Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

я попытался увидеть еще кого-нибудь из круга моих знакомых. Он сказал, что когда видение закончится, я должен постараться раскрыть глаза и сам пробиться на поверхность до полного осознания окружающего.

Я добился успеха в том, чтобы удержать картинку другой грибообразной структуры, но если первая была желтоватая и небольшая, то вторая была белесой, крупнее и плотнее первой. К тому времени, когда мы закончили разговор о двух только что увиденных мною формах, я позабыл о «бабочке в кустах», которая так занимала меня недавно. Я сказал дону Хуану, что меня удивляет, с какой легкостью я оказался способен отбросить то, что так недавно потрясло меня. Казалось, я стал не тем человеком, которого знал всегда.

— Не понимаю, почему ты поднимаешь из-за этого такой шум, — сказал дон Хуан. — Всегда, когда прекращается диалог, мир разрушается, и на поверхность выходят незнакомые грани нас самих, как если бы до этого они содержались под усиленной охраной наших слов. Ты такой, какой ты есть, потому что ты говоришь это себе.

После короткого отдыха он Хуан попросил меня продолжить «вызывать» друзей. Он сказал, что здесь важно постараться видеть так много раз, насколько это возможно, чтобы установить мостик для чувства.

Я вызвал по очереди тридцать два человека. После каждой попытки он требовал детального описания всего, что я ощущал в своем видении. Однако он изменил эту процедуру, когда я стал осуществлять ее более успешно. Он судил по тому, что я стал останавливать внутренний диалог за несколько секунд, стал способен открывать глаза сам в конце каждого опыта и восстанавливал обычную деятельность без всякого перехода. Я заметил эту перемену, когда мы обсуждали окраску грибовидных образований. Он указал, что это была не окраска, но сияние переменной интенсивности. Я уже собирался описать желтоватое сияние, которое только что видел, как вдруг он прервал меня и точно описал сам, что именно я видел. Начиная с этого момента он описывал содержание каждого видения, но не так, как если бы ориентировался с моих слов, но как если бы видел это сам. Когда я попросил его прокомментировать это, он просто отказался говорить на эту тему.

К тому времени, когда я вызвал уже тридцать два человека, я сообразил, что видел большое разнообразие грибовидных форм и сияний и испытывал по отношению к ним целую гамму чувств, начиная от тихого восхищения, кончая откровенным отвращением. Дон Хуан объяснил, что светимости людей наполнены образованиями, которые могут быть желаниями, проблемами, печалями, заботами и так далее. Он сказал, что только очень могучий маг может расшифровать значение этих образований и что я должен быть доволен тем, что просто вижу общие очертания людей.

Я устал. Созерцание этих странных форм вызывало у меня довольно неприятное чувство обреченности. Казалось, они поймали меня в ловушку. Дон Хуан велел мне писать, чтобы рассеять мрачное настроение. После некоторой паузы, во время которой я так и не смог ничего написать, он попросил меня вызвать тех людей, которых он сам будет выбирать.

Появилась новая серия форм. Они были похожи не на грибы, а скорее на японские чашечки для саке, перевернутые вверх дном. У некоторых было образование, похожее на голову, как ножка у чашки для саке, другие были округлыми. Их очертания были спокойными и приятными. Я чувствовал, что в них заключалось какое-то врожденное чувство счастья или что-то вроде этого. Они парили, как бы не связанные земным тяготением, которое приковывало к себе предыдущие формы. Каким-то образом один этот факт ослабил мою усталость.

Среди тех людей, которых он выбирал, был и его ученик Элихио. Когда я вызвал видение Элихио, то ощутил толчок, который выбил меня из состояния наблюдения. Элихио был длинной белой формой, которая качнулась, дернулась и, казалось, прыгнула на меня. Дон Хуан объяснил, что Элихио — очень талантливый ученик и что он, без сомнения, заметил, что кто-то видит его.

Другим был Паблито, ученик дона Хенаро. Видение Паблито привело меня в еще большее потрясение, чем видение Элихио.

Дон Хуан так смеялся, что слезы потекли у него по щекам.

— Почему эти люди имеют другую форму? — спросил я.

— У них больше личной силы, — заметил он. — Как ты мог заметить, они не привязаны к земле.

— Что дало им такую легкость? Они что, такими родились?

— Все мы рождаемся легкими и парящими, но постепенно наша форма становится фиксированной и прикованной к земле. Мы сами себя такими делаем. Пожалуй, можно сказать, что эти люди имеют другую форму, потому что живут как воины. Однако важно не это. Сейчас важно то, что ты подошел к грани. Ты вызвал сорок семь человек, и тебе осталось вызвать только одного.

Тут я вспомнил, что несколько лет назад в разговоре о магии зерна он сообщил мне, что количество зернышек для этого колдовства — сорок восемь, но так и не сказал почему. Я снова спросил его об этом.

— Сорок восемь — это наше число, — сказал он. — Именно оно делает нас людьми. Я не знаю почему. Не трать свою силу на идиотские вопросы.

Он поднялся, потянулся всем телом и велел мне сделать то же. Я заметил, что на востоке появилась полоска светлого неба. Затем мы сели, и он приложил губы к моему уху.

— Последний человек, которого ты собираешься вызвать, это Хенаро — настоящая звезда, — прошептал он.

Я почувствовал волну возбуждения и любопытства. Я вновь прошел через все требуемые ступени. Странный звук, доносящийся из чапараля, стал живым и приобрел новую силу. Я почти забыл о нем. Золотые пузырьки охватили меня, а затем в одном из них я увидел самого дона Хенаро. Он стоял передо мной улыбаясь, держа шляпу в руке. Я поспешно раскрыл глаза, собираясь заговорить с доном Хуаном, но застыл в полной растерянности, не в силах вымолвить ни слова. По телу у меня пробежал озноб. Сам дон Хенаро стоял передо мной!

Я повернулся к дону Хуану. Он улыбался. Потом оба громко расхохотались. Я тоже попытался смеяться, но не смог и вскочил.

Дон Хуан подал мне чашку воды. Автоматически я выпил ее.

Дон Хенаро почесал голову, скрывая усмешку.

— Разве ты не собираешься поздороваться с Хенаро? — спросил дон Хуан.

Мне стоило огромных усилий привести в порядок свои мысли и чувства, пока я смог наконец выдавить какие-то приветствия. Дон Хенаро поклонился.

— Ты звал меня, верно? — спросил он, улыбаясь.

Я пробормотал, что