Под куполом - Стивен Кинг

— Там есть какая-то записка?

— Здесь нет, — ответила Генриетта. — Может, в доме.

Но и там ничего не нашлось, по крайней мере, нигде на видных местах, да и тяжело им было представить причину, которая бы побуждала кого-то прятать такую вещь, как предсмертная записка. Бадьи следовал за ними из комнаты в комнату, он не выл, лишь тихий скулеж доносился из глубины его горла.

— Наверное, я заберу его домой, к себе, — сказала Генриетта.

— Придется вам. Я не могу взять его с собой в госпиталь. Я позвоню Стюарту Бови, чтобы приехал и забрал… их, — кивнул он большим пальцем себе за плечо. У Твича бурлило в желудке, но не это было плохим; плохим было то, что депрессия, которая прокралась в него, омрачила его по обыкновению солнечную душу.

— Не понимаю, зачем им вздумалось это сделать, — произнесла Генриетта. — Конечно, если бы мы уже целый год просидели под Куполом… или даже месяц… тогда да, возможно. Но меньше недели? Не годится стойким людям отвечать таким образом на неприятности.

Твичу казалось, что он их понимает, но ему не хотелось говорить об этом Генриетте: впереди у них, вероятно, тот самый месяц, а то и год. А может, еще больше. Без дождей, с все меньшими ресурсами и ухудшением воздуха. Если самая мощная в технологическом плане страна в мире до сих пор не была в состоянии понять, что же именно случилось в Честер Милле (не говоря уже о решении проблемы), значит едва ли это произойдет скоро. Уилл Фримэн, наверное, это понял. А может, это была идея Лоис. Может, когда остановился генератор, она сказала: «Дорогой, давай это сделаем, пока вода в джакузи еще горячая. Давай выберемся из-под Купола, пока мы не голодаем. Что ты на это скажешь? Посидим напоследок в ванной и немного выпьем на прощание».

— Может, это тот самолет подтолкнул их к концу, — отозвался Твич. — Тот ирландский лайнер, который врезался вчера в Купол.

Генриетта ничего не произнесла на эти его слова, она отхаркнула и сплюнула в кухонную раковину. Довольно шокирующая демонстрация непринятия. Они вышли во двор.

— Будут еще и другие люди, которые так будут делать, не так ли? — спросила она, когда они уже дошли до конца подъездной аллеи. — Потому что иногда самоубийство просто витает в воздухе. Как вирус какого-то гриппа.

— Кое-кто уже успел, — Твич не знал, действительно ли самоубийство безболезненное[398], как поется в той песне, но, безусловно, при некоторых обстоятельствах оно может быть заразным. Наверное, особенно заразным, когда ситуация беспрецедентная, а в воздухе начинает вонять так, как в это безветренное, неестественно теплое утро.

— Самоубийцы — трусы, — заявила Генриетта. — Это правило, в котором нет исключений, Даглас.

Твич, чей отец долго и тяжело умирал от затяжного рака желудка, имел в отношении этого сомнения, но ничего не сказал.

Генриетта, уперев руки себе в костлявые колени, наклонилась к Бадьи. Тот вытянул вверх шею, принюхиваясь к ней.

— Идем, здесь рядом, мой мохнатый друг. У меня есть три яичка. Ты можешь их съесть, пока они не испортились.

Она уже было отправилась, и потом вновь обратилась к Твичу.

— Самоубийцы — это трусы, — повторила она, делая особое ударение на каждом слове.

5

Выписавшись из «Кэти Рассел», Джим Ренни хорошо выспался в собственной кровати и проснулся освеженным. Хотя он ни за что никому в этом не сознался бы, отчасти причина состояла в том, что дома не было Джуниора.

Теперь, в восемь часов, его черный «Хаммер» стоял неподалеку ресторана Рози (прямо перед пожарным гидрантом, да какая к чертям собачим разница, пожарного департамента сейчас не существовало). Он завтракал с Питером Рендольфом, Мэлом Ширлзом, Фрэдди Дейтоном и Картером Тибодо. Картер занимал уже обычное для обоих место по правую руку от Большого Джима. Этим утром он имел при себе два пистолета: собственный на бедре и недавно возвращенный Линдой «Беретта Таурус» в подмышечной кобуре.

Квинтет занимал лясоточильный стол в дальнем уголке ресторана, без всяких угрызений совести вытурив оттуда завсегдатаев. Рози к ним не подходила, послала Энсона обслуживать.

Большой Джим заказал три жаренных яйца, двойную порцию колбасы и домашних тостов, поджаренных на свином сале, как их когда-то готовила его мать. Он помнил, что ему рекомендовано сократить потребление холестерина, но сегодня хотел набраться как можно больше так нужной ему сейчас энергии. Не только сегодня, он будет нуждаться в ней еще несколько дней; а уже после все будет под контролем. Тогда он и займется своим холестерином (сказка, которой он кормил себя в течение последних десяти лет).

— Где Бови? — спросил он у Картера. — Я желал видеть этих проклятых Бови здесь, а они где?

— Вынуждены были поехать на Бетл-Стрит. Там мистер и миссис Фримэн покончили жизнь самоубийством, — доложил Картер.

— Этот никчема себя укокошил? — воскликнул Большой Джим. Несколько клиентов, которые сосредоточились главным образом у стойки бара, смотря Си-Эн-Эн, оглянулись на него, но тут же поотворачивались. — Это так хорошо! Я и на цент не удивлен! — В голове у него мелькнуло, что дилерство «Тойоты» теперь будет легко прибрать к рукам… Но зачем оно ему? Намного более сладкий кусок упал ему прямо в подол: целый город. Он уже начал составлять список чрезвычайных декретов, которые начнет внедрять, как только получит чрезвычайные полномочия. Это произойдет уже сегодня вечером. Но вопреки всему, он так много лет ненавидел того бычьего сына Фримэна и эту его сисястую, чье имя рифмуется со словом «пядь».

— Ребята, они с Лоис сейчас завтракают на небесах, — он сделал паузу, и тогда взорвался смехом; не совсем политкорректно, но не было сил сдержаться. — В столовой для прислуги, я не имею в этом никаких сомнений.

— Когда Бови уже туда приехали, они получили еще звонок, — дальше сообщал Картер. — С фермы Динсмора. Там тоже самоубийство.

— Кто? — спросил Рендольф. — Арлен?

— Нет. Его жена. Шелли.

Тут уже на самом деле стало немного стыдно.

— Давайте склоним наши головы на минуту, — произнес Большой Джим и протянул вперед руки. За одну его руку взялся Картер, за другую Ширлз; подключились Рендольф с Дейтоном.

— Обоже прошублагословибедныедуши, радииисусааминь, — протарахтел Большой Джим и поднял голову. — Питер, небольшое дело для тебя.

Питер добыл свою записную книжку. Записная книжка Картера уже лежала рядом с его тарелкой.

Парень все больше и больше нравился Большому Джиму.

— Я нашел пропавший пропан, — объявил Большой Джим. — Он на РНГХ.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});