Крошка Черити - Джорджетт Хейер

Оживший после отличного завтрака, Десфорд стряхнул с себя сонное оцепенение и двинулся в путь. Это был чудесный солнечный день, и дующий с болот ветерок приятно освежал путешественников. При таких благоприятных условиях Хэрроугейт встретил их во всем блеске, так что виконт подумал, что неизвестный автор путеводителя питал личную неприязнь к этому чудесному краю. Часть города, лежавшая в низине, не понравилась виконту, но находившийся милей выше Верхний Хэрроугейт был очарователен, как, сквозь зубы, признавал путеводитель. В ясный день – а день был исключительно ясный – в отдалении виднелся Йоркминстер, у подножия которого лежали Хэмблтонские холмы, а на западе синели Крэйвенские горы. Кроме ипподрома, театра и главного источника, в Верхнем Хэрроугейте имелся большой парк, являвшийся одним из его главных достоинств, вокруг которого располагались три лучшие гостиницы, много магазинов и нечто, напоминавшее с виду фешенебельную библиотеку.

– Смотри-ка! – искренне восхитился Десфорд, когда они подъехали к «Дракону». – Мне это место вовсе не кажется кошмарным, а ты как считаешь, Тэйн?

– Ваша светлость не видел его при дурной погоде, – трезво заметил Тэйн. – Не хотел бы я оказаться здесь в плохой день, когда прекрасный вид скрывает туман.

Ни в «Драконе», ни в «Грэнби» свободных комнат не оказалось, но в «Королеве» им повезло: после торопливой, вполголоса перебранки с супругой хозяин гостиницы сказал, что у него имеется как раз одна свободная комната – естественно, самая лучшая, выходящая окнами в парк, – которую он имеет честь предложить его светлости. Он проводил Десфорда наверх посмотреть комнату. Получив одобрительный кивок виконта, он поклонился и поспешил вниз, где, приказав паре посыльных внести багаж джентльмена в номер семь, сообщил разгневанной жене, что если мистер Фритвелл изволит наконец показаться в «Королеве», Джек (родительская надежда) уступит ему свою комнату над конюшней. Возражения супруги он успокоил заявлением, что и не подумает отказать такому щеголю, путешествующему в карете, запряженной четверкой, в сопровождении камердинера, из боязни нанести обиду какому-то старому мистеру Фритвеллу, который больше любит спорить и капризничать, чем платить по счету.

Виконт, конечно, не подозревал, что такому отношению был обязан торжественному выходу на сцену Тэйна, несущего хозяйский дорожный несессер. Решение пожертвовать мистером Фритвеллом хозяин принял без колебаний. Он обладал достаточной сметкой, чтобы с первого взгляда распознать особу самого высокого положения; а второй – весьма пронзительный – взгляд, оценивший покрой сюртука, небрежно повязанный шейный платок и сияющие высокие сапоги, помог убедиться окончательно, что он имеет дело не с каким-нибудь сельским сквайром, а с лондонским щеголем самого высокого полета; но именно торжественный выход Тэйна подготовил его решение. Безвестные дамы и господа, путешествующие без личной прислуги, очень скоро обнаруживают, как трудно добиться необходимых услуг в самых лучших гостиницах Хэрроугейта; камердинеров и горничных хозяева гостиниц не держат, во избежание посягательств на их собственные удобства и покой.

Виконт не нашел нужным назвать хозяину свое имя и титул; но это печальное упущение было немедленно исправлено Тэйном, лучше разбиравшимся в таких тонкостях, чем его господин. Вместо того чтобы подняться по лестнице следом за виконтом, он подождал, пока спустится хозяин, и очень вежливо и подробно познакомил его с требованиями милорда. Когда он дошел до пункта: «Хозяин не должен позволять ни единому чистильщику, ни при каких обстоятельствах, даже пальцем коснуться обуви милорда», – не стоило удивляться, если хозяин вообразил, что принимает пусть не принца, но по крайней мере особу, приближенную ко двору.

В результате применения этой проверенной тактики Тэйн мог с удовлетворением сообщить виконту, что выговорил для него личную столовую, в которую подадут обед. Виконт, стоявший у окна и смотревший на прохожих, рассеянно поинтересовался:

– Ты сумел этого добиться? А я подумал, не стоит об этом хлопотать, ведь я собираюсь пробыть тут не больше двух дней. Но ты, конечно, прав. Знаешь, Тэйн, здесь полно больных! Я еще никогда не видел разом столько людей, хромающих или ковыляющих, опираясь на трости!

– Совершенно верно, милорд! – ответил Тэйн, проворно распаковывавший несессер. – Я своими глазами видел, как трое таких господ вошли в гостиницу, и с ними – пожилая леди, можно сказать наверняка, очень говорливая. Боюсь, если б такая особа вздумала занять милорда рассказом о своих страданиях и полученном лечении, ему едва ли удалось бы сохранить самообладание.

– Тем более, ты абсолютно прав, обеспечив мне отдельную столовую, – со смехом сказал виконт.

Оставив Тэйна разбирать багаж, виконт двинулся на поиски лорда Неттлкумба. Он уже навел справки в «Драконе» и «Грэнби», не получив в ответ ничего, кроме пустых взглядов и недоуменного покачивания головой. Главный источник находился на другой стороне парка, и виконт решил сделать его отправным пунктом своих поисков. Если лорд Неттлкумб приехал в Хэрроугейт ради поправки здоровья, его должны были там знать. Но никто из служителей не слышал о его светлости. Правда, один из них дал виконту более-менее стоящий совет: спросить у Чибисового ключа, второго по популярности источника Хэрроугейта, находившегося в полумиле к западу.

Десфорд с удовольствием прошелся, разминая ноги после стольких часов неподвижности, но приятная прогулка завершилась разочарованием – здесь тоже никто не слышал о лорде Неттлкумбе; на этот раз виконту посоветовали навести справки около Серного ключа в Нижнем Хэрроугейте. Десфорд спросил, как туда добраться, и ему объяснили, что по главной дороге нужно пройти около мили, но путь можно сократить вдвое, если пойти «напрямик». При этом направление было указано весьма туманно, как обычно бывает в подобных случаях, и Десфорд решил прежде продолжить поиски в гостиницах и арендуемых домах Верхнего Хэрроугейта.

Очень скоро выяснилось, что описание Хэрроугейта как двух смыкающихся деревушек было еще одним недобросовестным измышлением автора путеводителя: ни в какой деревне не бывает такого количества гостиниц и постоялых дворов. Но ни в одной из них виконт не настиг свою дичь, и когда часы на церкви пробили шесть – час, когда в самых фешенебельных заведениях Хэрроугейта подают обед, – он поплелся в «Королеву», усталый, голодный и обескураженный целым днем бесплодных поисков.

Входя в гостиницу, Десфорд был озадачен необычайным почтением, с которым его приветствовали: швейцар низко поклонился, торопливо подскочил официант, чтобы спросить, не пожелает ли его светлость выпить стаканчик шерри, прежде чем пройти в свою столовую; а хозяин, прервав беседу с менее знатным постояльцем, проводил виконта наверх, сообщив, что обед – который, как он надеется, заслужит одобрение милорда – будет подан немедленно и что он взял на себя смелость прислать бутылку лучшего бургундского из собственного погреба и еще одну – вполне приличного кларета, если его светлость предпочтет вино полегче.

Скоро причина такой необычайной предупредительности прояснилась. Тэйн, принимая у него шляпу и перчатки, сказал, что заказал своему господину простой, незатейливый обед: суп-кресс, к нему – телячье филе, заливное «сладкое мясо» и несколько маленьких блинчиков, а для второй перемены – креветки, зеленый горошек и пирог с крыжовником.

– Я проявил уместную предусмотрительность, милорд, – сказал он, – заглянув в меню, и просто ужаснулся: настолько заурядно, совсем не то, к чему вы привыкли. Поэтому я заказал блюда в вашем вкусе.

– Я страшно проголодался, но вряд ли смогу съесть половину того, что ты заказал! – заявил Десфорд.

Но, взявшись за дело, виконт обнаружил, что вполне способен справиться с большей частью предложенного. Кларет, хоть и не самого высокого качества, оказался значительно лучше, чем можно было предположить по снисходительному замечанию хозяина гостиницы. А в бренди, предложенном к десерту, виконт узнал настоящий коньяк, под благотворным воздействием которого собственные скромные успехи показались ему более многообещающими. Он поразмыслил, составляя план дальнейших действий, и решил, что лучше всего будет сначала навести справки около Серного ключа, а потом, если и там не удастся получить никаких сведений о местонахождении лорда Неттлкумба, составить список всех врачей, практикующих в Хэрроугейте.

Испытания первого, бесплодного дня позволили виконту стойко, без заметных признаков разочарования перенести новую неудачу около Серного ключа. Но настоящее уныние настигло Десфорда, когда ему показали список докторов, ведущих прием в Хэрроугейте; он никогда не думал, что на таком крошечном пятачке можно собрать столько знатоков медицины. Он приплелся в «Королеву», чтобы за большой кружкой домашнего пива собраться с мыслями и изучить полученный список; вычеркнув всех врачей, называвших себя хирургами, и сверившись с планом Верхнего и Нижнего Хэрроугейта, заблаговременно приобретенным с утра, он отправился нанести визит господину, возглавлявшему список. Ни этот член медицинского сообщества Хэрроугейта, ни следующий за ним по списку не числили лорда Неттлкумба среди своих пациентов; но когда виконт с отвращением осознал, каким образом предстоит ему провести остаток дня, удача наконец улыбнулась ему. Доктор Истон, третий в его списке, знал лорда Неттлкумба и недавно навещал его светлость на дому во время свирепого приступа подагры.