Сага о Рунном Посохе - Майкл Муркок

— У нас нет иного выхода, — возразил Корум. — Ибо мы — единая сущность с четырьмя лицами, разве вы не понимаете — мы единственные в нашей Вселенной, у кого есть возможность уничтожить колдунов тем единственным способом, которым с ними можно разделаться.

Хоукмун встретился взглядом с Элриком, затем с Корумом и Эрекозе. И Хоукмун понял. И Хоукмун пришел в ужас от этого знания.

Послышался уверенный голос Эрекозе:

— Мы — Четверо-в-Одном. Наша совместная сила превосходит силу каждого в отдельности, даже умноженную вчетверо. Мы должны соединиться, братья, должны преодолеть разделение, дабы победить Агака.

— Нет… — промолвил Элрик, и это же самое слово Хоукмун безмолвно выкрикнул вслед за ним.

Но какая-то непреодолимая сила подчинила себе Хоукмуна. Повинуясь ей, он встал у одного из углов бассейна, и трое остальных последовали его примеру.

— Агак! Агак!

Жидкость в бассейне забурлила с новой силой.

Хоукмун лишился голоса. Лица его товарищей застыли в напряжении. Они лишь смутно осознавали присутствие остальных своих спутников, которых привели сюда. Воины отошли подальше от бассейна, охраняя вход в комнату от возможной атаки. Они охраняли Четверых, но ужас застыл в их глазах.

Хоукмун видел, как взметнулся огромный Черный Меч, но больше не испытывал перед ним страха, и его собственный клинок поднялся ему навстречу.

Четыре лезвия соприкоснулись остриями прямо над центром бассейна.

И в этот миг Хоукмун не смог удержаться от торжествующего крика, ибо ощутил внутри себя невероятное могущество. Он услышал вопль Элрика и понял, что альбинос чувствует сейчас то же самое. Но одновременно в нем росла ненависть к этой мощи, которая превращала его в раба, и даже в этот миг он отдал бы все, чтобы ускользнуть из-под ее власти.

— Понимаю, — это был голос Корума, но донесся он из его собственных уст. — Это правильное решение.

— О нет! Нет… — на сей раз его собственный голос раздался из уст Элрика.

Он почувствовал, что теряет собственное имя.

— Агак! Агак! — Жидкость в бассейне извивалась, скручивалась и вскипала. — Быстрее! Пробуждайся!

Его сущность растворялась. Он был Элриком, он был Эрекозе, он был Корумом, он был также и Хоукмуном. Совсем немногое оставалось в нем от Хоукмуна. И он был также и тысячью других, Урликом, Джереком, Асквинолем… Он был исполинским горделивым созданием.

Тело его изменилось, свободно паря над бассейном. Ускользающее сознание Хоукмуна еще какое-то время видело его, прежде чем влиться в это единое существо.

На каждой стороне головы у него было по лицу, и лица эти принадлежали каждому из четырех его аватар. Немигающие глаза смотрели прямо перед собой. У него было восемь рук, и все они были неподвижны. Одетый в латы и шлем, цвет которых постоянно менялся, он горой возвышался над бассейном, опираясь на аркаду своих восьми ног.

Все восемь рук существа сжимали единственный огромный меч, и само существо, и его клинок были окружены призрачным золотистым сиянием.

— О! — подумал он. — Наконец-то я стал един!

И Четверо-в-Одном повернули свой чудовищный меч, направив его острие на ту жидкость, что бешено дергалась и извивалась под ними в бассейне. Субстанция страшилась меча, она завизжала: «Агак! Агак!»

Существо, которому принадлежал Хоукмун, собралось с силами. Меч начал опускаться.

Поверхность бассейна покрылась беспорядочными волнами. Цвет субстанции изменился, из горчично-желтого сделавшись ядовито-зеленым.

— Агак! Я умираю!

Клинок неудержимо опускался. Вот он уже коснулся поверхности. Субстанция, находившаяся в бассейне, металась от стены к стене, пытаясь хлынуть через борт и соскользнуть на пол. Меч погрузился глубже, и четвероединое существо ощутило новый поток энергии, хлынувший в него по клинку оружия. Затем раздался полустон-полувсхлип, и поверхность бассейна медленно опала. Он стал безмолвным, недвижимым, сероватым.

И тогда Четверо, что были Одним, устремились внутрь, чтобы раствориться в нем.

Хоукмун скакал в Лондру, а рядом с ним скакали Гьюлам д'Аверк, Иссельда Брасс, Оладан с Булгарских гор, Ноблио-философ, и граф Брасс. На каждом был круглый зеркальный шлем, в котором отражалось солнце. В руке Хоукмун держал Рог Судьбы. Он поднес его к губам, и раздался чистый ясный звук, возвестивший приход ночи на обновленную Землю, ночи, которая предшествовала новой заре. И как ни радостен был его ликующий звук, Хоукмун оставался равнодушен. Это тиски бесконечного одиночества, бесконечного страдания заставляли его раз за разом откидывать голову назад и посылать к небесам серебряный зов своего рога.

Он вновь оказался в лесу, и Гландит снова отрубал ему руку. Он закричал, когда боль пронзила запястье, а потом огонь охватил его лицо, и он понял, что это Квилл, вернувший себе былое могущество, вырвал у него из головые Глаз-Драгоценность, принадлежавший его брату. Пылающая тьма захлестнула мозг.

Теперь голос Хоукмуна был преисполнен страдания.

— Какое из этих имен я буду носить в следующий раз, когда ты призовешь меня?

— На земле воцарился мир. В воздухе разносятся теперь лишь звуки счастливого смеха и шепота влюбленных, да шорохи лесных озер. Мы и Земля живем в мире.

— Но надолго ли?

— Да, надолго ли?

Сущность, которая была Вечным Воителем, теперь видела все ясно и отчетливо. Она опробовала свое новое тело, взяла под контроль каждый член, каждую функцию. Ей это удалось, в бассейн вновь вернулась жизнь. Ее единственный восьмиугольный глаз осмотрел окружающее пространство и остановился на своем близнеце.

Агак спал слишком долго, но наконец пробудился, вырванный из забытья криками своей сестры Гагак, чье тело наводнили какие-то смертные, подчинили себе ее разум, а теперь воспользовались ее глазом и намеревались пустить в ход всю ее силу.

Агаку не было нужды поворачивать голову, чтобы взглянуть на сестру. Подобно Гагак, разум его располагался в этом огромном восьмигранном глазе.

— Ты звала меня, сестра?

— Я просто произнесла твое имя, брат.

Четверо, что были Одним, оказались достаточно сильны и поглотили жизненную энергию Гагак, так что сумели имитировать ее манеру говорить.

— Ты кричала.

— Это был просто сон. — Учетверенный помолчал, а потом продолжил: — Небольшое недомогание. Мне снилось, будто что-то на этой Земле причиняет мне страдания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});