Музыка Океании (СИ) - Ледова Полина

— Я не буду, если что, — пояснила Ника. Голова и так болела, ей ужасно хотелось спать, пусть она и знала, что не сомкнёт глаз.

Эльпис проигнорировала её слова, налила половину бокала, стукнула о него краешком бутылки, издав тонкий стеклянный звук и жадно глотнула из горлышка. Ника глубоко вздохнула и взяла бокал, лишь слегка пригубив вино. Вкус у него был паршивым. В свои винные ночи Эльпис всегда выбирала самое дешёвое пойло.

И всё-таки, не смотря на усталость и весь этот мерзкий день, они были вместе. И пили вместе. Молча и опустошённо. И Ника могла долго рассматривать Эли, то, как постепенно её синие глаза застилает туман, как багровеют губы и наливается кровью лицо. Они не разговаривали, но при этом между ними всё равно происходил диалог. Она считывала жесты Эли, то, как та отпивала из горла, то, как менялось её лицо с каждым новым залпом. Как в глазах зарождались слёзы. Как она плакала и рыдала, утирая лицо руками. Курила, прямо в люксе «Резиденции», сбрасывая окурки в первую опустевшую бутылку. И всё это происходило в абсолютной тишине, и не было ничего более правильного, чем этот вечер.

Напряжение, исходящее от Эльпис, постепенно нарастало, заполняя всю комнату вместе с винными парами и дымом. Последние полчаса она плакала без всхлипов и рыданий, слёзы просто катились из опухших ярко-синих глаз. Ника почти физически ощущала на себе её боль.

— Эли, если ты захочешь поделиться, я выслушаю, — напомнила она на всякий случай.

Девушка медленно повернула голову на её голос. Даже в таком виде — вся зарёванная, опустошённая и бессильная, она оставалась невероятно красивой. Всем своим сердцем Ника любила её и хотела утешить в эту тяжёлую для них минуту, но не могла этого сделать до тех пор, пока Эли не позволит этого.

— Я не могу больше выступать, — сказала Эльпис. Последняя бутылка уже подходила к концу, да и пачка сигарет заметно опустела.

— Может, расскажешь? — предложила Ника.

Эльпис опять отпила.

— Я слышу шум. Он похож на дребезг. Или скрежет. Придумаешь из этого песню?

— Ты говорила про шум на сцене. Это о нём? — Ника и сама заметно опьянела, слова тяжело давались ей.

— Нет, уже не на сцене. Я слышу его всегда. Всегда, понимаешь? Раньше он был тихим и пропадал надолго. А теперь вообще всегда. Ники, я не могу больше, — она опять заплакала, потянулась к ней, и Ника приняла её в свои объятья.

— Тише, тише, — успокаивала её Ника. — Тебе просто надо отдохнуть… надо… нам всем. Я пыталась сегодня, Эли. Ты же слышала? Я пыталась как могла… — вся боль за любимую вылилась из сердца. Ника не могла больше с собой справиться и тоже разрыдалась.

— Но он не позволил, так? — Она оторвала голову от её груди. — Что он хочет? Чтобы я выступила с опровержением?

Ника покивала.

— Но я не могу. Не могу выступать больше… О-о-о, Ника! — Эльпис резко села, зажав уши руками. — Это невыносимо! Не говори только, что музыка в Океании звучит именно так!

— Тебе нужно поспать, Эли, пойдём…

После долгих уговоров, Эльпис, наконец, удалось затащить в кровать. Она уснула прямо в одежде. Ника заведомо готовилась к очередной бессонной ночи, но, к своему удивлению, вырубилась без памяти и не просыпалась до самого утра.

Ей снилась далёкая жемчужная страна, а ещё нежные переливы арфы.

Глава VII. «Восточный Вестник»

517 день после конца отсчёта

В проёме купе стояли двое незнакомцев. Одной из них была невысокого роста бледная рыжеволосая девушка, на вид ей можно было дать лет тридцать. Второй — парень, пожалуй, ещё моложе — не старше двадцати пяти. Внешне он казался привлекательным, но что-то в его внешности сразу показалось Вестании странным. То ли острые, лисьи черты лица, обрамлённого золотистыми волосами, то ли эти узкие голубые глаза. Его лицо как будто выделялось, выглядело слишком непохожим на другие лица.

— Здравствуйте, кто вы? — сумела выдавить из себя Вестания, мигом засуетившись и подскочив с места. Ей стало неловко от того, что её застали врасплох, пока она наблюдала за спиралью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не против, если я прикрою дверь? — спросила девушка, не представившись. Голос её был мягким и располагающим к себе. Кажется, у неё была манера заигрывать с детьми, добавляя весёлых ноток в интонацию. — Вы едете одни? — Не дождавшись разрешения, она задвинула дверь и щёлкнула замочком.

Холодок пробежал по спине Вестании, она осознала, что они в одночасье оказались заперты в купе с двумя незнакомцами.

— Заглуши немного радио, — распорядилась рыжеволосая, и парень, словно заранее предугадав её просьбу, прошёл по купе и дотянулся до приёмника, висевшего почти под самым потолком над столиком. В мгновение ока он извлёк из кармана отвёртку и принялся колдовать с устройстовм.

— Но оно не играло, — смутилась Теренея.

— Поезд напичкан жучками, — чуть слышным шёпотом объяснила девушка. — Нам это ни к чему.

Через несколько минут парень-блондин показал ей оттопыренный большой палец и отошёл от стола, оставшись стоять возле входа. Девушка же села на свободное место, где раньше спала Ариадна.

— Девочки, с вами едет мама? Мы должны поговорить и с ней. — Продолжила рыжая с непринуждённым видом.

— Вы не ответили кто вы, и что вы делаете в нашем купе, — напористо заявила Вестания, пытаясь совладать со страхом.

— Не кипятись, девочка. — Рыжеволосая понизила голос до шёпота. — Здесь никто вам не желает зла. Меня зовут Веспер, это Фрикс. Мы из армии Сопротивления, но вы ни в коем случае не должны произносить эти имена вслух если рядом есть незнакомцы. Это очень серьёзно и может быть опасным для вас.

Сопротивление! Вестания почувствовала, как холодеют пальцы рук. Во что они ввязывались?

— Я Теренея, а это Вестания, — встряла Тера в самый неподходящий момент. Кто её просил открывать рот?

— Очень красивые имена, очень необычные, — улыбнулась ей Веспер.

— Что вам надо от нас? Мы не имеем никакого отношения к Сопротивлению, — затараторила испуганная Вестания.

— Вообще-то, имеете. Ты не сказала, где ваша мать. — Настаивала Веспер.

— Она не поехала с нами, — ответила Теренея. — Билетов было всего два…

В голосе сестры вздрогнули ещё не до конца унявшиеся слёзы. Вестании тоже стало горько от недавнего воспоминания.

— О, малышка… Мне жаль, — Веспер произнесла это с неподдельным теплом в голосе. Эмоции на лице тоже казались искренними. — Фрикс, ты помнишь её? Она ничего не сказала про третий билет для себя. Если бы знали, может что-то придумали для неё.

Вестания немало удивилась этому комментарию.

— Вы знали маму? Это вы продали ей билеты? Объясните!

— «Восточный Вестник» — это премиум-поезд, и последняя надежда покинуть Сциллу. — Принялась объяснять Веспер. Фрикс, не проронил ни слова, просто стоял рядом и молча слушал их разговор. — Разумеется, билеты на него стоили баснословных денег. Сопротивление своими силами смогло выкупить некий процент билетов, чтобы продавать их по меньшей цене среди тех, кто вызовется вступить в наши ряды добровольцем. Мы с Фриксом специально прибыли в Сциллу для этого задания, для вербовки. Сейчас мы проводим учёт войска в наших рядах. У вашей матери не хватало талантов на покупку даже двух билетов, но мы согласились, потому что она была в отчаянье, и говорила, что пойдёт на всё ради Сопротивления. Не хочу оскорбить её, но в военные времена, как сейчас, эти слова для нас весят много. Если бы только она сказала, что ей нужно три билета… ох, как жалко получилось, девочки. — Сокрушалась Веспер.

У Вестании в голове не укладывалось всё то, что рассказала им девушка. Неужели для Алкионы так важно было вывезти их из Сциллы, что она пошла на сделку с Сопротивлением? Пообещала им что угодно, любую помощь… Вестании начинало казаться, что она совершенно не знает их собственную мать.

— Послушайте… — заговорила Вестания, — я совершенно не понимаю, чего вы хотите теперь от нас. Я не могу отвечать за слова нашей мамы. Она нам ничего этого не рассказала.