Смерть в рассрочку - Татьяна Моспан

Объявления на регистрацию московского рейса ещё не было. Публика в зале посматривала на часы и задирала головы, глядя на табло.

За стойкой кафе надолго расположилась небольшая группа людей в лохматых шапках и полушубках. Это задерживали один из местных рейсов, и пассажиры, в основном, работники с буровой, не теряя времени даром, гудели вовсю.

Сема, следя одним глазом за шумными буровиками, не забывал поглядывать на Карлина, Карлу, как он его называл. Вроде все нормально, решил Резаный, но внимания не ослаблял.

Качок возле Карлина вертел головой, угрюмо оглядывая зал. Он тоже не заметил ничего настораживающего.

Вот, вот, смотри, милый, одобрил Сема, тебе за это деньги капают, и немалые.

У Резаного была другая задача. Его отправили в этот сибирский город сразу вслед за Карлиным, чтобы он разобрался в ситуации изнутри.

Такой приказ дал ему человек, которого Сема почитал превыше всего: Артем Семенович Беглов.

Тот сказал ему:

— Присмотри за Карлиным. Охрана у него будет хорошая, это не твоя забота.

Сема вскинул голову и поскреб пальцем шрам на щеке, пытаясь угадать мысли Беглова. Его веки слегка дрогнули.

— Вот, вот, ты правильно меня понял, — подтвердил свои слова Артем, наблюдая за Семой. — Ты — артист своего дела. Любую аферу или махинацию за версту чуешь. У тебя нюх, как у хорошего оперативника.

Ну, это уже шеф загнул, поежился уголовник и едва заметно усмехнулся, польщенный доверием.

— Обижаете, Артем Семенович…

— Если чего не так, сразу связываешься со мной.

Беглов был уверен в добросовестности Карлина, — почти уверен, на сто процентов он не верил никому, — но ослаблять внимания Резаного не хотел. Москва далеко, лишний глаз не помешает.

— Вторая твоя задача, — продолжал Беглов: — Своими действиями я потревожил братву. Местный актив заволновался, что лезу, мол, на чужую территорию. Уже пошла волна. Ты никуда не встревай, но постарайся разведать, что к чему, а главное, не стоит ли за ними кто посерьезнее. С кем надо, я сам разберусь. Понял? Не светись лишний раз.

Сема понял. Задача не из легких. Она несколько отличалась от того, чем он занимался раньше, но это его не пугало.

Сема Резаный занимал не последнее место в империи Беглова. В сорок четыре года имел шесть судимостей. Среднего роста, поджарый, с открытым, улыбающимся лицом — он был обаятелен, как и всякий мошенник на доверии. Располагать к себе людей он умел.

Один из следователей, который вел его последнее дело, удивлялся: надо же, облапошил человека, а тот зла на него не держит. Сам дурак, сокрушался потерпевший, если на удочку попался.

Сема был артистом своего дела. У него одно время и кличка была — Артист, потому что хорошо пел под гитару блатные песни, а главное, фантастически умел перевоплощаться.

— Тебе бы, браток, на сцену прямая дорога, а ты здесь с нами чалишься, — говорили ему. — Просмотрели родители.

Родители не просмотрели, потому что воспитывался Сема в детдоме. Молоденькая мамаша, едва он появился на свет, прихватив свои манатки, смылась прямо с больничной детдомовской койки, не пожелав взглянуть на малютку.

Смылась, и черт с ней! У него о ней душа не болела. Об одном хотелось Семе спросить свою легкомысленную родительницу: с кем это она так удачно перепихнулась, что волосы у него темные и кудрявые. Не одну расческу обломал, приглаживая роскошную шевелюру.

— Семочка, и в кого ты такой кудрявый? — спрашивали его. — Мамашка твоя, видать, не промах была.

— Не промах, — с усмешкой отзывался Сема, встряхнув темными кудрями. — Хорошо, что не с негром.

— Эт-то точно! — отставали от него.

Голубые глаза Семы смотрели на мир добродушно и весело. Его любили за незлобивый и веселый нрав. Он не претендовал на высокое место в воровской иерархии, у него не было врагов, он не мог никого обидеть и рассердить. Но, оказалось, что это не так.

Однажды, выступая перед заключенными, он задел одного авторитета. Ночью Семочку порезали. Его отбили сокамерники. В живых он остался чудом. С тех пор на левой шеке появился кривой шрам, а к его кличке Артист добавилась ещё одна — Резаный.

После отсидки Сема подался к Беглову. Надоело лохов шарашить, возраст не тот. Да и время нынче пасмурное, одному прожить трудно.

…Вячеслав Анатольевич Карлин в сопровождении охранника неторопливо шел по залу. Его коричневая ондатровая шапка была видна издалека.

Объявили посадку на местный рейс.

Толпа возле стойки кафе пьяно загомонила. Бурильщики в радостном оживлении двинулись регистрировать билеты. Часть мест в зале ожидания освободилась.

Карлин подошел к креслу, возле которого стояла искусственная пальма в кадке с пыльными листьями, и опустился в него. Южная растительность, вернее, её жалкая имитация, в этом северном сибирском городе выглядела нелепо.

Вячеслав Анатольевич поставил рядом с кадкой довольно вместительную дорожную сумку. Дипломат он держал на коленях.

Резаный знал, что находится в дорожной сумке. Роскошная шубка из соболей. «Бабе своей купил, — незлобиво усмехнулся Сема. — Чтобы лучше любила».

Карлин оправдал доверие Артема. Он вел себя именно так, как Беглов предполагал. Гудков поручился за него не зря. Банк, два акционерных общества, одно из которых было «Азиядрагмет», приносили верный доход. Генеральным директором официально являлся Карлин. Здесь все было чисто. Вячеслав Анатольевич отрабатывал доверие Артема и мог не беспокоиться за свое будущее.

Зато Сема беспокоился. За Карлу и за себя тоже.

Две местных бригады решили объединиться против Артема. Такой кусок мимо них проскочил!

«Кинулась …изда в ладоши хлопать, когда кончили играть!» — зло думал Сема. Действия юнайтед братвы могли доставить серьезные неприятности. Беглов, конечно, разберется, но потом. А сейчас надо было добраться до столицы.

Посланник Артема в холодную зиму не зря прохлаждался в сибирском городе. Нарыл такой компромат на губернатора Блинова, которому Беглов помог на выборах, что, стукни об этом, куда положено, такой вой поднимется, только держись.

У Резаного, которому все было до фонаря и который жил по принципу: все воруют, но не все попадаются, — волосы встали дыбом, когда он разузнал поподробнее о житье-бытье губернатора. Какие там аферы! Он свои деньги зарабатывал, можно сказать, честным нелегким трудом. Как ни говори, а по совокупности заслуг худо-бедно шесть сроков отмотал, не последний, значит, человек по части надувательства и махинаций. Так вот, он — щенок по сравнению с этими дельцами.

Обидно стало. Сколько выдумки и смекалки надо было проявить ему, чтобы себе на хлеб с маслом заработать! Объегорить трезвого, в здравом уме человека — это не два пальца обоссать. А тут… Ну, е-мое!

Главное, мужик этот, Блинов, примитивен, как оглобля. Видно, и впрямь все перевернулось в наше время. Одного за десять тысяч долларов Интерпол разыскивает, — подорвал основы государства! — а другие сотнями тысяч хапают на глазах у изумленной публики, и ничего.

Ладно бы сам Блинов брал, так ещё и семейка его не теряется. Охулки на руку не кладет. Присосались, как клещи, и сосут, и сосут… Все семейство, как мухи, обсело богатейший регион и доит его без зазрения совести.

Ну, жизнь наступила, ну, жизнь! — сокрушался Сема. Если разобраться, то деятельность Артема Беглова — благотворительное общество, островок среди хапуг и взяточников.

Вячеслав Анатольевич Карлин действовал здесь строго в рамках закона. Артистическая натура Резаного с большим трудом научилась переваривать эти слова. Напрягаться пришлось! Сколько сделок Карле ни предлагали за это время, какой куш ни сулили, он все отклонял. Сема был в курсе событий. Он с уважением смотрел на Карлу. Стойкий мужик, не зря его Беглов на хозяйство посадил.

Сам он тоже не раскаивался, что пришел к Беглову. За такими, как Артем, будущее.

Резаный стоял у сувенирного киоска, насвистывая слова известной блатной песенки.

Поворую, перестану.Жду: вот-вот богатым стану.Вот тогда начну опятьЯ законы соблюдать…Эх, поворую…

Его внимание привлекли двое мужиков, мелькнувшие в толпе буровиков.

Панцирь! Внутри у Семы все похолодело. Он знал этого отморозка. Зачем он сюда причалил? Появление бандита не могло быть случайностью.

Панцирь отделился от своего спутника и расслабленной походкой направился в сторону Карлина, который продолжал сидеть в кресле.

Бандюга на ходу прихлебывал баночное пиво. Вторую банку держал в руках. Все выглядело естественно. Разве что очень уж осторожно нес он эту банку, даже лицо побелело от напряжения. Но никто, кроме Резаного, не обратил на это внимания.

Козел, дубина! Сема сверлил глазами охранника, но тот спокойно сидел рядом со своим патроном. Второй намертво застрял возле справочной. За что им только деньги платят! Резаный выругался. Одна вывеска…