Танцовщица для небесного бога (СИ) - Ната Лакомка

были подвязаны на макушке в узел, как у аскета.

— Риши Нанада сказал, что может помочь змеиный яд, — сказала Сахаджанья.

— Вот на себе бы риши Нанада и испытывал его, — ответил мужчина недовольно. — Как давно начались боли?

— Через неделю будет две луны, — тихо сказала Анджали.

Мужчина опять что-то пробормотал, на сей раз Анджали расслышала слова «безумная, как ракшаси».

— Если вы можете излечить меня, господин, — торопливо заговорила она, — я буду вашей вечной должницей. Если пожелаете, я выберу вас, когда назначат мою сваямвару.

Гость смеялся долго, странным, приглушенным смехом. Отсмеявшись, он сказал:

— Зачем мне брачная ночь с апсарой, которая доступна каждому? Если я пожелаю ее, мне всего лишь надо подождать, когда она изберет мужа и раскроется всем. Или ты полагаешь свою девственность такой уж большой ценностью?

Анджали покраснела и была благодарна темноте, скрывшей ее румянец. Этот неведомый человек унизил ее, превратив из полубогини в простую продажную девку, какие бродят среди людей. Сахаджанья поняла чувства ученицы и поспешила вмешаться:

— Мы заплатим, чем будет вам угодно, господин.

— Нищий решил подать царю милостыню… — пробормотал таинственный лекарь и сказал уже громче: — У нее поврежден сустав. Она слишком сильно напрягла его. Теперь сустав воспалился и налился гноем. Надо два месяца полного покоя, чтобы его вылечить и после этого — не слишком утруждать ногу, даже когда идешь за водой.

— А танцы⁈ — воскликнула Анджали, садясь в постели рывком, и тут же вскрикнула от боли.

— О танцах надо забыть.

Слезы хлынули по щекам Анджали.

— Нет, нет, это невозможно, господин, — забормотала она.

— Лучше не танцевать, чем остаться калекой через год, — сказал лекарь, собираясь подняться.

Анджали порывисто схватила его руку и покрыла поцелуями:

— Прошу, помогите! Для меня лишиться танца означает жизнь на земле!

Мужчина вырвал руку из ее цепких пальцев и вытер об одежду, словно прикоснулся к грязи.

— И на земле можно жить, — ответил он.

— Если я не смогу танцевать, — взмолилась Анджали, — я погибну. Как птица без полета. Лучше летать день, чем вечность ползать по земле, подобно змее.

— Вот как, — хмыкнул врачеватель, и Анджали угадала его недовольство, но не поняла, чем могла обидеть. — Все это — лишь красивая болтовня.

Но Анджали видела, что именно эти слова заставили его поколебаться.

— Не лишайте меня надежды, — сказала она твердо. — Я надеюсь стать царицей танца, постичь всю его глубину и познать тайну красоты. Ради этого я готова на все. Скажите, что пожелаете — и я исполню.

— Глупые слова глупого существа, — проворчал лекарь, но тут же спросил у Сахаджаньи. — Где мазь, которую дал вам риши?

Сахаджанья пошарила в темноте и протянула чашку с мазью.

Мужчина взял чашку, понюхал содержимое, подцепил пальцем кусочек мази и отправил на язык.

— Подойдет, — сказал он. — Пользуй ее и дальше. Я кое-чего добавлю сюда. Когда будешь мазать девушку, сначала натирай руки листьями тулси,[2] а потом тщательно все смывай.

— Девушку тоже натирать тулси? — спросила Сахаджанья.

— Нет, глупое существо. Девушку не надо.

Наставница замолчала, боясь рассердить гостя.

Повозившись с мазью, лекарь снова обратился к Анджали. Еще раз ощупав ее бедро, он велел лечь на бок и ухватиться покрепче за край кровати.

— Будет больно, — сказал он. — Потерпи и постарайся не дергаться. Боль пройдет не сразу, возможно, начнется лихорадка. Если на теле выступят красные пятна или даже язвы, если станет трудно дышать — сразу зовите своего риши, пусть даст змеиное противоядие.

— Хорошо, господин, — прошептала Анджали, делая все, как он приказал.

— Отойди на пять шагов, — велел мужчина Сахаджанье, и та послушно отступила.

Лежа на боку, Анджали боялась повернуть голову, чтобы посмотреть, как ее собираются лечить. Ей было слышно, что мужчина прошептал мантру, но кому она предназначалась — не разобрала. Потом он наклонился, и ногу от бедра до кончиков пальцев объяла жгучая боль, будто ее проткнули раскаленными металлическими прутьями. Анджали не сдержалась и дернулась всем телом, но ее крепко держали в четыре руки — за ноги и за плечи. Несколько долгих мгновений Анджали казалось, что кровь ее закипает. Она хотела крикнуть, но язык не слушался.

Наконец хватка ослабла, и Анджали могла бы пошевелиться, но тело словно парализовало, и разум затуманился, словно она не спала двое суток подряд. Не в силах бороться со сном, Анджали смежила веки.

Уже в полудреме она слышала, как лекарь дает последние наставления относительно лечения, а наставница Сахаджанья благодарит его.

Анджали проспала почти сутки, а проснувшись, почувствовала себя слабой, как новорожденный цыпленок.

Наставница Сахаджанья, не смыкавшая глаз возле ее ложа, вознесла молитвы всем богам и разогрела молочного риса, чтобы покормить больную.

— У тебя даже не было лихорадки, — сказала она, кормя Анджали с ложки. — Я все время проверяла, горячий ли у тебя лоб, и давала пить гранатовую воду. Тебе лучше?

Анджали прислушалась к своему телу и сказала с сомнением:

— Не знаю. Мне можно встать?

— Лекарь сказал, надо поберечься дня три. Я предупредила, что тебя не будет на занятиях, потому что ты помогаешь с танцем для новичков. Но лучше бы тебе пойти на поправку побыстрее.

— Ну и сильные у вас руки, наставница, — сказала Анджали, рассматривая кровоподтеки на лодыжках и плечах. — Смотрите, каких синяков вы мне наставили.

— Но я не прикасалась к тебе, — ответила Сахаджанья.

— Разве не вы держали меня вместе с лекарем?

— Он же велел отойти мне на пять шагов, я боялась ослушаться.

— Кто же… — Анджали побледнела, с любопытством и испугом разглядывая синяки. — Кто же мог это сделать? Это был… бог?

Воображение тут же нарисовало ей Шакру, принявшего облик аскета, чтобы помочь ей. Боги знают все, почему бы Шакре не узнать о ее чувствах?

— Я не знаю, кто это был, — сказала Сахаджанья задумчиво. — Но будем молиться, чтобы его врачевание подействовало.

[1] Дхолак — вид барабана бочкообразной формы, на котором играют палочками.

[2] Тулси — базилик

10

И лечение подействовало. После нескольких дней Анджали с удивлением и радостью обнаружила, что жар и боль прошли. Наставница развязала повязку и осмотрела бедро девушки самым внимательнейшим образом, но не нашла и следа от прежней опухоли. Только две ранки на расстоянии четырех пальцев друг от друга покрытые корочкой из запекшейся крови и напоминали о таинственном лекаре.

Еще через несколько дней Анджали встала и сделала несколько шагов. Боль не возвращалась, и Сахаджанья сказала, что теперь можно и посетить риши Нанаду, чтобы удостовериться, что болезнь побеждена. Хема была рада еще больше Анджали, и узнав о ее выздоровлении бросилась подруге на шею, визжа до небес.

— Я так боялась, что ты уйдешь следом за Ревати, — призналась она. — Наверное, я бы тогда умерла.

— Не надо умирать, — Анджали потрепала ее по щеке. — Будем жить и покорим всех мужчин танцами! Я чувствую себя легко, как водомерка на поверхности озера! Мне кажется, сейчас я буду не танцевать, а летать. Неужели, завтра я начну посещать уроки, и все будет, как раньше? Сама в это не верю.

— Джавохири лопнет от злости, увидев водомерку! — счастливо засмеялась Хема.

— Да уж, жду не дождусь, когда увижу эту задаваку, — воинственно сказал Анджали. — Завтра я ее во всем перетанцую, вот увидишь. Ах, как я соскучилась по всем нашим, как хочу поскорее увидеть и их, и школу, и даже наставницу Мекху.

Но желание ее исполнилось быстрее, чем она ожидала. В этот день Сахаджанья вернулась с занятий непривычно рано — часы еще не пробили четыре по полудни. Лицо наставницы было встревоженным, и она даже не отругала Хему за то, что та снова торчит в ее доме, хотя после занятий должна быть возле наставницы Мекхи.

— Быстро одевайся и подбери волосы, Анджали, — велела Сахаджанья. — Мы должны немедленно прибыть к старшей апсаре.

— Дайвики Урваши⁈ — воскликнула Хема, а Анджали замерла, предчувствуя беду.

— Что случилось? — спросила она. — С чего это старшей апсаре захотелось меня увидеть?

— Мне кажется, она что-то прослышала о твоей болезни, — сказала Сахаджанья, молитвенно складывая руки. — Пусть боги хранят нас! Хема, а ты беги к школе. Всем ученицам приказали собраться там.

Когда Хема убежала, наставница