Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс

подбородок и взглянул на священную чашу, установленную на подушке. Поднявшись на ноги, он подошел к выходу из павильона и выглянул на прогалину. Через некоторое время он вернулся к столу.

– Какая нынче погода, сэр Пом-Пом? – спросил Траванте.

– Светит полная луна, небо безоблачно.

– Ага! В таком случае сегодня не следует ожидать утечки лунного сиропа!

Мэдук спросила:

– Сэр Пом-Пом, ты собирался бегать по лесу с рукомойником?

– А почему нет? – с достоинством ответствовал Пом-Пом. – Капля или две лунного эликсира могут очень даже пригодиться. – Он покосился на Мэдук: – Я все еще не решил, какую награду потребую.

– Я думала, ты решил стать бароном и жениться на Девонете.

– Женитьба на принцессе королевской крови может оказаться более престижным предприятием, если вы понимаете, что я имею в виду.

Мэдук рассмеялась:

– Я тебя понимаю, сэр Пом-Пом, и поэтому буду остерегаться твоего бледного вина, даже если ты предложишь мне ведро вина, преклонив колено.

– Вот еще! – пробормотал сэр Пом-Пом. – Вы говорите сплошные глупости!

– Конечно, – охотно согласилась Мэдук. – Тебе придется удовольствоваться Девонетой.

– Я об этом подумаю.

С утра все трое продолжили путь по дороге Манкинса, шагая под кронами высоких деревьев, волшебно преображавшими солнечный свет. Примерно через час Траванте издал удивленный возглас. Мэдук обернулась – старик напряженно смотрел в лес.

– Я ее видел! – закричал Траванте. – Не может быть никаких сомнений! Смотрите – вон там! Смотрите сами! – Он протянул руку – Мэдук показалось, что она видит какое-то движение среди стволов. Траванте позвал: – Стой! Не уходи! Это я, Траванте! – Он побежал в лес, продолжая кричать: – Не убегай, подожди! Я хорошо тебя вижу! Куда же ты спешишь? Почему не можешь подождать?

Мэдук и сэр Пом-Пом сначала последовали за стариком, потом остановились и прислушались, надеясь, что тот вернется, но восклицания Траванте становились все глуше и в конце концов растворились в тишине.

Мэдук и помощник конюшего вернулись на дорогу, часто останавливаясь, прислушиваясь и оглядываясь, но из леса не доносилось ни звука. Они подождали еще час, медленно прохаживаясь взад и вперед, но в конце концов неохотно направились на запад.

В полдень они вышли на Великую Северную дорогу и повернули на юг – сэр Пом-Пом, как обычно, шел впереди.

Через некоторое время Пом-Пом задержался и раздраженно обернулся:

– Мне страшно надоел лес! Впереди – вспаханные поля и человеческие селения. Почему вы медлите?

– Я не нарочно, – извинилась Мэдук. – Наверное, я волочу ноги потому, что с каждым шагом приближаюсь к Хайдиону, а я давно уже решила, что мне лучше быть бродяжкой, а не принцессой.

Сэр Пом-Пом презрительно хмыкнул:

– А мне скучно пинать пыль, миля за милей! Дороги никогда не кончаются – одна выходит на другую, и путник никогда не доходит до конца пути.

– Такова природа бродяжничества.

– Ха! Это не для меня! Пройдешь несколько шагов, и пейзаж меняется. Только начинаешь любоваться видом, как он исчезает!

Мэдук вздохнула:

– Мне понятно твое нетерпение. Оно вполне объяснимо. Ты хочешь как можно скорее даровать церкви свой Грааль и получить великолепную награду.

– В особом великолепии я не нуждаюсь. Мне достаточно титула барона или рыцаря, небольшого поместья с усадьбой, конюшнями, амбаром, свинарником, загоном для скота, птичником и пасекой, ну не помешает также лесок, чтобы охотиться, и ручей, чтобы рыбачить.

– Может быть, тебе все это пожалуют, – сказала Мэдук. – Что касается меня, если бы я не хотела, чтобы старший герольд Спаргой объяснил, где найти сэра Пеллинора, я вообще, наверное, не стала бы возвращаться в Хайдион.

– Глупости! – твердо сказал сэр Пом-Пом.

– Думай что хочешь.

– В любом случае, раз уж мы решили возвращаться, давайте не задерживаться.

4

Выйдя на Старую дорогу, Мэдук и сэр Пом-Пом шли на запад, пока не прибыли в деревню на Лягушачьем болоте, откуда в столицу Лионесса вел так называемый Нижний путь.

После полудня на западе стали собираться тучи, и к вечеру хвосты дождя уже волочились по полям. Выбрав подходящий луг за оливковой рощей, Мэдук поставила шатер, и странники хорошо отдохнули в теплых и сухих постелях, пока капли дождя барабанили по натянутому шелку. Почти всю ночь сверкали молнии и гремел гром, но к утру тучи развеялись, и восходящее солнце озарило свежий влажный простор.

Мэдук свернула шатер; они снова побрели по дороге, теперь часто огибавшей остроконечные останцы и внезапные провалы; углубившись в ущелье, путники прошли между отвесными утесами-близнецами, Мейгером и Яксом – так называемыми Арквирами, – после чего снова широко открылось небо, и дорога стала постепенно спускаться по волнистым предгорьям. Далеко впереди уже серебрилась полоса пролива Лир.

Сзади послышался топот скачущих галопом лошадей; Мэдук и сэр Пом-Пом отошли на обочину. Подгоняя коней лихими возгласами, быстро приближались три всадника – молодые люди явно знатного происхождения; за ними ехали верховые пажи-оруженосцы. Мэдук взглянула на первого всадника в тот же момент, когда принц Кассандр, проезжая мимо, взглянул на нее. На какое-то мгновение их глаза встретились, и лицо принца тут же оцепенело, превратившись в маску изумления. Частыми взмахами руки он приказал спутникам остановиться, развернул коня и трусцой проехал назад, чтобы проверить, не обманывают ли его глаза.

Кассандр натянул поводья, подъехав почти вплотную к Мэдук, и выражение на его лице сменилось полупрезрительной сочувствующей усмешкой. Смерив Мэдук взглядом с ног до головы, принц покосился голубыми глазами на сэра Пом-Пома и, вернувшись к созерцанию Мэдук, разразился удивленным смехом:

– Мне мерещится или эта пачкуля-оборванка, притаившаяся в придорожной канаве, – принцесса Мэдук, знаменитая сотнями сумасшедших проказ и преступлений?

– Нет никаких причин надо мной издеваться, – чопорно ответила Мэдук. – Я не сумасшедшая, никаких преступлений не совершала и ни от кого не прячусь.

Кассандр спрыгнул с лошади. «Годы изменили его, – подумала Мэдук, – и не к лучшему». Дружелюбие принца исчезло под наростом тщеславия; слегка застенчивые манеры сменились заносчивостью самомнения; легко краснеющее лицо, плотные бронзовые кудри, капризный рот и пристальные холодные голубые глаза делали Кассандра чем-то вроде омоложенной копии его отца. Он произнес с назидательным укором:

– Твоя внешность недостойна твоего положения; ты сделаешь посмешищем всю королевскую семью.

Мэдук безразлично пожала плечами:

– Если тебе не нравится то, что ты видишь, смотри на кого-нибудь другого.

Вскинув голову, Кассандр расхохотался:

– По сути дела, ты не так уж плохо выглядишь – наряд бродяжки тебе даже идет! Но такое поведение не подобает принцессе.

– Ха! – презрительно воскликнула Мэдук. – Если уж на то пошло, твое собственное поведение не делает чести королевскому дому. Твои скандальные похождения общеизвестны.

Кассандр снова рассмеялся, на этот раз несколько принужденно; прислушиваясь к беседе, его спутники тоже веселились.