Очень заботливый владелец (ЛП) - Харвей-Беррик Джейн

Он приготовил две чашки крепкого ароматного кофе и отнес их на заднюю веранду, где мы сидели в тишине, наслаждаясь спокойствием, пока солнце садилось за горизонт.

Он сидел, устремив свой взгляд в сторону леса, позволяя мне изучить его строгий профиль и силуэт на фоне восходящей луны.

Затем он слегка толкнул меня локтем, указывая во тьму густого леса. Три, нет, четыре пары глаз смотрели на меня, сверкая, когда свет от крыльца отражался в их осторожных взглядах. Я наблюдала, как Алекс улыбался при виде лисят, которые устремились к миске Стэна.

— Мне кажется он будет недоволен, — прошептала я.

Алекс улыбнулся.

— Он уже привык делиться. Они приходят сюда почти каждую ночь.

— Я думала, что лесные лисы пугливы.

Алекс пожал плечами.

— Я стал подкармливать их, когда погибла их мать.

Он снова стал выглядеть слегка печальным, когда он смотрел на то, как лисята проглотили свою еду и скользнули обратно в сгущающуюся темноту.

— Я прекрасно провела сегодняшний день, Алекс. Точнее, мы обе.

Он медленно кивнул, словно обдумывая сказанное мной.

— Прекрасно?

— Тебя что-то смущает?

Его ответ не был дерзким, скорее он был вдумчивым.

— В моей жизни было не так много прекрасного.

Я подумала, что может быть его слова были возможностью копнуть немного глубже, но он казался замкнутым и немного грустным, поэтому я решила не портить столь прекрасный день.

— Правда, было здорово, — спокойно добавила я и была счастлива, что это заставило его вновь улыбнуться. — Спасибо тебе, за все.

Я наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, поражаясь собственной смелости. Он удивился и глубоко вздохнул.

Я не понимала, мир еще вращался или время замерло, пока мы сидели там, и нашими единственными свидетелями были существа в темноте леса?

Любовь — это патология? Бедствие? А может быть это какая-то эпидемия? Можно ли заразиться любовью, носить ее в себе, а потом передать ее другому, подобно чуме? Или она подобна заразительному смеху, от которого слезы брызжут из глаз и болит живот, хотя шутка была совсем не смешной?

Я уже смирилась жить с мыслью, что у меня иммунитет к любви, к той что может быть между мужчиной и женщиной. Вместо этого жизнь мне подарила просто бездонный океан любви к моей дочери. Я предположила, что это чувство настолько переполнило меня, что не оставило места для другой любви. Иной любви.

Мои губы покалывало от его однодневной щетины.

Но разве это не любовь, когда ты жаждешь чей-то улыбки, так же сильно, как и тела? Когда чей-то смех умиротворяет тебя лучше любой молитвы?

Мое сердце бешено колотилось.

А может это всего лишь животная похоть, волна гормонов, хлынувшая в мою кровь, которая заставляла ее закипать от желания?

Он протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне, а в его затуманенный взгляд словно просил разрешения, когда его ладонь легла на мою щеку. Я вздохнула и, трепеща, подалась ему навстречу.

Моя мама всегда говорила, что больше всего в мужчинах ценит нежность, потому что она отражает их суть. Их тела крепкие и мускулистые, и они гораздо крупнее, чем мы. Мужчины сильные и внушительные. Поэтому, когда их прикосновения мягкие, когда их пальцы скользят по вашей коже, словно солнечные лучи, только тогда мы можем чувствовать их душу.

Я никогда не понимала этого. Никогда не верила ей.

До этого момента.

Именно так, нежно и так мягко, он касался своими теплыми губами моих, и я обхватила его за шею, отвечая взаимностью.

Я ощущала вкус кофе и запах соснового леса.

Нежность перерастала в желание, а оно в животную похоть, и я поймала себя на мысли, что мама ошибалась. Я жаждала почувствовать всю его силу около себя и на мне. Я хотела ощутить его твердость внутри меня. Я устала нести все на своих плечах. Хотела, чтобы кто-то понес меня. Пусть недолго. Всего мгновение.

Деревянный подлокотник уперся мне под ребра, когда я склонилась к нему. Я старалась не придавать этому значения, когда Алекс подхватил меня и усадил к себе на колени, удивив меня неожиданным вздохом и последующим за ним тихим смешком, потому что, возможно, он прочитал мои мысли, а, может быть, он просто жаждал того же, чего и я. А потом мы снова слились в поцелуе. Довольно долго нерешительность чередовалась с настойчивостью, а жадные и страстные поцелуи с горячими прикосновениями губ и жаркими вздохами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мои пальцы нащупали подол его футболки, когда я скользнула ладонями по его груди, ощущая тепло его кожи, которое отдалось дрожью во мне. Я начала задирать ее вверх, Алекс наклонился вперед, стянув ее с себя и нетерпеливо швырнув на пол.

Весь день я жаждала прикоснуться к нему, мечтала ощутить его вкус, но боялась этих желаний. Но я устала от предубеждений, устала бродить по жизни в одиночестве. Если это будет всего одна ночь, я буду помнить о ней вечность, а если будет продолжение… что ж, эти границы еще нужно было пересечь, но я была готова к новым горизонтам.

Мои руки скользили вниз по его спине, изучая его кожу, словно я ослепла в тот момент. Мы продолжали целоваться, пробуя на вкус, изучая, и направляя друг друга. Я цеплялась за его бицепсы, гладила его рельефный пресс, содрогалась от удовольствия, когда он одной рукой обхватил мою грудь, а другой придерживал меня за спину, чтобы я не упала.

Слишком поздно.

Я уже была без ума от Алекса Уинтерса, мужчины-загадки, любителя животных, трепетной души, раненого война в битве за жизнь. А может это и правда была судьба? Ведь мы оба боролись за жизнь, так или иначе.

Мои пальцы скользнули вниз к поясу его шорт, и его живот напрягся, когда он закрыл глаза и издал протяжный стон.

Это было подобно чувственной игре в шахматы: мой ход, его ход. И с каждым ходом мы приближались к матовой ситуации. И я надеялась проиграть как можно быстрее.

Его губы что-то беззвучно шептали мне в шею, целуя ее и спускаясь все ниже и ниже, пока язык не пробежал под воротником моей футболки.

Но я все-таки еще была собой, и моя дочь спала на его диване, всего в нескольких метрах от нас. И мои желания, были сейчас не самым главным.

Я легонько толкнула его в грудь.

— Алекс, остановись.

Он не сразу смог уловить смысл моих слов и интонацию. Его нежелание отрываться от меня льстило, но, когда он без лишних вопросов отпустил меня, он окончательно завоевал мое сердце.

— Кэти не должна видеть нас такими.

Он согласно кивнул, в темноте выражение его лица казалось очень серьезным. Когда он встал, я соскользнула с него, он придержал меня, когда мои ноги коснулись деревянного настила.

Он взял меня за руку, и мы на цыпочках проследовали в гостиную.

Кэти по-прежнему лежала на диване, тихо посапывая, одной рукой она запуталась в одеяле, а другой опиралась на густой мех Стэна.

Его мудрые пожилые глаза следили за нами, когда мы пересекали комнату, но он не двигался. Казалось, что он всем видом говорил нам, что он охраняет ее. И что ее сон в безопасности, пока он здесь.

Кэти крепко спала, и витала где-то далеко от реального мира, поглощенная своими волшебными снами. Так что у меня была свобода действий. Мой материнский инстинкт отступил, так как моей дочери было комфортно, тепло и спокойно.

А вот женский инстинкт…

Алекс чувствовал мое смятение и крепче сжал мою руку, его брови взметнулись в немом вопросе.

— С ней все хорошо, — прошептала я. — Мне просто необходимо было убедиться.

Он улыбнулся, его глаза остановились на моей дочери, затем на Стэне, прежде чем снова овладеть моим взглядом.

— Я…Я х…хочу… Я хочу заняться любовью. Хочу тебя.

Его голос дрожал, но его глаза просто пылали от непреодолимого желания.

— Да, я тоже…

Это все, что я успела произнести, сраженная его восторженной улыбкой, которая, казалось, осветила его изнутри.

Он начал жадно целовать меня, осыпая безудержными поцелуями и прижимая меня к своему разгоряченному телу. И у меня перехватило дыхание, когда он повел меня по лестнице, все выше и выше.