Лепестки на ветру - Эн Хэмпсон

Когда она вернулась, Полин сидела на кровати и причесывалась. На ее лице играла слабая улыбка.

— Заходил Тим и сказал, что через десять минут у него перерыв, — пояснила Полин.

— Очень хорошо. — Джейн критически осмотрела подругу. — Тебе не мешало бы умыться и накраситься.

— Он уже видел меня, — пожала плечами Полин, — и такие мелочи, похоже, его не беспокоят. Он мил и тактичен, не то что Николас… Как ты думаешь, если бы я все-таки вышла замуж за Николаса, он бы совсем со мной не считался?

— Ну и вопросы ты задаешь! — усмехнулась Джейн. — Откуда мне знать? Мне ясно только одно: жизнь твоя с ним была бы не так уж приятна… Впрочем, я это уже говорила. Пойми, он грек, а греки любят, чтобы жены знали свое место. Так уж у них заведено, и ничего с этим не поделаешь. — Она с удовлетворением отметила, что ее слова произвели на подругу сильное впечатление, и решила добавить еще несколько слов, дабы закрепить успех: — Ты же видела, как он иногда ведет себя. Сущий дикарь! А теперь представь, как страдала бы его жена, будь она в такие моменты рядом. Кроме того, я не думаю, чтобы у него оставалось для нее много времени, ведь на первом месте у него работа!

Полин долго молчала, словно обдумывая сказанное. Затем ее губы скривились в злорадной усмешке.

— На первом месте, говоришь? Что ж, по крайней мере часть его работы без меня не состоится. Его книга встала, и я ужасно этому рада!

Джейн взяла из ее рук пустой стакан и отвернулась. Сказать или нет? Книга Николаса успешно продвигалась; пусть не так быстро, как раньше, но он был доволен. Более того, Николас предложил сопровождать его в Тиринф для осмотра крепости. Она пыталась найти благовидный предлог, чтобы отказаться, но тщетно, и поездку назначили на следующий день. Полин все равно узнала бы об этом, и молчать не было никакого смысла.

— Так значит ты работала все это время вместо… вместо меня? — гневно вскричала Полин, когда Джейн все ей честно рассказала. — И молчала? О, это подло! — Из ее глаз снова покатились слезы. — А другие — Гай, Стюарт и Тим… Они тоже знали, но ничего не сказали мне!

— Мы так договорились, Полин. Прости, мы просто не хотели зря волновать тебя…

— Вы что, решили ограждать меня от неприятностей? Весьма благородно! Как вам не стыдно, я же не ребенок!

— Успокойся, дорогая, не надо плакать. Никто не хотел обидеть тебя, но пойми: что бы ни случилось с каждым из нас, жизнь идет своим чередом… Я принесу тебе воду и полотенце. Умойся, если не хочешь, чтобы Тим видел твое заплаканное лицо.

Она вышла, думая о том, как трудно порой бывает казаться сильной. С Полин все проще — ее утешит Тим… А кто утешит ее?

На следующий день, рано утром, они выехали в Тиринф. Николас держался весьма холодно и сухо, и Джейн стала сомневаться — не сделала ли она опять какую-то ошибку, но ничего такого за собой вспомнить не смогла.

Дорога была недолгой — Тиринфская крепость находилась всего в восьми милях к юго-западу от Микен. Николас все время молчал; Джейн дважды пыталась завязать разговор, но так и не получила ответа.

Вскоре над ними выросли исполинские стены крепости, построенной еще во втором тысячелетии до нашей эры. Они оставили машину и, пройдя через главные ворота, оказались в переднем дворе, откуда Николас быстрым шагом направился в глубь сооружения — к внешнему дворцовому двору и мегарону. У девушки захватило дух от многочисленных ходов и галерей с ложным сводом из огромных каменных блоков, которые, как утверждает легенда, вырубило из скал и принесло сюда племя одноглазых циклопов. Великолепно сохранившийся мегарон с троном и очагом привел ее в полный восторг, но Николас, казалось, не замечал ничего вокруг себя. Время от времени останавливаясь, он делал быстрые замеры, иногда прося Джейн помочь. Ей стало немного грустно, но она быстро справилась с собой: ведь они приехали сюда не на экскурсию, а работать! И все же дурное настроение Николаса не давало ей покоя, и она решила выяснить, в чем дело. Почему он снова злится на нее? За что?

Случай сделать это предоставился через несколько часов, когда, утомленные жарой и работой, они сели перекусить в тени крепостной стены. Их нехитрая трапеза состояла из бутербродов и холодного чая.

Утолив голод, Николас прислонился спиной к стене и стал просматривать свои записи.

— У нас еще остался чай, мисс Брайнт? — деловито осведомился он, не глядя на девушку.

Это было последней каплей.

— Да, конечно, — ответила она, протягивая ему флягу, и быстро спросила: — Скажите, доктор, что-то не так? Мне кажется, сегодня я раздражаю вас больше, чем когда-либо!

Его рука, держащая блокнот, дрогнула, губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но тут же снова сомкнулись.

Джейн уже подумала, что не дождется ответа, когда он произнес:

— Вчера, мисс Брайнт, я хотел зайти проведать Полин, но, подойдя к палатке, услышал, что вы разговариваете… обо мне.

— О… — вспыхнула Джейн, — вот в чем дело…

— Ваше мнение обо мне, похоже, не изменилось.

Она закусила губу, мучительно подбирая слова для ответа. И надо же было так случиться, чтобы в тот момент там оказался именно он!

— И ч-что же вы услышали? — с трудом выдавила она.

Его черные брови сомкнулись на переносице.

— Вы хотите спросить, как много я успел услышать, не так ли? Достаточно!

Джейн еще больше покраснела.

— Мне очень жаль, доктор Воллас…

Пропустив это нелепое извинение мимо ушей, он неожиданно мягко произнес:

— Из вашего разговора я сделал вывод, что обсуждение моей скромной персоны длится уже довольно долго. А то, что я услышал, сводится к следующему, я — сущий дикарь, и моя бедная жена будет ужасно страдать, поскольку я, ученый сухарь, совсем не стану обращать на нее внимание. Разумеется, я не стал выслушивать все это до конца и ушел.

О, Боже! Джейн не знала, куда деваться от стыда. Ну и дура! Испортить все своими же руками. Теперь он никогда в жизни не простит ее! С его-то гордостью и болезненным самолюбием выслушивать такое!! Но почему… почему он говорит с ней таким странным тоном?! Почему не накричит, не скажет, что думает обо всем этом? Ведь они же одни! Что же делать? Остается только одно — попытаться объяснить… Объяснить? Но как? Сказать, что она нарочно хотела очернить его в глазах Полин, потому что сама его любит? Или представить это как горькое лекарство, необходимое больной девушке, чтобы быстрее поправиться? Господи, и то и другое — правда, но как, как сказать это? Она в отчаянии покачала головой.

— Мне действительно очень жаль, доктор Воллас, что вы слышали мои слова… Прошу вас, простите меня, если можете. Я просто не могу ничего объяснить сейчас, но, поверьте, тому была своя причина. Постарайтесь не судить опрометчиво… слова не всегда выражают то, что есть на самом деле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});