Открой мне себя (СИ) - Головьева Светлана

— Сиди тут и жди, даже не думай бежать, только разозлишь хозяина, — строгим тоном произносит мужчина и оставляет меня одну в этой холодной клетке.

А сбежать бы было неплохо, вот только шансов у меня никаких нет. Тут повсюду охрана, я не удивлюсь, если у них ещё и сторожевые собаки есть. И я даже не знаю, куда мне бежать, если даже удастся покинуть дом. Я в незнакомом городе, без телефона и денег. У меня нет шансов. И я не могу сбежать без Скарлетт. Узнать бы, где они её держат. Надеюсь, с ней всё в порядке.

— Давно не виделись, дорогая, — выдёргивает меня из моих мыслей приторный голос Стентона.

— Я тебе не дорогая, — огрызаюсь я.

Один взгляд на этого ухмыляющегося мерзавца заставляет всё во мне кипеть. Он лишил меня родителей, забрал у меня семью, и теперь мне хочется придушить его своими руками.

— Тише-тише, не надо грубить, давай лучше поговорим, — он садится напротив меня и пристально меня разглядывает, — а ты похожа на отца, сразу видно, что его дочь…

— Не смей о нём говорить, — кричу я, обрывая его на полуслове, — ты не имеешь права говорить о моих родителях, ты их убил, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы отомстить тебе.

— А ты хорошо осведомлена, кто же тебе это всё рассказал? Уж точно не Скарлетт, она бы себя не сдала, — довольным тоном произносит он.

— О чём ты говоришь? — непонимающе смотрю на него, он в ответ лишь коварно улыбается. Тянет время, наслаждаясь, произведённым эффектом.

— Отвечай, ублюдок! Что ты имел в виду, говоря, что она бы себя не сдала? — я уже не говорю, а кричу.

— А то, дорогая моя, что твоя тётя вместе со мной спланировала тот взрыв, и она виновата не меньше меня.

— Ты лжёшь! — я резко встаю и бросаюсь на этого подлеца, — это всё ложь, она не убивала моих родителей, это ты, это всё ты! Ты убийца и лжец.

Я кричу и пытаюсь вцепиться в его горло, но он перехватывает мои руки своими и крепко сжимает. Он гораздо сильней меня, но я не собираюсь сдаваться. Спустя мгновенье в комнату вбегают несколько человек, они пытаются оттащить меня от него, но я намертво держусь за воротник его рубашки. Жаль, что он без своего любимого шейного платка. Я бы могла задушить его им же.

— Да уберите же её от меня! — кричит Стентон своим подчинённым, но с разъярённой женщиной справиться не так-то просто.

Один из телохранителей Стентона хватает меня подмышки и тащит назад. Но я вырываюсь и избавляюсь от его сильных рук. Только это длится недолго, и меня снова хватают.

— Я убью тебя, Стентон, ты мне за всё заплатишь, — кричу я.

— Умей принимать правду, девочка, — он подходит ко мне ближе и гладит мою щеку, от чего я вся передёргиваюсь, — наверно больно, когда предают близкие, но жизнь слишком жестокая штука.

Мне хочется вырваться из этих стальных лап и придушить наглеца голыми руками, но меня словно сковали, и я не могу пошевелиться. Я никак не могу поверить, что тётя замешана в том взрыве, который унёс жизнь моей мамы и заставил моего отца жить вдали от меня. А кроме них погибли десятки человек. Неужели можно убить стольких людей и спокойно жить дальше, словно ничего не произошло? Нет, я не хочу в это верить. Не хочу принимать то, что меня вырастила убийца. Нет.

— Я тебе не верю! Ты просто хочешь оправдаться, но у тебя ничего не выйдет, — зло бросаю я.

— Мне незачем оправдываться перед какой-то девчонкой, я ни о чём не жалею. Хотя нет, всё же жалею, но лишь о том, что не убил твоего отца.

Я удивлённо смотрю на него и думаю, что ослышалась, но то, с каким удовлетворённым лицом он на меня смотрит, доказывает, что мне не послышалось. Я открываю рот, но он меня опережает.

— Да, я знаю, что он жив. К сожалению, узнал только пару часов назад, иначе я бы искал его, а не гонялся за тобой. Надо отдать ему должное, он убедил всех, что умер, и ему удавалось скрываться целых пятнадцать лет. Я его недооценил, очень недооценил.

— Как ты о нём узнал?

— Твой дружок нам помог, — довольно произносит он.

— Только не он, он не мог меня предать.

Он не мог предать меня, это не правда. Стентон пытается меня запутать, весь его вид показывает, как он доволен собой, как наслаждается моими душевными терзаниями. Это его психологический приём. Он пытается сбить меня с толку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не бойся, твой герой ни за что не пойдёт на предательство. Он нам помог, не зная о том, что делает, — я непонимающе на него смотрю, — мои люди за ним проследили и вышли на дом твоего папочки. И раз теперь я знаю, что он жив, то мы преподнесём ему наше приветствие. Так сказать, поздравление с новым рождением, — он смотрит на верзилу, который меня держит и говорит, — Займитесь ей, нам нужно, чтобы она выглядела соответственно.

Я непонимающе смотрю на Стентона, но он уже направляется на выход в сопровождении пары охранников. Хлопает дверь, и мы остаёмся один на один с этим гигантом, который одной рукой может меня убить. Мне не очень нравится, в каком направлении поскакали мои мысли, но что-то подсказывает, что всё это не к добру. Запомните, если вы остались в замкнутом пространстве с незнакомым мужчиной, внешность которого заставляет детей плакать, лучше бегите. Но в моей ситуации бежать некуда. Верзила бросает меня на пол, и я громко вою от боли, кажется, моя задница принимает на себя весь удар.

— Может, мы договоримся? Мы ведь живём в цивилизованном мире, не всё решается грубой силой, — конечно, он и не собирается меня слушать и в ответ отвешивает мне пощечину, от которой я чуть не сворачиваю шею, голова моя дёргается в сторону, во рту появляется привкус крови. Кажется я прикусила щёку.

Мужчина хмурится, словно художник, который видит, что его картине чего-то не хватает. А потом со всего размаху пинает мне в живот, от чего из меня словно улетучивается весь воздух, а боль охватывает всё тело. Господи, когда это всё кончится? Я пытаюсь встать, но он снова бьёт меня по лицу, от чего из моих глаз брызжут слёзы. В голове звенит, в висках пульсирует. Я прижимаю руку к пострадавшему лицу и стискиваю зубы от нестерпимой боли.

На этом избиение заканчивается, видимо теперь я выгляжу соответствующе, как и хотел Стентон. Одной рукой я держусь за живот, который жутко болит, кажется, что мои внутренности превратились в кашу. Лицо горит от ударов, во рту кровь, волосы растрёпаны, из глаз текут слёзы, которым, казалось, нет ни конца, ни края. Вот какой меня хочет видеть Стентон, а точнее, какой меня должен увидеть мой отец. Верзила достаёт откуда-то камеру и пару раз снимает своё творение, после чего выходит и оставляет меня корчиться на полу от боли.

Глава 22

Эван

― Господи, только не забирай её у меня, только не её, — крутится в моей голове, пока я держу безжизненное тело Мии. Кожа её бледная и прозрачная, видны все вены на её милом личике, которое сейчас кажется ненатуральным. Она вся в крови, которая всё никак не останавливается, а течёт бурным потоком, ещё немного и мы утонем в ней. Вокруг нас лежат мёртвые мужские тела, надо мной стоит Стентон и заливисто смеётся, а смех его словно осколками режет слух. Я смотрю на него сквозь бежавшие по моему лицу слёзы и сильнее прижимаю к себе тело Мии. Мне хочется скрыться отсюда, уйти подальше от этого монстра, спасти её от него, но я уже опоздал. Я не спас её, и вот как моя ошибка сказалась на ней, она умерла.

— Ты опоздал, Эван! — Стентон снова раскатисто хохочет и оскаливает свои идеальные зубы, — Ты не спас её! Она умерла из-за тебя!

Я резко раскрываю глаза, пытаясь отдышаться. Лёгкие словно сковали железные тиски. По лицу бежал холодный пот, а сердце колотилось, как бешенное. Это был всего лишь сон и ничего более. Самовнушение ведь работает? Конечно, надо думать позитивно и всё будет хорошо. Я разговариваю сам с собой, дожили. Смотрю в окно и вижу, что уже начинает смеркаться. Чёрт, сколько я проспал. После разговора с Биллом, мы разошлись по комнатам. И я видимо задремал. Не помню, когда нормально спал. А здоровый сон очень важен, для работы мозга. Нужно найти Мию и спасти. А я тут прохлаждаюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})