Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Архан находился в своем святилище, просматривая свитки магической науки и изучая рубиновую глубину одной из драгоценных склянок с эликсиром, когда услышал слабый шорох в темном углу комнаты. На какой-то миг он решил, что проклятый песок, направляемый непримиримой ненавистью Ксара Безликого, чей народ он убил, все-таки просочился внутрь черной башни. Визирь ощутил настоящий ужас. Он схватил гаснущую лампу и стал осматривать комнату, разгоняя густые тени.

Лампа высветила блестящие черные хитиновые панцири. Из щелей в камне выползали скарабеи, покрывая пол убежища шуршащим ковром.

Архан отступил, крепко сжимая в руке склянку с эликсиром, и приготовился прочитать могущественное заклинание, как вдруг скарабеи устремились в середину комнаты; сухо пощелкивая крыльями, взлетели в воздух и закружились блестящим облаком.

Слова заклинания застыли на устах Архана — облако приняло знакомые очертания.

— Преданный слуга, — произнес голос из глубины шуршащего облака.

Он родился из шороха жвал и гудения крыльев, царапанья лапок о пыльные панцири, но ошибиться было невозможно. Потрясенный Архан низко поклонился образу Нагаша.

— Я здесь, хозяин, — сказал визирь, заталкивая склянку поглубже в рукав. — Что прикажешь?

— Наши враги снова выступили против нас, — ответил некромант. Смутно очерченное лицо Нагаша повернулось к визирю. — В Кватаре собираются новые армии, а Бронзовое Войско пересекает Великую пустыню, чтобы напасть на Бел-Алияд.

— Пересекает пустыню? Но это невозможно! — воскликнул Архан. — Песчаные бури…

— Бури — дело рук трусливых жрецов Махрака, — прошипел Нагаш. — Так они надеются скрыть передвижение своих войск. Прямо сейчас беженцы из Бхагара ведут воинов Ка-Сабара потайными путями племен пустыни. Они доберутся до Бел-Алияда за две недели. Да только они не знают, что среди них есть предатель, один из тех, кто поклонялся мне долгие годы после поражения у Зедри. Он доставит Бронзовое Войско прямо нам в руки, а значит, и сам Бронзовый Город!

В голове Архана все перепуталось — он пытался осмыслить новый поворот событий.

— Мои воины наготове, хозяин, — сказал он. — Что мы должны делать?

— Бери свою мертвую конницу и отправляйся в Бел-Алияд, — приказал некромант. — А когда прибудешь туда, сделаешь вот что.

И некромант посвятил Архана в свой план шипящим пощелкивающим голосом. Визирь слушал, низко склонив голову и продумывая падение Акмен-хотепа и народа Ка-Сабара.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Планы на корону

Кхемри, Живой Город, 44 год Гехеба Могущественного

(—1962 год по имперскому летосчислению')

Девушка-рабыня стояла на коленях в центре магического круга, тело ее мучительно напряглось, в то время как Нагаш читал Заклинание Жатвы. Девушка приплыла в Живой Город всего два дня назад на невольничьем судне из Зандри — ее забрали в рабство во время нападения на варварские земли на далеком севере. Ясные голубые глаза в молчаливом ужасе уставились на Нагаша, рот широко распахнулся в застывшем вопле боли, обнажив ровные белые зубы и изогнувшийся язык. Плечи дрожали — девушка пыталась сделать вдох. Верховный жрец был весьма осторожен — он оставил ее мышцы подвижными ровно настолько, чтобы она могла вдыхать достаточно воздуха и оставаться в полном сознании. Ему потребовались долгие месяцы и бесчисленные эксперименты, чтобы добиться такой точности.

Сильный голос Нагаша эхом отражался от каменных стен его святая святых под Великой пирамидой. Он продолжал свой безжалостный дикий речитатив и говорил по-неехарски, а не на умирающем змееподобном языке своих пленников. За три года, прошедшие после того, как он убил того болвана-неудачника Имхепа, его понимание варварской магии стремительно росло. Проливать кровь, выпускать душу из оков плоти и костей стало привычным делом.

Речитатив ускорялся и звучал, как колокольный звон. Нагаш полностью сосредоточился на трепещущем сердце рабыни. Оно начало биться в одном ритме с его речитативом, и воздух между магом и рабыней потрескивал от невидимой глазам магической связи. Верховный жрец стиснул кулаки, кожей чувствуя тепло жизненной силы девушки. Его голос возвысился до ликующего крика, от бледной кожи рабыни потянулись тонкие завитки дыма. Девушка больше не дрожала. На ее висках и шее проступили вены. Нагаш чувствовал, как биение ее сердца усилилось до блистательного крещендо. И тут тело рабыни неистово содрогнулось и вспыхнуло столбом шипящего зеленого пламени.

Нагаш погрузил руки в пылающее инферно и сжал горло девушки, чувствуя, как сила струится по его коже. Глубоко вдохнув, он напряг волю, и ее жизнь потекла в него. Его жилы невыносимо пекло, а последние крики рабыни беззвучно отдавались в его костях. Через миг все закончилось, и тело девушки, полностью лишенное жизненных сил, рухнуло к ногам Нагаша, превратившись в горку дымящихся костей.

Но это была только прелюдия, накопление силы перед началом настоящей работы. Укутавшись в бесплотный туман, светясь нечестивой энергией, верховный жрец снова распростер руки и обернулся к деревянной клетке, стоявшей в нескольких футах от магического круга. Внутри шевелились неясные фигуры, скрытые от неверного света угасающих масляных ламп. На этих близнецов, молодых мужчину и женщину благородного происхождения и в расцвете юности, Кефру наткнулся в винном погребе неподалеку от порта. Вообще ему крупно повезло — требования Нагаша для следующего эксперимента были весьма специфическими, пришлось ждать несколько месяцев, пока эта пара попалась в лапы молодого жреца.

Последние слова Заклинания Жатвы еще эхом звучали в комнате, а Нагаш уже начал следующий ритуал. Первые фразы были совсем простыми, они служили всего лишь для того, чтобы верховный жрец смог сосредоточиться, но ритм все убыстрялся, а текст усложнялся. Началась первая фаза превращения.

Нагаш быстро понял, что существует предел могущества человеческой души. Когда Имхеп в последний раз выдохнул и его жизненная сила перетекла в ладони Нагаша, верховный жрец почувствовал, что его жилы превратились в пламя, и вообразил себя богом. Но та чудесная энергия слишком быстро иссякла. Одна человеческая жизнь могла поддержать лишь незначительное заклинание друкаев, но не больше. Душа — всего лишь дуновение ветерка по сравнению с неистовыми ветрами магии, питающими ритуалы друкаев.

Колдун всегда это знал. Это была еще одна хитрая ловушка варваров. Мальхиор мог придерживаться их соглашения, обучая Нагаша магическим заклинаниям и ритуалам друкаев, но при этом прекрасно понимал, что верховный жрец никогда не накопит достаточно силы, чтобы приступить к более могущественным заклинаниям. Подобные попытки требовали десятков, если не сотен человеческих душ — слишком много, чтобы сделать это во время единственного обряда, и слишком масштабно, чтобы не привлечь внимания Тхутепа и городской знати. Мальхиор наверняка надеялся, что жажда власти так влечет Нагаша, что он потеряет голову и поведет себя безрассудно, а это приведет к его гибели. Однако верховный жрец, не поддаваясь искушению, стал применять новообретенную силу совсем иначе, а именно — к магической науке погребального культа Сеттры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});