Содержательное единство 1994-2000 - Сергей Кургинян

России не должно быть на мировой карте. К этому сводятся все усилия. Но данная задача, реализация коей будет обеспечена кровью миллионов и миллионов (об этой крови умолчат, как умолчали о Бендерах и о многом другом), решается тонко. Используется не топорное – "раздавить гадину". С помощью множества хирургических инструментов расчленение тела России происходит как операция, суть которой скрывается от народа. Народу предлагается вылечиться. В медицине такой способ лечения называется "ятрогения". За это полагается уголовное наказание. А в политике – Нобелевская премия мира?

В самом деле, уже в первых структурных инициативах, натягиваемых на сгустки политической истерии, просвечивает главная идея – необходимость корректив в Конституции через развертывания договорного процесса. Схема такова:

– констатируется, что имеет место разрыв между политической реальностью и правовыми нормами, заданными Конституцией Российской Федерации;

– признается необходимым во имя народного блага и гражданского мира в стране восполнить имеющийся разрыв с помощью налаживания прямых договорных отношений между Россией и Чечней.

С этого момента процесс окончательно переходит в последнюю фазу. Нетрудно вообразить, как это будет происходить.

Фаза 8. Запуск проекта дезинтеграции

Скорее всего, на первом этапе войскам удастся очистить Грозный и начать наведение порядка во всей Чечне. Однако достаточно просто себе представить, что подобная операция станет стрессовой. На нее уйдет почти вся энергия и почти весь силовой ресурс. Необходимость проводить еще более масштабные операции такого же плана будет висеть над властью, как "дамоклов меч", оказывать шоковое психологическое воздействие. Информационный террор демократических СМИ временно притихнет, но будет в других формах оказывать растущее воздействие на общество. Возрастет экономическое неблагополучие. Начнется игра в политический компромисс. Лагерь победителей расколется. Лавры не будут поделены. Международная обстановка станет несколько менее благоприятной. Новый идеологический язык, новые цели не будут внятно заявлены. Что же произойдет в этом случае?

Нетрудно представить себе, что по прошествии некоторого времени и на фоне прогрессирующего политического неблагополучия произойдут, например, политические переговоры с чеченским руководством (конечно, не с Дудаевым, а с какой-нибудь компромиссной фигурой типа Яраги Мамодаева). Данные переговоры плавно перерастают в проработку согласительной комиссии прямого российского-чеченского договора.

Этот договор инициирует серию подобных двусторонних договоров между Россией и субъектами федерации (Якутия, Башкирия, Тува и пр.).

Восстановится фактическая биполярность правовой ситуации, имевшая место до событий октября 1993 года; мы вновь имеем систему договоров ("новых", "совершенных", "ведущих к гражданскому миру") в качестве одной, "доброй" системы отсчета и Конституцию ("не легитимную", "устарелую", "имперскую", "не прошедшую на референдуме", "обагренную кровью октябрьских жертв") в качестве альтернативной, "злой", системы отсчета; в данном представлении начинается борьба за "победу добра над злом". Если это нужно, система договоров оформляется как единый федеративный договор (с отсылкой к добрым старым временам "расстрелянного кровавыми ельцинистами Съезда народных депутатов России").

Будет предложено скорректировать Конституцию под более важный, чем она, якобы федеративный (а на деле конфедеративный) договор; при этом существующая Конституция признается не соответствующей требованиям реальной действительности, поскольку не только не обеспечивает договорного процесса, но и вступает с ним в противоречие.

События в Чечне породят серию событий в других регионах. Возникнет шок необходимости заново пройти через удесятеренные испытания. Этот шок в качестве кнута и агитация за мирные политические решения в качестве пряника – приведут на фоне общей усталости, политического стресса, переходящего в дистресс, к выводу о нерешаемости вопроса национально-государственного строительства государственно-силовым регулированием в рамках Конституции. Региональные лидеры и деятели национально-освободительных движений заявят о спасительности гибкой договорной системы как единственного гаранта сохранения народов, гибнущих в братоубийственных распрях под обломками старой империи.

Конфликтность в регионах начнет расти на фоне легко прочитываемой усталости власти. Одновременно перейдет в открытую форму и начнет стремительно нарастать весь комплекс явлений, связанный с разрушением армии и дискредитацией военного командования, действующего в этой новой очень неприятной ситуации с той мерой решительности, при которой ситуация еще не разрешается, но уже большими дозами подливается масло в огонь.

Сам конфликт перейдет в фазу бессрочного. Вырастет партия миротворцев, отстаивающих мир на основе взаимного договора. Ее доводы будут подкрепляться репортажами из обломков только что разрушенных школ и больниц.

Мировое сообщество (или хотя бы часть его) начнет более настойчиво блокировать силовые действия, предупреждая о применении санкций в случае отказа от мирного решения проблемы.

В момент очередной острой фазы будут приняты поправки к Конституции Российской Федерации в вопросе о договоре, что превратит ее в "Конституцию Конфедерации народов России",

Со сменой типа государственного устройства сменятся руководящие государственные органы, место нынешних общенациональных органов представительной власти займет сугубо координационный орган, решающий целевые вопросы прикладного характера. Что касается исполнительной власти, то ее место займет Совет глав государств, возглавляемый неким миротворцем с большим международным авторитетом.

Заключение

По сумме всех анализируемых факторов мы можем сделать вывод о том, что чеченские события, разворачиваясь в ту или иную сторону, обязательно повернут весь системный российский процесс – повернут либо в сторону деструкции, либо в сторону централизации и какой-то стабилизации государственного устройства, коррекции реформ в сторону усиления государственного регулирования. Ряд обстоятельств, увы, делает для нас более важным рассмотрение тех моментов сложившейся ситуации, которые могут привести к дальнейшей дезинтеграции.

Мы уже установили, что международная ситуация остается недоопределенной, и есть некоторые основания полагать, что она может сдвинуться к худшему уже в течение января 1995 года. Нет устойчивости в позициях американского руководства, тревожные сведения поступают из ряда европейских государств. Балканский кризис может породить новые проблемы для России, позиции исламского мира тоже содержат целый ряд "подводных камней". Однако самая главная угроза – это возможный симметричный ответ на русский вызов со стороны так называемых "государств ближнего зарубежья".

"Вдохновившись" превратно интерпретируемым чеченским кризисом, власти бывших союзных республик (и прежде всего Молдовы, Грузии и Украины) могут начать силовое давление на зоны, сопротивлявшиеся их директивам в предшествующие годы. Поскольку такие зоны (Крым, Абхазия, Гагаузия, Приднестровье) имеют прорусскую ориентацию и даже частично строятся на основе русского и русскоязычного населения, то власти России могут быть втянуты в конфликт сразу по нескольким азимутам, что сулит на перспективу выстраивание вокруг РФ некоего "санитарного кордона", который, по расчетам специалистов, при этом развороте событий может быть замкнут уже в наступающем 1995 году.

Совокупность этих обстоятельств в сочетании с обострением финансового кризиса и всеми непростыми проблемами, порождаемыми вторым этапом приватизации, может дать рецидивы сепаратизма сразу в нескольких "горячих точках" Российской Федерации и породить в том же 1995 году полномасштабный политический кризис.

Как и раньше, мы оставляем за собой право на следующее утверждение: проект буржуазной модернизации в России и проект строительства национального буржуазного государства имеет весьма малые шансы на успех, а при той насыщенности, с какой он реализуется, – почти нулевые. При существующей борьбе между кланами, группами, борьбе в армии и т.д. у модернизаторов остается мало шансов политически выжить и победить. И потому хотелось бы, чтобы все иллюзии и ожидания, связанные с реализацией модернизаторского проекта, были в обществе окончательно исчерпаны.

Если учесть при этом, что уже сегодня многие политические силы открыто и с предельной определенностью заявляют о своей приверженности конфедеративному устройству России (то есть приемлют в своей борьбе за власть стратегию дезинтеграции государства), то итогом этого кризиса может быть не просто смена власти в стране, но и конец самого российского государства.