Пять к двенадцати - Эдмунд Купер

В момент очередного приступа недоверия она вдруг заметила быстро поднимающуюся навстречу солнцу изогнутую аркой фигуру Дайона Кэрна. Увиденное не очень озадачило пилота, поскольку у нее был опыт встреч со сбившимися с пути, стремящимися совершить самоубийство небесными гуляками. Она немедленно сбросила скорость, легла в дрейф и послала второго помощника подготовить спасательный самолет. Поскольку потерявший сознание Дайон продолжал спокойно подниматься в небеса, самолет был запущен и осуществил перехват по горячим следам.

Когда Дайон наконец пришел в себя, он увидел, что находится в лондонской клинике. Джуно сидела возле его кровати. Дайон испытывал ужасное ощущение от банальности происшедшего.

- Ничего страшного. Придется немного полежать в постели, только и всего, - сказала Джуно весело. - Ты даже не знаешь, какой ты счастливчик. А свои совершенно неубедительные объяснения прибереги до того, как мы прибудем домой.

Дайон секунду или две изумленно смотрел на нее, собирая воедино все, что еще осталось у него в голове.

- Валяться в постели - недостойно, - сказал он после паузы. - Я ясно осознал, насколько я несчастлив, и не желаю возвращаться домой.

Джуно поцеловала его.

Часом позже они уже были в квартире в Лондоне-Семь.

7

- Я хочу ребенка, - сказала Джуно.

- Как?!

- А так, что, согласно контракту, ты обязан меня им обеспечить.

Они сидели на балконной скамейке на двести четырнадцатом этаже Лондона-Семь и пили кофе. Приблизительно в полумиле под ними ковер тумана, упорно державшегося в продолжение двух дней, начал понемногу утончаться. Дайон наблюдал, как заходящее солнце медленно превращает его в замерзшее темно-красное море. На улице было холодно, но балкон, окруженный завесой подогретого воздуха, казался воздушным пузырьком лета, сохранившимся среди морозных высот осени. В блеске умирающего солнца эта сцена переливалась и мерцала испарениями: это лучи преломлялись влажным потоком искусственного тепла. Темно-красный ковер тумана волновался и подергивался рябью, как будто решая вдруг ожить.

- Перспективы искусственного осеменения вовсе не приводят меня в бешеный восторг, - сказал Дайон, собираясь с мыслями.

- Смени программу. Я вовсе не это предлагаю. Есть интересная статистика. Оказывается, при таком способе зачатия и вынашивания высок процент неврозов, как среди матерей-носителей, так и среди младенцев. Я хочу пойти суровым путем.

- Суровым для кого? - спросил Дайон.

- Для меня, маленький трубадур. Ты думаешь, я жажду, чтобы ты тратил время и энергию на инфру?

- Я мог бы войти во вкус эксперимента.

- Я была бы только рада. Но целью упражнений должен быть здоровый ребенок. Не забывай об этом.

- Что пережгло твои транзисторы, бесплодная утроба? Неужели это бурное приключение в канун Дня Всех Святых напомнило тебе, что все мы смертны? Или, несмотря на инъекции жизни, ты становишься старой и сентиментальной?

Джуно вздохнула:

- О, Дайон. Почему ты все время делаешь вид, будто живешь внутри стального шара? Ради меня ты чуть не погиб навсегда. Разве это так ужасно, что я захотела от тебя ребенка?

- Они тебя изнасиловали?

- Почему ты об этом, спрашиваешь?

- Они тебя изнасиловали? Она улыбнулась:

- Полагаю, это можно назвать и так. Они вкололи мне полную дозу какой-то дряни, и я пласталась, как сука в течке... Но сейчас это не имеет никакого значения. Ожоги на теле зажили, ожоги на душе вылечили психотерапевты, и теперь единственный комплекс, оставшийся у меня, связан только с тобой.

- Ага! Вот оно что! - выкрикнул Дайон с чувством триумфа. - Ты была подчинена. Вот почему тебе захотелось ребенка. Ты была подчинена, и добрая старая Доминанта Природа возобновила миллионолетнюю программу. Твоя похотливая сущность тут ни при чем. Ты неподвижно лежала на спине, и твой разум был пуст, как лунный вакуум, а твое тело в это время вспомнило все, что нужно. И теперь ты пытаешься стать анахронизмом по доверенности.

- Разве это имеет значение? - спросила Джуно. Дайона раздражало, что ее голос и манера поведения были совершенно спокойны.

- Да, плоскобрюхая, имеет.

- Почему?

- Потому что нельзя обманывать природу вечно.

- Ты говоришь загадками.

- Это что, я живу загадками.

- И поэтому ты попытался взять билет в один конец на дно Северного моря?

- Сам себе удивляюсь, - ответил он уклончиво, - я просто играл в пятнашки с морскими чайками и рыбами. А потом упал. Вот и все.

- Нет, было еще кое-что, мейстерзингер. Ты играл в русскую рулетку с самим собой - и сам был пулей. Она тяжело посмотрела на него:

- Ты уже был мертв однажды. Ты что, привык к смерти, как к наркотику, и теперь сидишь на крючке?

- Мы все на этом крючке, любимая. Мы проводим всего девять месяцев, готовясь к рождению, так почему надо проводить пару столетий, готовясь к смерти? Потряснее всего - сгореть быстро и с фейерверком.

Джуно вздохнула:

- Вот почему мне хочется ребенка. Я слышу тиканье часов... Что-то произошло с тобой, Дайон.

- Да. Я увидел, как большую суку поджаривают на костре, и совершенно потерял голову.

- Нет, что-то еще. После лечения в клинике с тобой было все в порядке. Что-то произошло потом. Он криво усмехнулся:

- Одно возведение в рыцари и одна королевская прерогатива.

- Это все еще не то, что я имею в виду... Кто был тот жиган, посетивший тебя, пока ты лежал пластом?

- О, ты становишься сыщиком? Его имя - Атилла Т. Гунн. Он приходил предложить мне набег на Балканы.

Джуно пожала плечами и на некоторое время замолчала. Она сидела, уставившись на красное солнце, которое скользило вниз, создавая странную иллюзию судорожного подрагивания в западной части горизонта. Затем доминанта стала слегка дрожать, хотя температура на балконе оставалась постоянной и равной восемнадцати градусам.

- Так ты дашь мне ребенка? - спросила она после продолжительного молчания.

- Почему бы и нет? Новая игрушка, может быть, развлечет тебя. Ты, должно быть, устала от странствующего поэта.

- Я люблю тебя, - сказала она просто.

- Одной любви недостаточно.

- Чего же тогда достаточно?

- Абсолютного подчинения и мира, где мужчины могут свободно дышать, не спрашивая разрешения у ближайшей доминанты-медички. Мира, где все женщины гордятся большими животами, в которых вынашивают детей... Ты хочешь ребенка - и ты его получишь. Это будет приготовленное, свежезамороженное стерилизованное дитя, и я желаю тебе получить от общения с ним много радости. Он не будет знать твоей груди, и, если это будет сын - мой сын, он станет врагом всего твоего племени. Он вступит в любовную связь с твоей кредитной карточкой и сломает ногу, отплясывая на твоих похоронах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});