и продолжалось два года, до тех пор, пока терпение матери и отца не кончилось, а мое тело не стало напоминать иссеченный ствол дерева. Тогда меня отправили в академию Дивинат. И могу с уверенностью сказать, что это было для них самым глупым решением и настоящей ошибкой. Ведь мой бунт перерос в нечто большее…

— Повтори, — вскипая от злости, говорит сквозь зубы.

— Я не уйду.

Не знаю, что она надеялась услышать во второй раз; может, полагала, что ослышалась или что я одумаюсь и сдамся.

Не сдамся.

— Ты в самом деле думаешь, что заинтересовала такого человека? — Иронично изогнула бровь, по всей видимости, решив бить меня по чувствам. — Он играется с тобой, как с очередной ластящейся к его ногам девочкой. Скоро остынет — и тогда ты, как и остальные, окажешься не у дел. С разбитым сердцем,мое сокровище.

Я не удержалась и скривилась от ее притворно-ласкового обращения, корнями уходящего в детство, когда я еще представляла для родителей ценность.

— Он подлый и безжалостный человек, — продолжила напирать, кажется, по-своему растолковав мое брезгливое выражение лица. — Ты в курсе, что он был обручен с эльфийской женщиной и что против их брака был как его брат-король, так и король Сандарино? Это был такой скандал… Эльфы не приветствуют смешение крови.